Использовать детей низко и подло, использовать детей в деле, за которое грозит расстрел или виселица… тут даже слово не подберёшь подходящего, чтобы описать степень грехопадения. Но использовать детей нужно. Когда проносишь листовки. Потому что всех обыскивают, но никто не посягнёт на такой невинный предмет, как плюшевый мишка, которого прижимает к груди белокурая девочка с большими голубыми глазами. Ну, у кого поднимется рука потрошить собственность такого ангелочка? Есть нюанс: не нужно запихивать в мягкого мишку взрывчатку или огнестрельное оружие, ребёнку будет тяжело, да и любой взрослый, если возьмет в руки такого нафаршированного зверя почувствует неладное. А вот для небольшой пачки листовок брюхо медведя подходит даже лучше, чем для мёда, ведь плюшевому Потапычу противопоказано сладкое. А листовки надёжнее репостов в соцсетях, потому что соцсети отследить можно, а расклейку листовок в не оборудованных видеокамерами закоулках – нельзя.
Солнце уже встало над городом, мы с Нелли как законопослушные граждане вышли загодя, чтобы в положенное время пересечь блокпост между кварталом недолюдей и царством представителей высшей расы. Естественно, нас ждал досмотр. Розовый рюкзак девочки-блондинки осмотрели вскользь, а мой тщательно и бесцеремонно, благо, я там ничего не прятал и всё моё барахло лежало на виду. Рамку тоже прошёл без проблем, но этого недостаточно и чёрноокая бестия, туго затянутая в чёрную нацистскую форму обвела мой контур ручным детектором металла, тот лишь слегка попискивал и ни разу не впал в истерику – запрещёнки на мне не имелось. Я улыбнулся представителю власти, она лишь небрежно махнула детектором, мол, можешь идти. Сексуальная чертовка, я бы ей кое-что вложил в рот…
Беру Нелли за руку и пытаюсь отмахнуться от налетевших на меня эротических фантазий. Единственное, что мне нравится в нациках, это их форма, дизайн хорош. Закинуть бы её ноги в высоких шнурованных ботинках себе на плечи и… какая прелестная картина получается! А так то я фашистов (ну какая разница – нацисты, фашисты – всё одно враги прогрессивного человечества) ненавижу. И борюсь с ними в меру своих скромных сил и возможностей. Недолго им осталось в нашем городе небо коптить. Скоро подойдут войска союзников, да и мы готовим вооружённое восстание. Так что каждая нацистская сестра получит по серьге в виде кольца от гранаты и… саму гранату, отдельно от кольца. Бу-га-гашечка!
Листовки дошли до точки, ночью их расклеят и граждане узнают о местном фюрере много нового и интересного, да и самому вождю мало не покажется. На обратном пути всё тот же досмотр и та же сексуальная фурия. Я её беззастенчиво подмигнул, за что она также ничтоже сумняшеся вытряхнула содержимое рюкзака на асфальт, видимо, это означало – пройди, сволочь, через унижение! – но я бодро собрал барахло. Эге, а валькирия неравнодушна ко мне дышит. Надо тему развить. Во время обеда Нелли рассказывала, как тётя-фашист перевернула мой рюкзак «а дядя Лёня всё собирал». Дядя Лёня – это я, сокращенно от имени Леонид, в узких кругах больше известен, как Лёня Штык. Потому что пуля – дура, а штык – молодец. Это ещё Суворов верно подметил.
Вечером я шабашил – разгружал дефицит. Сейчас в рейхе всего не хватает – от бритв и хорошего кофе до женских прокладок и даже туалетной бумаги. Поговорка появилась говорящая: шоколад вдвойне вкусней, если это шоколад. Бу-га-гашечка! В этот раз разгружали по грузовикам вагон со шмотками – они лёгкие, так что с парнями не надорвались. После позднего ужина я заглянул в бар «Белая смерть» и пропустил пару рюмок кальвадоса, на запах этого напитка подтянулся Молот, а где он – там шум и веселье. До шума я успел спросить, что это за стерва, которая стоит на третьем посту. После описаний её внешности и недоброго нрава выяснилось, что это Марлен. Вообще валькирия ничего себе так, её бы на чём-нибудь зацепить, ну например, на сексе, вытащить на нашу сторону и пусть помогает всякое интересное через рамку таскать.
Молот ненавидит две вещи в жизни (на одну больше, чем я): расизм и негров. Я ему постоянно талдычу, что нельзя так бросаться словами, не нужно говорить «негры» – они такие же люди как мы, только чёрные. Но Молот – потомок викингов, а тем было без разницы кого убивать, грабить и насиловать. Вот так же незамутнённо он меня и спрашивает: «какая разница – негр, чёрный – всё равно от них никакого толку, кроме репа». Тут я теряюсь, какой аргумент в виде лома применить, ибо не помню ни одного негра… тьфу ты… чёрного, обладателя Нобелевской премии. Обама не в счёт, ему дали только за то, что он стал самым чёрным и при этом самым бледным президентом США в начале XXI века. А использовать служебное положение ради наград… да, неудачный пример, как и неудачный президент. Зато Молот ненавидит расистов и на этой почве помогает нам с восстанием. По его понятиям, если уж убивать, так всех отморозков, а не делить их на отморозков правильной национальности и отморозков неправильной национальностей. Наверняка, Молот попадёт в Валгаллу. Скольких он зарезал, скольких он замесил своими пудовыми кулаками. Молот – потому что кузнец то ли в третьем, то ли в четвертом поколении. А кузнец – это уважаемая профессия, это вам не подделки из 3D-принтера вынимать. Всё тело, шея и часть лица у кузнеца покрыта цветными татухами, там есть женщины с мечами, зубастые демоны, черепа и рунические надписи. Он постоянно склоняет меня сделать тату (бесплатно), но я отнекиваюсь, объясняя тем, что любая татуировка – это дополнительная особая примета и корю его за росписи. «Меня в толпе выдают не татуировки», – веско замечает на это Молот. Действительно, трудно человеку ростом 210 сантиметров и весом больше 150 килограмм спрятаться в людском море.
– Ещё по одной? – предложил Молот.
– Поехали!
Помолчали.
– Скоро уже? – ох запытал он меня этим вопросом, ему бы лишь ввязаться в драку, а дальше, как у Наполеона, а у того не всегда выходило хорошо.
– Скоро! – бодро отвечаю я. Дату восстания, как и дату второго пришествия Христа знают немногие, я не из их числа.
– А вот этой блондиночке я бы вдул! – одобрительно крякает Молот, я фокусирую глаза на зазнобе, которая явно в нашем любимом баре «Белая смерть» первый раз.
– Ага!
На этой здравой ноте я и дезертировал, ибо пить с Молотом чревато потерей многих пунктов здоровья, а мне завтра снова листовки разносить. Точнее не мне – Нелли, а троянским конём как всегда будет мишка Муш, так она окрестила своего любимца. На этот раз всё прошло без сучка и задоринки, я решил вообще не брать рюкзак, поэтому на моё подмигивание на обратном пути (листовочки доставлены – бу-га-гашечка!) валькирия Марлен только послала меня знакомым уже небрежным жестом куда-то в сторону юго-востока. Ничо, мадама, я тебя поимею. В данном случая я трезво оцениваю свои возможности, никакого послабления мании величия, ибо её крепко уравновешивает комплекс неполноценность. Что есть во мне, то есть – нравлюсь я бабам! И не красив, и нет у меня шести кубиков пресса, и одет не по моде (я вообще не знаю, что это такое), и не при деньгах особых (но щедр, всё что имею – не храню, прогуляв – не плачу), и член – не сорок сантиметров, а вот есть во мне та самая неуловимая штука, которую кто-то кличет харизмой. Но что скажите, пожалуйста, объясняет слово «харизма»? Просто одну непонятную субстанцию заметили еще одним непонятным понятием. Короче говоря, во мне это есть, а во многих толковых мужиках – нет.
