1
Сидя на краю крутого обрыва и болтая в воздухе ногами, мы молча смотрели вниз, на извивающуюся нить узкой горной реки. За нашими спинами, чуть поодаль, за поляной, усеянной клевером и васильками, раскидывался сосново-дубовый лес. В кронах его деревьев щебетали, перелетая с ветки на ветку, птицы. Воздух был пропитан горной свежестью и запахом хвои.
Вдоволь насладившись видом, я признался самому себе, что мне надоело играть в молчанку и решил снова попытаться завязать разговор:
– А знаешь, Янка, – сказал я, поправляя закатанный рукав рубашки. – Моя жизнь чётко поделилась на «до» и «после». Думаю, у большинства живущих на Земле – точно так же. И шестое чувство подсказывает мне, что ты прекрасно понимаешь, о чём я толкую. Ведь так? – чтобы не торопить её с ответом, я прищурился и, мечтательно улыбаясь, посмотрел на яркое безоблачное небо – день был в самом разгаре.
Яна выдержала данную ей паузу, обдумала только что услышанное, затем, не глядя на меня, нехотя кивнула. По её поведению я догадался, что рядом сидит уже не та девочка, что пришла сюда со мной. Точнее, физически, это была она, Янка, но в остальном – нет. А значит, цель близка, и нужно продолжать начатый разговор, нужно поднадавить. Лица собеседницы было не разглядеть из-за накинутого на голову капюшона от длинной балахонистой кофты, укутывающей её до самых коленок. Жаль. Так хотелось увидеть реакцию на моё философское высказывание, узреть выражение недоумения или удивления на детском лице.
– Молчишь? Что ж, дело хозяйское. Как знаешь, – я наигранно состроил печальную гримасу и развёл руками. – Свидимся ещё, если суждено.
Я уже было начал вставать, чтобы уйти прочь от несговорчивой собеседницы: не от Янки, а от того, кто сейчас владел её детским разумом. Но в этот момент она вдруг спросила:
– Значит, ты помнишь тот день, Антон. Да? – голос девочки был бодрым, в нём даже чувствовались нотки любопытства и азарта.
Я кивнул.
– Расскажешь? – она сняла с головы капюшон и посмотрела на меня синими, как небо, глазами. – Не бойся, это ни на что не повлияет. Просто хочу понять, какой дать тебе совет, а заодно утолить любопытство, поэтому прошу, расскажи как можно подробнее, не опуская деталей, – поморщив носик, усыпанный веснушками, как и бледные щёки, девочка заправила за ухо непослушную русую прядь, а затем кивнула – мол, давай, начинай уже рассказывать.
– Хорошо. Откровению быть. Всё расскажу, что помню. Но потом обещай ответить на мои вопросы. Только честно, – попросил я, назидательно подняв указательный палец.
Девочка усмехнулась:
– Договорились, Антон. Так и быть, отвечу на два твоих любых вопроса. Но, повторюсь, это ничего не изменит.
Меня возмущали её поведение и слова, но в данный момент хотелось получить долгожданную порцию правды – важную для меня истину. Я понимал, что говорящий со мной – лукавит, сглаживает углы в свою пользу. Но потёмки незнания и лабиринты догадок, кажется, засосали меня, словно в болото, по самое горло. А так быть-жить – совсем невмоготу. Я устал искать лазейки и подсказки в окружающем меня мироздании, цепляться за намёки в лицах случайных прохожих… Понимаю, что со стороны, выгляжу не совсем вменяемым, когда хватаю очередного незнакомца за руку и, глядя в его удивлённые глаза, провоцирую на весьма необычный диалог… Устал я от этого всего, но и останавливаться не собираюсь.
Не обращая внимания на пристальный, пронзающий холодом, взгляд собеседницы, я начал свой рассказ.
2
Маленькая стрелка часов перевалила за полдень – для большинства людей это знаменовало начало обеденного перерыва.
Барабаня пальцами по рулю, я то и дело поглядывал на стремительно темнеющее небо.
«Видимо, надвигается гроза, а то и шторм», – размышлял я, жалея, что не остался в офисе.
Там и столовая есть, и кофемашина в кабинете. И чего попёрся?
За считанные секунды из голубого и безоблачного небо обратилось в фиолетово-чёрное полотно. Казалось, солнце погасло, настолько беспросветными были тучи, появившиеся буквально из ниоткуда и спрятавшие его за собой. Это странное явление завладело моим вниманием. Я даже не сразу увидел красные огоньки стоп-сигналов легковушки, что ехала впереди.
– Твою ж налево, – выругался я, резко вдавливая педаль тормоза в пол.
Шины взвизгнули, машина заскользила по мокрому асфальту и почти уткнулась в задний бампер ехавшего впереди автомобиля.
«Повезло», – я выдохнул с облегчением.
Прижавшись виском к холодному стеклу окна водительской двери, попытался разглядеть, откуда начинается пробка.
Тщетно.
Обзор закрывал виляющий ряд машин, чьи очертания, стоп-сигналы и габариты размытыми пятнами отражались на мокром асфальте, создавая искажённый мираж реальности.
Ёрзая на сиденье, я включил магнитолу и поймал волну местного радио. Из колонок заиграла музыка. Это вызвало у меня нервную усмешку. Вот всегда так: хочешь послушать новости – играет музыка, а когда душа просит песни, обязательно натыкаешься на ненужную болтовню. Возмутительно.
Небо несколько раз полыхнуло яркими вспышками: молний не было видно, но свечение это было белым-белым и неестественно плотным, как молоко. На миг показалось, что город, неожиданно погрузившийся в ночь, вдруг снова озарился светом ясного дня. Только реальность в этот миг была покрыта не солнечным, а белым плотным светом, словно всё вокруг было завёрнуто в упаковочную плёнку. Этот свет в периоды своих всплесков укутывал собой машины, дома, деревья, полосатый отбойник, фонарные столбы с покорно опущенными головами…
Воздух внутри машины стал как будто бы разрежённым, запахло озоном. Я посмотрел в боковое окно. В этот момент далеко-далеко над горизонтом, очерченным верхушками деревьев, полыхнули и тут же угасли точно такие же вспышки света. Значит, эта необычная гроза нависла не только над городом.
Через морось на стекле я посмотрел на водителя джипа, стоявшего слева, на соседней полосе. В нём, за рулём, сидел худощавый седовласый мужчина лет пятидесяти в очках и, судя по видневшемуся пиджаку и галстуку, в классическом костюме. Уловив немой вопрос в моём взгляде, мужчина недоумённо покосился на небо выпученными глазами, затем поджал губы и картинно дёрнул плечами – мол, не знаю, что это такое, но выглядит действительно странно. Я кивнул в ответ, а затем мы, не сговариваясь, отвернулись друг от друга и снова принялись рассматривать загадочно мерцающие небеса.
Струи дождя стали напористей барабанить по крыше машины.
Небо снова вспыхнуло и угасло.
Я крепко зажмурился. Ощущение было такое, словно неопытный фотограф забыл предупредить о вспышке и, приблизившись максимально близко к лицу, щёлк, и сделал фото. Реальность отпечаталась засвеченным негативом на сетчатке глаза, и теперь нужно было как следует поморгать, чтобы снова начать нормально видеть.
