Помните, у Пастернака:
О, знал бы я, что так бывает,
Когда пускался на дебют,
Что строчки с кровью – убивают,
Нахлынут горлом и убьют!
Это про то, что поэт проживает то, о чем пишет.
Недавно в большой эпопее про декабристов Антон Шагин исполнил роль поэта Кондратия Рылеева. Исполнил достоверно, поскольку поэт-актер исполняет роль поэта в кино и правдивее, и точнее. Но на самом деле слово поэт-актер неприменимо к Антону Шагину. У Антона Шагина есть редчайшее свойство: когда он пишет стихи, он перестает быть актером. Его актерская ипостась совершенно не просматривается ни в темах его стихов, ни в поэтическом словаре, ни в экспрессии. Артистичный человек всегда пишет стихи как бы для прочтения вслух, в таких стихах будет заложена выигрышная интонация. Но у Шагина – раздвоение личности: садится за письменный стол человек, напрочь забывший, что он является звездой современного российского кино и одной из лучших театральных сцен страны. Почему для меня это так важно? Потому что стихи Шагина не являются производными от переполняющей душу актерской энергии, не являются продолжением актерства, не для дополнения актерской палитры пишутся. Он избежал соблазна писать о ближайшей области, черпать литературный опыт в театре. Хотя гуманитарный, интеллектуальный багаж его как актера, конечно, огромен. Его поэтическая природа родилась отдельно от актерской профессии, она первородна и самостоятельна, а значит, и мы должны абстрагироваться от того Шагина, который живет в другой реальности – на экранах кинотеатров и на сцене. Это нужно для чистоты восприятия явления под именем Антон Шагин.
Мы с Антоном познакомились на литературно-музыкальном патриотическом фестивале в Воронеже. Познакомились сходу, можно сказать, мгновенно побратались. Это смерч дружелюбия! Это абсолютно открытая душа. Такие же и его стихи. Они, я бы так неосторожно сказала, бесхитростны. Это не значит – «простоваты», это значит, что внутренний мир поэта ясный, понятный, народный, глубинный и чувственный. Иногда это оголенный нерв. Не наигранный, а искренний. Может быть, так громко, чтобы услышали и заметили Шагина-поэта, и прозвучало его имя тогда, когда было написано стихотворение про Аллею Ангелов. Наполненное горечью стихотворение проявило и гражданскую лирику Шагина, и его способность к поэтическому выражению скорби.
Мне нравится, что поэт Антон Шагин думает о значении поэзии так же, как и я.
Стихи останутся в народе,
они страну отобразят.
Мне нравится, что поэт Шагин относится к сочинительству как к сакральному действу и обожествляет поэзию. Так рождается истинный поэт.
поэзия – хрустальное светило
всходило, било и на мой балкон.
«Взамен брала весь хлеб души», – пишет он. Как это перекликается с пастернаковскими «муками творчества»! Поэзия для Шагина – это светило, которое присваивает душу поэта.
В его доме есть место, где он сочиняет. Его кабинет – это балкон, оборудованный так, что там есть небольшой стол, какие-то дорогие ему книги, рисунки, статуэтки.
А поэзия с бессонницей в друзьях,
пепел папиросы на ладони
не впервой с рассветом на плечах
встретить утро на ночном балконе.
Антону Шагину повезло, как везет не всякому поэту. Его близкие очень серьезно и трепетно относятся к его поэтическому творчеству. И вообще, конечно, не могу здесь не сказать о супруге Антона Нике, которая совершенно неотделима от него, а, может быть, является живительной силой для его достижений.
Вдоль по набережной идём,
ты моя неотложная помощь —
говоришь, что всё сможем вдвоём
в жаркий полдень, в холодную полночь.
Или:
На краю меня поймала, от беды уберегла.
Стихи Антона Шагина похожи на зарисовки. Большей частью пейзажные, с присутствием человеческих фигур или без них. Он записывает эти стихи красивым почерком на листках бумаги, чтобы показать читателям в соцсетях. Эта странная традиция на самом деле говорит о многом: о характере стихосложения, об отношении (об уважении!) к сочинению.
Профессионализм или, лучше сказать, мастерство автора растет на наших глазах прямо в этой книге. Строгость к рифмовке – с одной стороны глубина смыслов и образов с другой. От простого к сложному, от легкого к весомому, отягощенному гравитацией.
Его темы и образы идут от природы, от любви, путешествий, дружбы и других человеческих ипостасей. И это тоже мне нравится – нефилологичность поэзии. Когда литератор сочиняет, опираясь на то, что ближе всего к нему лежит, – на прочитанное, то есть уже сочиненное кем-то, происходит мертворождение. Поэзия, идущая от жизни, а не от литературы, на мой взгляд, ценнее, поскольку это новое дитя, а не клон.
С другой стороны, отсутствие эксперимента с размером, верность традиционной русской классической просодии не может длиться вечно. Ей необходимо иногда изменять во избежание монотонности полного собрания сочинений.
Антон Шагин, конечно, – романтик. По возрасту ему это еще положено. И он способен на эксперимент, но это не главное. Антон рассказывал и мне, и в передачах о своем детстве, о юности, о том, через что он прошел, и тут нет сомнений: какой бы характер не был у поэтики Шагина, за этим всем стоит многопластовый опыт, багаж, из которого добываются лучшие стихи автора.
Из поэта-романтика Шагин превращается во второй половине книги в поэта-героя, не только потому что там начинается тема Донбасса, начинается новый опыт жизни, но еще и потому, что этот опыт приобретается лично: поездки в зону СВО, помощь фронту, выступления перед бойцами, съемки в фильмах об идущей войне. Стихи мгновенно мужают, наполняются точными наблюдениями, смыслами, историями людей. Само творчество обретает новое истинное предназначение.
А хочется продолжить петь,
или припомнить что-нибудь,
когда теряет силу смерть,
а жизнь приобретает суть.
И вполне логично, что в эти же – военные – годы приходят стихи не только о судьбах войны, но и поэтическое осмысление собственной судьбы. Эти стихи заканчивают книгу, автор словно подвергает ревизии свою жизнь, открываются потайные ходы памяти – воспоминания о юности и родных. Тут-то и появляется настоящее «мясо», художественная быль, жизнь собственная становится литературной кладовой.
Антон Шагин как поэт проходит еще путь становления, я бы сказала, последний этап становления, закрепляющий пройденное. Но, на мой взгляд, у нас не было в последние десятилетия поэта такого прямого и чистого высказывания, без – знаете ли – филологических выкрутасов и ложного мудрствования. А представляете, что у него и у его поэзии впереди? Мне очень радостно еще и от того, что Антон – это мой дорогой товарищ, искренний и искрящий талантом.
