Анна шла по аллее парка, глотая злые слезы. Ясное предвечернее небо сияло глубокой синевой, и листья опадали с деревьев, ложась под ноги багряно-золотистым шуршащим ковром, но женщина не замечала окружающей красоты. Ногти впились в ладони до крови, и горло перехватывало от обиды и собственной беспомощности.
Родительские собрания всегда были для нее тяжким испытанием. Казалось бы – что тут особенного? Ну собрались мамы и папы (в основном, конечно, мамы, так уж исторически сложилось!), ну выслушали, что вещает классная руководительница Елена Федоровна об успеваемости и поведении отпрысков, ну скинулись на какие-то очередные шторы, ремонт класса, экскурсии, кружки или что-то еще… Анна как-то прикинула, что за эти деньги, собираемые каждую четверть, уже давно можно было школу мрамором обложить и повесить занавеси из венецианского бархата. А школа, между прочим, и так платная!
Но разумеется, не потому она сейчас готова была разреветься, как девчонка. Сегодня она снова не смогла защитить своего сына… Сколько раз уже приходилось то брюки ему зашивать, то рубашки отстирывать от каких-то непонятных пятен! В классе Лешку задирают, это очевидно. Но ведь сам-то он молчит, слова из него не вытащишь. Вечно сидит, уткнувшись то в телефон, то в экран компьютера, на любой вопрос бурчит что-то неразборчивое и совершенно не собирается посвящать ее в свою жизнь.
После собрания Анна решила поговорить с классной руководительницей сына, но разговор как-то не задался. Пока она, волнуясь, пыталась рассказать о своих подозрениях, о том, что Лешку травят в классе, о порванных брюках и синяках на ногах от подножек, Елена Федоровна слушала ее со скучающим лицом, то и дело поглядывая на часы, и всем своим видом показывая, что ей не терпится поскорее прекратить этот разговор.
Когда Анна наконец закончила, она бросила на нее холодный взгляд поверх очков в модной тонкой оправе и спросила:
– Ну и чего вы от меня хотите?
– Как это – чего? – растерялась Анна. – Вы же педагог, классный руководитель! Вы должны как-то разобраться… Это ведь неправильно, когда в классе складывается нездоровая атмосфера, происходит травля!
Елена Федоровна картинно всплеснула руками:
– О чем вы говорите, какая травля! Мальчишки есть мальчишки – всегда дерутся, толкаются…
Анна невольно всхлипнула от обиды. Пожалуй, от этой училки помощи не дождешься! И что делать теперь? Ждать, пока все станет совсем плохо? Надеяться, как беременная гимназистка из старого анекдота, что «как-нибудь само рассосется»? Ощущение собственного бессилия было совершенно невыносимо.
А ведь совсем недавно Лешик был таким чудным мальчиком – добрым, заботливым, старался ей помочь во всем… После развода с мужем – свое замужество она еще долго вспоминала с ужасом – Анна даже рада была остаться вдвоем с сыном. Думала что теперь, когда не нужно больше бояться пьяных скандалов, не нужно тревожно прислушиваться, как поворачивается ключ в двери, угадывая, в каком настроении супруг сегодня заявится домой, они будут счастливы, будут жить спокойно…
Как этот милый ребенок с глубокими синими глазами и смешным хохолком на макушке превратился в длинного и худого угрюмого подростка, который смотрит на нее как на пустое место и ничего не рассказывает о себе? Живет рядом, в соседней комнате, а кажется будто на другой планете! Ему четырнадцать, самый что ни на есть переходный трудный возраст… Она знала, конечно, что бывают сложности, даже статьи психологические читала в интернете на эту тему, но совершенно не была готова к тому, что сын станет ей таким чужим!
Анна с горечью думала о том, что, по сути, ничего не знает о своем ребенке – не знает, с кем он дружит или дерется, что делает целыми днями, чем интересуется… Учится кое-как, на тройки, спортом не занимается, книг почти не читает. Что он там смотрит в интернете – одному богу известно. А ведь там полно всего, в том числе незаконного и опасного – и порно, и торговля наркотиками, и всякие «группы смерти»… Страшно подумать, что может случиться с мальчиком, если что-то упустить, недосмотреть!
«А что, если я уже упустила?» – подумала Анна и почувствовала как слабеют колени. Под сердце подкатила ледяная волна паники. Это проклятое «если» мгновенно парализовало ее волю, лишая сил и способности рассуждать здраво.
Идти домой в таком настроении совсем не хотелось. «Надо как-то остыть, подумать, – решила Анна, устало опускаясь на скамейку под кованым фонарем, – Лешке не стоит видеть меня такой! Еще сорвусь на него, чего доброго, накричу… Только хуже станет».
Сидя под старой раскидистой липой, Анна в который раз пыталась понять – где она сделала ошибку? Почему возникла эта проклятая трещина между ней и сыном, которая теперь разрастается с каждым днем, становясь все шире и глубже? Она ведь старалась быть хорошей матерью, очень старалась – и в школу устроила не абы какую, а в лицей с углубленным изучением английского языка, и денег не жалела, чтобы и телефон был не хуже, чем у других ребят в классе, и одежда, и все остальное… Ради этого ей приходится много работать – вот и сегодня с трудом отпросилась у начальника, чтобы пойти на это чертово собрание! А толку? Да никакого. Может быть, и правда сыну не хватает мужского влияния, не хватает отца, чтобы подавал пример, а при случае и прикрикнуть мог – так, чтоб до ума дошло? Но Вадик, ее бывший муж, на эту роль точно не годился! Чему бы мог научить ребенка избалованный маменькин сынок, который совершенно не готов был к семейной жизни, к ответственности? Сперва носился с какими-то безумными прожектами, все хотел свой бизнес раскрутить, презирал тех, кому приходится, как он выражался, «работать на дядю». А потом, когда не получилось и от бизнеса остались только долги, – превратился в озлобленного неудачника и домашнего тирана. Виноватыми были назначены все: недобросовестные партнеры, алчные чиновники, экономическая обстановка в стране, ну и, конечно, она, Анна… Поначалу она старалась не сердить мужа – стирала, убирала, готовила его любимые блюда, ходила на цыпочках вокруг, когда он был не в духе. Ну и работала – надо было как-то содержать семью! За несколько лет из рядового сотрудника бухгалтерии доросла до главбуха одного из филиалов крупного холдинга. Правда, Вадим все равно ворчал – мол, семье уделяла мало времени! А что поделаешь, если приходилось и по вечерам задерживаться, и работу домой брать?