Описываемые события произошли после большого кризиса в Балтиморе почти двести лет назад, когда мир был поставлен на самую грань. Рухнувшие экономические основы развития современного общества, повлекли ряд социальных потрясений и привели к тупику в развитии ряда отраслей промышленности и общественных институтов.
Любые совпадения имён и фамилий почти всех героев носят случайный характер или перенесены из прошлого. Это сделано с целью предотвратить эскалацию конфликтов, вызванных гражданским противостоянием на территории целого ряда стран.
В книге не даётся оценка действий участников событий, т.к. автор занимался исключительно реконструкцией «детонатора», послужившему спусковым крючком к началу кровопролитных столкновений.
Проект «Виртуал» до сих пор засекречен в официальных источниках на всех планетах коалиции, но в открытом доступе можно получить подробную информацию от специалистов, хотя она остаётся спорной и не может быть проверена.
Технология «русский танкист» (условное название) до сих пор вызывает массу споров среди специалистов. К сожалению, никаких сведений по этим разработкам и данных о создателе технологии нет.
Генерал Ковров единственная реальная историческая личность, не вызывающая сомнений. После гражданской войны возглавлял министерство обороны. Из-за непримиримых позиций различных гражданских групп до сих пор не упоминается в учебниках по новейшей истории. После прекращения трудовой деятельности генерал Ковров исчез при невыясненных обстоятельствах. Существует несколько версий, в том числе месть ультрарадикальных группировок.
Шар был вывезен с планеты, что подтверждают опрошенные сотрудники Байконура. В настоящее время местонахождение неизвестно. Также, до сих пор нет данных о судьбе первого межгалактического корабля, стартовавшего за сутки до начала гражданской войны Земле.
кандидат исторических наук, литературный критик
Александр Перемогин.
Утро. Осень. По центральной дороге небольшого райцентра едет старенькая иномарка, за рулем которой сидит молодой рослый темноволосый парень лет двадцати. Машина обруливает небольшие колдобины, разбрызгивает редкие лужи, наконец, сворачивает на грунтовую дорогу и останавливается у калитки, старого деревянного особнячка. Молодой парень выходит из машины, оглядывается по сторонам улицы, проходит через калитку во двор и открывает дверь в дом.
– Дед, ты дома? – спрашивает парень, закрывая за собой дверь.
– Дома, дома. Заходи на кухню.
В небольшой кухонке, рядом с печкой на табуретке сгорбился старик, в поношенном свитере и вышарканных тапочках. Большое количество морщин и выцветшие глаза деда, выдают самый преклонный возраст, когда человек больше думает о смерти, чем о жизни.
– Здорово, дед, – улыбнулся вошедший.
– Здорово, Мишка. Проходи, садись.
– Дед, я долго не могу. У меня после обеда встреча, – продолжая стоять, сообщил Михаил.
– Никто долго не может. Ты внучек проходи, я тебя долго не задержу, – прокряхтел дед.
– Опять в свой театр торопишься? – спросил, присевшего за усеянный крошками стол внука.
– Нет, у меня встреча с клиентом на мероприятие.
– В кого ты пошёл, Мишаня? Дурацкая у тебя работа.
– Чего в ней дурацкого, дед?
– Как чего? Зарабатываешь копейки, прыгаешь по щелчку. Зачем пять лет учился?
– Я не прыгаю. Я режиссёр.
– Как же не прыгаешь? – дед вытер губы. – Бегаешь который год с клоунами своими по столовкам и кабакам на потеху пьяни буржуйской. Какая же это работа?
– Дед, ты меня позвал лекции почитать? Поздно. Надо было до театрального меня воспитывать.
– То-то и оно, что поздно. Мать звонила, что неделями не звонишь, не заходишь. Я на тебя в городе квартиру оформил, чтобы ты семью завёл, а ты просто от родителей сбежал.
– Дед, я же к тебе со всей душой. И за хату я тебе благодарен по гроб жизни, сам бы никогда не купил, с моими доходами. Времени у меня мало. Целый день прокрутишься, а к родам через весь город ехать. А мероприятия почти все на выходных. Поэтому не получается. До тебя еле вырвался.
– Мне тебя, Мишаня, учить поздно. Мне скоро под землю. Слова твои правильные, говоришь красиво, только смотри, чтобы жизнь не пролетела в суете никчёмной, чтоб потом не жалеть.
– Деда, давай закроем эту тему. Ты сказал, что у тебя ко мне дело.
– Есть дело, – дед помолчал. – Есть дело. Только ты не подумай, что я рехнулся. Мне, конечно, на том свете давно прогулы ставят, ещё, как бабка моя померла. Но пока соображаю, что к чему. А в последнее время что-то совсем себя плохо чувствовать стал. Поэтому тебя и позвал.
– Ты что помирать собрался? Брось, ты ещё меня переживёшь.
– Чушь не мели. Тебе, Мишка, ещё срок тянуть, а мне уже за девяносто. Пора бы. Слушай, что скажу. А то устану. Я теперь быстро устаю. Чай будешь?
– Не спасибо, у меня минералка в машине.
– Как хочешь, – дед снова помолчал, собираясь с мыслями. – В общем, хочу я отдать тебе одну вещь. Странная вещь. Никто не знает, что она у меня есть, даже жена не знала. Под столом в ящике, достань.
Мишка нагнулся под стол и вытащил оттуда старый ящик, накрытый каким-то тряпьём. Внутри оказался абсолютно правильной формы и идеальной поверхности тёмный непрозрачный шар.
– Что это?
– На стол положи.
Мишаня потянулся к шару, но отдёрнул руку.
– Он тёплый.
– Не бойся, он всегда тёплый.
Мишка осторожно поставил шар на стол, удержал, чтобы не скатился, обернулся на деда.
– Эту штуку нашёл мой дед, ещё до революции. Он тогда в шахте работал, уголёк добывал. Вынес его в мешке и никому не показал. Решил, что это очень ценная штука, хотел продать подороже. Но боялся, что с ценой пролетит или, отберут, когда узнают. Межевался долго, что с ним делать, а потом первая мировая началась, потом гражданская. Не до шара стало, лежал он себе в сарае и никого не трогал. Когда отец мой, твой прадед на войну с немцем ушёл, это уже во вторую мировую было. Я с мамкой к деду в деревню перебрался. В городе совсем со жратвой плохо было. А колхозе, как никак, перебивались: рыбалка ещё, скотина своя. Мне тогда четырнадцать было, хозяйство тащил всё и в колхозе как взрослый работал. Молодой был, здоровый, как ты, – дед улыбнулся, вспоминая что-то из своего прошлого и надолго замолчал.
Мишка подождал, глядя как дед перебирает сухими губами, кашлянул.
– Ах да. Так вот. Отец мой не вернулся, мать померла с горя, да и надорвалась она. Фашист он из всей страны жилы вытянул. Мы с дедом вдвоём остались. Я как-то задумал сарай починить, стал хлам оттуда доставать и нашёл эту штуку. К деду пристал, а он сам ничего толком не знает. Сказал, что теперь он ему не нужен, что мне решать, что с этой штукой делать. Я хотел сначала его в органы отнести, да дед отговорил. Потом я и сам не хотел, боялся. Вдруг придумают, что. А выкинуть этот шар мне жалко было. Так я его обратно в сарай и принёс, но всегда про него помнил. А потом, когда свой «Москвич» купил, не знаю, что меня бахнуло, даже не помню, как это было, но к шару я два провода с аккумулятора прицепил. Представляешь, зарядился мгновенно. С тех пор я его пользовал. Но так никому и не сказал. Не знаю почему. Надо было советской власти отдать. Что с ним делать тоже не знаю, теперь это твоё наследство.
