Прибор ночного видения отобразил пустую лестничную площадку с лифтом
и тремя дверьми. Все выглядело одинаково серо и холодно. Квартиры давно остыли
вместе со спящими в них жильцами.
Путь до первого этажа был знаком наизусть. Из подъезда во двор
Николай выходил очень редко, а вот с шестнадцатого этажа на первый прогуливался
каждый день. Сначала вниз, потом вверх. В качестве утренней зарядки. Физические
упражнения в сезон «спячки» оказались крайне необходимы, как космонавту в
невесомости! Смешно сказать, но после
первой «зимовки», он и двухсот метров не мог пройти без одышки.
Сначала Николай просто ходил по лестнице пешком, не торопясь и
стараясь не сбить дыхание. Спуск и подъем. В первый раз едва хватило сил для
единственного «спуска-подъема». А потом еще минут пять пришлось стоять у своей
квартиры, и согнувшись пополам, ловить ртом воздух. Но через какое-то время
оказалось, что он в состоянии еще раз спуститься и еще раз подняться. А потом
еще раз. И еще! Через три месяца Николай обнаружил, что может без остановки
спуститься вниз, а затем подняться наверх целых пять раз.
И тогда, он перешел на бег. Это стало его личным зимним видом
спорта. Каждый день ровно в тринадцать ноль-ноль он начинал забег по пустым
лестничным пролетам. Сначала на количество циклов спуск-подъем, затем на время.
На сегодняшний день он мог за четыре минуты спуститься на первый этаж и
подняться обратно на шестнадцатый. И так до десяти раз. В общей сложности на
тренировку уходило около часа.
Мда… Если еды не удастся достать, с тренировками придется
повременить…
Николай миновал площадку первого этажа и оказался в небольшом
тамбуре перед дверью во двор.
За неделю до начала сезона «спячки» электричество во всем городе
отключали, и домофонные замки переставали работать. Поэтому в дверях подъездов
теперь были еще и старомодные механические замки, которые с лязгом открывались
большими металлическими ключами.
Николай внимательно осмотрел дверь. На первый взгляд ничего не
изменилось. Бумажка, наклеенная на стык двери и косяка, была на месте. Николай
брызнул в замочную скважину немного спирту. Чуть подождал, затем вставил ключ и
осторожно повернул.
Из квартиры метель выглядела не такой уж сильной. Но на деле это
оказался обжигающий шквал из ветра и снега. Николай с огромным трудом открыл
дверь подъезда, припертую наметаемым сугробом, и выбрался наружу. Крыльцо было высоким, метра полтора от земли,
и от двери вниз вела широкая лестница с металлическими перилами. Лестницу уже
замело. Как и лавочки перед подъездом. Из сугробов торчали лишь кончики
чугунных завитушек, что украшали спинки по краям.
Николай тщательно закрыл за собой дверь и стал надевать снегоступы.
Порыв ветра ударил справа и чуть не свалил с ног. Вот это да! Хороша погода!
В приборе ночного видения метались и кружились серые завихрения. «Словно
пепел, — подумалось вдруг. — Пепел мертвого города.»
Впереди смутно угадывались очертания соседних домов. И только руки
Николая светились ярким оранжевым и фиолетовым. Оранжевыми они были по краям
перчаток, там, где тепло выделялось наиболее интенсивно.
Николай приподнял прибор и посмотрел вокруг невооруженным глазом.
Нет, так вообще ничего не видно. Сплошная тьма. Надвинул прибор обратно на
глаза и переключился из режима «тепловизор» в обычный инфракрасный режим.
Результат не лучше. Включил подсветку инфракрасным лучом. Жуть! То же самое,
что светить фонариком в пургу. Вернул режим «тепловизор». Так хоть что-то видно.
Пару раз притопнул снегоступами по снегу и, наконец, решился
двинуться вперед.
«Везде есть свои плюсы, — думал Николай. — Если я ничего не вижу,
значит и меня не видят».
Большой продовольственный супермаркет «Трешка» был совсем недалеко.
Достаточно выйти со двора на улицу, повернуть налево и пройти метров триста в
сторону Городского Парка. Летом это занимало не более десяти минут неспешной
прогулки. Неспешной, потому что в солнечный летний день это было настоящим
удовольствием. Вспомнились большие тенистые липы, нагретый солнцем воздух, ни с
чем не сравнимый аромат теплого летнего дня. Шелестела листва, щебетали птицы,
по горячему асфальту скакали солнечные зайчики.
Кажется, это было очень давно. И не здесь. Где-то в другой жизни.
Липы торчали из заметающего их снега корявыми темными скелетами.
Сугробы уже намело почти до окон первого этажа, и это в самом-то начале зимы!
Ветер вперемешку со снегом несся вдоль улицы, как по аэродинамической трубе. Пришлось
даже замереть на несколько секунд, чтобы сохранить равновесие. Колючий снег
ударил прямо в лицо.
Николай поправил на плече винтовку, чуть сдвинул вправо пояс с
тяжелыми инструментами и двинул дальше.
Тепловизор отражал сплошную серость. Серые дома, серые деревья,
серый снег. Ни одного цветного пятнышка. Ничего удивительного. В такую собачью
погоду все оставшиеся в живых теплокровные существа забились по норам. А «ловцов»,
тем более, опасаться нечего. Не такие они дураки, чтобы шататься в метель по
промерзшим улицам. Не для того бывшие «шатуны» сменили свободу на казарму,
чтобы снова мерзнуть в ночи среди сугробов.
Время от времени Николай мельком поглядывал на окна многоэтажек.
Вдруг, где заструится по раме мерцающее оранжевое сияние тепла. Но все окна
были безжизненны и серы.
Вот и чудненько! Встреча с «коллегами шатунами» не всегда выходила
теплой, так что лучше держаться начеку. В начале зимы Николай даже забрался на
крышу своей высотки и внимательно исследовал через тепловизор все окрестные
дома. Кто предупрежден — тот вооружен! Но ни тогда, ни месяцем позже, ничего не
обнаружил.
«Трешка» занимала отдельное неуклюжее здание чем-то напоминающее
мавзолей. Продовольственный магазин располагался на первом, самом обширном
этаже. На втором и на третьем были кафе, ресторанчики и многозальный кинотеатр.
Лет пять назад было невозможно представить более оживленного места!
Последнее же лето работала только «Трешка» и пара кафе на втором
этаже. Все шло к логическому концу.
Те немногие горожане, что выжили после эпидемии и теперь не желали
впадать в «спячку», в отчаянии бросали все и перебирались на юг. Там их
встречали с распростертыми объятиями — рабочих рук не хватало.
Многие «северные» города просто вымерли. Держались только те, где
оставалось важное промышленное производство. Туда еще пока поступали хоть
какие-то дотации из ООН. Но сомневаться не приходилось — и их, рано или поздно,
эвакуируют в теплые края…
Николай остановился у широкого крыльца «мавзолея». Мраморные ступени
вели когда-то к огромным светящимся витринам и автоматически раздвигающимся
дверям. Сейчас и витрины, и двери были наглухо закрыты металлическими щитами.
На одном красовалась уже знакомая надпись. «Мы не спим! Мы идем!».
