Целый день накануне Рождества детям доктора Штальбаума было строго-настрого запрещено входить в гостиную, а также и в залу, где для них готовилась елка. Фриц и Маша сидели, съежившись, в уголке детской. Темнело, и им было немного страшно, потому что в тот вечер, по обыкновению, свечей в комнатах не зажигали. Фриц шёпотом рассказывал своей семилетней сестрёнке, что он с раннего утра слышал в запёртых комнатах шум, беготню и лёгкое постукиванье, как будто там звенели серебряные молоточки и колокольчики, что в сумерки чрез заднее крыльцо в комнаты прокрался маленький человечек с огромным ящиком в руках, и он уверен на все сто, что это был крёстный Дроссельмейер. Маша очень обрадовалась этому, захлопала в ладоши и закричала:
– Вот это отлично! Я уверена, что крёстный приготовил для нас прехорошенькую штучку!
Советник Дроссельмейер был очень некрасив собой, почти уродлив: маленький, худой, со сморщенным лицом, он был лыс, и потому носил прекрасный белый парик. Правый глаз у него был постоянно залеплен чёрным пластырем. Крёстный был большой искусник: он не только умел чинить часы, но даже сам их делал на досуге. Когда в доме Штальбаума ломались часы и ходики переставали бить, то тотчас же посылали за Дроссельмейером. Он приходил, снимал парик и жёлтый сюртучок, важно подвязывался голубым фартуком и так сверлил, бурил острыми свёрлами внутри часов, что маленькой Маше становилось их страшно жалко. Однако часам это ни малейшего вреда не причиняло: напротив того, в руках Дроссельмейера они оживали и принимались весело тикать и бить, чему все вокруг очень радовались. Дети любили крёстного также и за то, что он всегда приносил им в кармане какую-нибудь хорошенькую вещицу: то человечка, который мигал глазами и непрестанно шаркал ножкой, то табакерку, из которой выпархивала птичка, то ещё какое диво. К Рождеству же он всегда дарил им красивую, затейливую вещь, которую потом папа с, мамой забирали себе.
– Ах, как бы это узнать, что нам сегодня подарит крёстный! – нетерпеливо восклицала Маша. Фриц уверял сестру, что к этот раз крёстный непременно подарит им крепость, где строятся и разгуливают солдатики; потом явятся неприятельские солдаты и захотят её взять, а солдатики в крепости станут стрелять из пушек.
– Нет, нет! – перебила Маша, – крёстный разсказывал мне про один красивый сад – в нём большое озеро, а на озере плавают великолепные лебеди в золотых ожерельях и распевают хорошенькие, заводные песенки. Из сада выходит к озеру маленькая девочка, манит лебедей и кормит их пряниками.
– Лебеди не едят пряников! – сурово возражал Фриц, – да и крёстный и не может сделать целого сада. Я не люблю его игрушек, потому что их как только нам покажут, так сразу и отберут. То ли дело подарки папы с мамой: те уж вполне наши, и мы можем делать с ними, что угодно!
Тут дети стали фантазировать, какие подарки они получат на этот раз от родителей. Маша сказала, что её большая кукла совсем испортилась, – стала неловкой, падает каждую минуту на пол и уже отколотила себе кончик носа.
– Бранишь её, бранишь, не исправляется, да и только!
Затем Маша припомнила, что мама улыбнулась, когда она восхищалась маленьким зонтиком своей подруги Гретхен. Фриц жаловался, что в его конюшне не хватает хорошей рыжей лошадки, а в войске совсем неосталось кавалерии, и что папе это очень хорошо известно.
Между тем в детской совершенно стемнело. Фриц и Маша крепко прижались друг к другу и боялись продолжать разговор: им казалось, что вокруг них шелестят чьи-то лёгкие, неземные крылышки и слышится далёкая, чудесная музыка. В эту минуту раздался серебристый звон колокольчика: динь! динь! динь! Двери распахнулись – и из залы хлынул такой мощный поток света, что дети так и замерли в дверях от удивления и восторга .
– Ах, как красиво! Ах, какая прелесть! – прошептала, не двигаясь и не отрывая глаз от ёлки, Маша. Фриц же от удовольствия несколько раз подпрыгнул на одной ноге очень высоко и замечательно. И, действительно, было таки чему порадоваться! Посреди комнаты стояла высокая, стройная ёлка, на ветвях которой висело множество золотых и серебряных яблок, миндаля в сахаре, пёстрых конфект и разных других лакомств. Но лучшим украшением чудесного древа были разноцветные маленькие свечки, блестевшие в его ветвях, как звёздочки, ласково приглашавшие детишек поскорей полакомиться вкусными конфектами и сочными плодами. Вокруг ёлки было разложено так много прекрасных подарков, что у детей просто разбегались глаза. Маша видела множество прелестных кукол, новенькую, чистую посуду и одну особенно красивую вещицу – шёлковое платьице, изящно убранное пёстрыми лентами: оно висело на тумбочке, и Маша могла рассматривать его со всех сторон.
– Ах, какое хорошенькое платьице! – воскликнула девочка: – Мне, наверное, позволят его надеть!
Фриц между тем уже несколько раз рысью и галопом проехался вокруг елки на рыжей лошадке, которая оказалась привязанной поводом к столу. Слезая с неё, он с серьёзным видом сказал: «лошадка недурна, но совершенно не объезжена, – придется мне с ней подзаняться»! и потом принялся осматривать новый эскадрон гусар в красных с золотом мундирах, вооруженных серебряными саблями и сидящих на белоснежных лошадях. Немного поуспокоившись, дети хотели приняться рассматривать лежавшие тут же прекрасные книги с картинками, как снова раздался звон колокольчика. Они знали, что теперь им будет показывать свой подарок крёстный, и весело побежали к загороженному ширмами столу. Ширмы тотчас же были сложены, и вот, что увидали дети! На зелёном лугу, усеянном пёстрыми цветами, стоял великолепный замок с зеркальными окнами и золотыми башенками. Вдруг зазвенели колокольчики, – двери и окна замка растворились, и дети увидали, как но залам разгуливали крошечные кавалеры и нарядные дамы с длинными шлейфами и в шляпах с перьями. В средней зале, ярко освещённой множеством маленьких свечек в серебряных люстрах, танцевали под музыку колокольчиков и цимбал дети в коротеньких юбочках и курточках. В одно из окон замка часто выглядывал какой-то странный господин в зелёном плаще, кивал головою и исчезал, а сам крёстный Дроссельмейер, величиной с папин палец, выходил из двери замка и снова входил в неё, стукаясь о притолоку. Фриц облокотился на стол, долго смотрел на красивый замок с танцующими и прогуливающимися фигурками и, наконец, сказал:
