—
Аня?
– Да, Надежда Александровна.
– Зайди ко мне в кабинет.
– Что-то серьёзное?
– Да просто нужно с тобой поговорить.
– Хорошо. Только отнесу учебники в библиотеку.
– Конечно.
Я прошла по коридору и встретила свою сокурсницу Ирину.
– Чего от тебя хотела Надежда?
– Сказала зайти к ней в кабинет что-то обсудить.
– Опять какое-нибудь мероприятие?
– Скорей всего. Ладно, я потом расскажу. Мне еще надо сдавать учебники. конец года всё-таки.
– Ага. Тебе хорошо, домой едешь, А я вот все лето в общаге буду киснуть. Отчим со своей новой пассией улетает в Египет. Просили меня хотя бы месяц продержаться тут. А то дома, видите ли, мне будет скучно.
– Что за бред? Твой отец сошел с ума?
– Нет, просто Вика окрутила его голову и кошелёк.
– Ясно. Печально. Если хочешь, поехали ко мне на каникулы?
– Спасибо, я подумаю.
– Ладно, я побегу.
– Давай. Увидимся вечером.
…
– Анюта, присаживайся.
– Спасибо, Надежда Александровна.
– У меня для тебя плохая новость.
– Что-то случилось?
– К сожалению, да. Я не знаю, как тебе сообщить. Сейчас сюда придёт директор она тоже должна присутствовать.
– Директор? Я вроде ничего не нарушала…
– Дело не в нарушениях. Твои родители погибли сегодня утром, когда ехали к тебе.
– Что?…
– Автокатастрофа. Большая фура не справилась с управлением на выезде из твоего города и врезалась в их машину.
– Этого не может быть! Папа водит машину много лет, он опытный водитель! Это какая-то ошибка! – закричала я, пыталась справиться с ужасом, который накрыл меня изнутри.
– К сожалению, нет. Ты выпей водички и вот еще таблеточки. Не бойся, это всего лишь «валерианка».
– Не нужно мне вашей «валерианки», я не верю! – я резко оттолкнула протянутую мне руку с желтыми таблетками и те разлетелись по полу.
– Аня, милая, успокойся, прошу тебя.
В кабинет вошла директор Ксения Геннадьевна.
– Ну как наша отличница?
– Не верит. Я не знаю, что делать. Психолог в отпуске и выйдет только через неделю. Может, скорую? Но вдруг ее поместят в психоневрологический диспансер и там поставят на учёт? Не хочется ломать девочке жизнь.
Перспективка оказаться в психушке меня не радовала и я всё же смогла взять себя в руки.
– пожалуйста, не звоните в скорую. Со мной всё в порядке. Я справлюсь, обещаю.
– Я вызову её из отпуска. Это экстренный случай.
– Не выйдет, она улетела из страны.
– Очень жаль. Ничего, найдём другого психолога.
– Мне не нужны психологи. Я правда в порядке. Мне нужны доказательства того, что вы говорите правду. Вдруг это какая-то ошибка?
На самом деле я всё еще не верила. Просто родители с детства учили меня, что показывать эмоции на людях крайне не практично. Я очень люблю родителей. Они научили меня всему, что я знаю. они добрые, ласковые и заботливые. И всё это не может быть правдой!
– Аня. Мы должны предоставим тебе доказательства. За тобой скоро приедет дядя. Именно он просил тебя подготовить. Он проводил опознание и скоро будет здесь, чтобы увезти тебя на похороны родителей. Ты не беспокойся, этот семестр мы закроем тебе автоматом. Уже конец года, а ты хорошо училась.
– Я всё равно не верю!
– Мы понимаем и сочувствуем тебе. Тебе же только исполнилось восемнадцать лет. В таком возрасте страшно потерять близких. Но мы рядом. И твой дядя, твои друзья.
– Спасибо- холодно ответила я. Я хотела встать и убежать прочь, но ноги стали ватными и совсем перестали слушаться. Я боялась, что если встану, то упаду и тогда уж точно не миновать мне больницы. Не важно какой. Я не люблю больницы в принципе.
– Я позвоню знакомому психологу, – сказала директор и вышла из кабинета.
– Кто твоя самая близкая подруга? – с заботой в голосе спросила Надежда Александровна.
– Ира Карась.
– Ты можешь ей позвонить сейчас?
– Я не взяла телефон.
– Ну а номер её помнишь?
– Да.
– Отлично. Ты диктуй номер, я сама сейчас приглашу её сюда. Посиди, Анечка. И лучше пока не вставай, а то еще, не дай Бог, обморок…
Я не ответила. Лишь сидела и смотрела в одну точку. Родители учили меня не плакать еще в детстве. Просто смотришь в одну точку и отпускаешь все мысли. Сразу становится легче.
Но легче не становилось, просто я всегда была лучшей ученицей и оставалась ею сейчас.
В кабинет вбежала напуганная Ира.
– Аань! Ты как? Ты меня слышишь? Ань, поговори со мной. Но я не хотела говорить. Ни с Аней, ни с преподавателем, ни с директором, ни с психологом.
– Психолог приехала через полчаса. Она пыталась меня разговорить и, что самое отвратительное для меня, пореветь. Я наотрез отказалась говорить с ней после таких советов. И психолог Марина Никифоровна рекомендовала обратиться к психиатру. Благо, Ира сумела отговорить директора. Сказала, что сама потеряла маму и сможет мне помочь пережить трагедию. Дядя должен приехать только завтра утром. Путь неблизкий. Ане и мне дали отгул. Мне закрыли все оценки в семестре без экзаменов и отправили нас в общежитие. Ане приказали если что, сразу вызывать скорую помощь и следить за мной даже ночью. В нашей комнате еще жила Марина. Она тоже пообещала помочь Ире привести меня в чувства. Когда мы пришли в общежитие, я просто легла на кровать и лежала так несколько часов, глядя в потолок. На вопросы не отвечала, не разговаривала. Потом Ира уговорила меня поесть и выпить чай, иначе ее просто отчислят. Я ела и пила, не чувствуя абсолютно ничего. Как робот. И продолжала смотреть в одну точку. Потом девочки уговаривали меня поспать, но и это у них не вышло. Пришла Надежда Александровна, я сделала вид, что сплю, чтобы девочкам не попало из за меня.
Она похвалила их за то, что смогли меня покормить и усыпить. Сказала, что завтра мне станет легче. Но я не спала. Я подождала, когда девочки окончательно решат, что я уснула и сами лягут спать, но Ира не спала. И когда я встала, чтобы сходить в туалет, она встала и пошла за мной.
– Ань, пойдем на наше место, поговорим?
Нашим местом была задняя лестница в общаге. Там на площадке стояли два старых полуразвалившихся кресла. Мы всегда там сидели. Очень часто зависали там по ночам, глядя на звёзды в небольшое окно. Именно там я сказала ей, что душа ее мамы, вероятно, улетела на звезду или сама стала звездой, чтобы освещать жизненный путь для Иры. Я просто тогда вспомнила старый мультик, в котором говорилось о таких вещах. Ира тогда почти успокоилась и даже улыбнулась. Она была другой. После смерти мамы плакала каждый вечер целый семестр. Отец не знал, как ее успокоить и просто поскорее нашел ей новую маму. А потом другую маму. Так за последний год у Иры сменилось четыре мамы. И только она успокоилась окончательно, как подобное несчастье случилось со мной. Мы просто сидели в креслах и дышали ночной прохладой, открыв форточку.
