Татьяна Коростышевская
Академия Заотар
Книга 2
Шоколадница и маркиз
Глава 1. Начало учебного года
Моя подруга Делфин Деманже ненавидела филидов, она об этом не уставала повторять, при всяком удобном и не очень удобном случае. Аристократы, лентяи, пустышки, недоразумение магического мироустройства.
— Сама рассуди, Катарина, мы — оваты, на нас все держится. Мы изготовляем артефакты, занимаемся хозяйством…
Дальше я позволяла себе не слушать. Знаю, все знаю. Но, к сожалению, академия Заотар, в которой мы с Дельфин имеем честь обучаться, устроена… Да так примерно и устроена — пирамидально. В основании пирамиды — оваты, те самые мастеровые и артефакторы, на вершине — острие из безупречных сорбиров, магов-воинов, которых всего-то несколько десятков, а центр — филиды — маги-менталисты. В прошлом году при поступлении в академию мне, Катарине Гаррель из Анси, удалось шагнуть через ступень, то есть стать сразу филидом, о чем недвусмысленно свидетельствовала моя лазоревая форма. Шагнуть-то я шагнула, но оказалась наверху лишь частично, зацепившись носком башмака. На экзамене выяснилось, что основы основ — мудрической консонанты, то есть алфавита, я не знаю. Пришлось восполнять пробелы в образовании, в рекордные, между прочим, сроки. Монсиньор Дюпере, наш ректор, безупречный сорбир и вообще великий человек, дал мне время до окончания учебного года. Его я провела с пользой. И провела бы с еще большей, если бы в самом начале не ввязалась в нелепое противостояние с местными аристократами: Арманом де Шанвером, его великолепной невестой Мадлен де Бофреман и их друзьями-клевретами. Нелепое… До сих пор воспоминания о прошлом септомбре заставляют меня отчаянно краснеть. Арман наложил на меня сорбирское проклятие, Мадлен обвинила в воровстве, перед этим подбросив в мой гардероб кошель с золотыми луидорами, ее приятель Виктор де Брюссо… Этот оказался законченным мерзавцем, хотя поначалу притворялся благородным шевалье… Ах, даже вспоминать не хочется. К счастью, мне удалось обелить свое имя, с помощью местного привидения барона де Даса, Безупречного Суда и артефакта Зеркало Истины. Рассказать об этом я не могу ровным счетом никому — клятва Заотара. Для людей посторонних это название ничего не скажет, зато все студенты о ней прекрасно осведомлены. Монсиньору Дюпере достаточно проговорить: «Клятва Заотара, все, что происходит в академии, остается в академии», и ты, несчастный, нем, не можешь выдавить ни словечка о произошедшем. Итак, я победила, сорбира Шанвера наказали, отправив в ссылку на весь учебный год, Мадлен отправилась с ним, а неприятнейший Виктор, к моему невыразимому счастью и удивлению, через неделю после их отъезда решил взять академический отпуск и тоже пропустить год.
Все было бы вполне прекрасно, я собиралась закончить Заотар до их возвращения, получить вожделенный зеленый диплом овата и отправиться служить в какую-нибудь библиотеку. Не сложилось. В начале жаркого месяца маи меня вызвал в канцелярию мэтр Картан — секретарь ректора.
— Что ж, мадемуазель Гаррель, — сказал мэтр, просматривая отчет о моей успеваемости, — вы достигли потрясающих успехов. Четырнадцатое место в общем бальном зачете…
Я смущенно потупилась. Участие в бальной гонке принимали все студенты, вне зависимости от ступени, или, если угодно, корпуса. Блеснувший на занятиях оват вполне мог опередить в ней даже сорбира. Нас награждали баллами преподаватели, они же ими штрафовали, штраф можно было получить и за поведение, или, например, забыв напудрить прическу. Естественный цвет волос дозволялся только аристократам. Четырнадцатое место… Займи я одно из первых трех, меня бы избавили от оплаты за учебу. Но этого не удалось, поэтому я рассматривала орнамент на ковре канцелярии и ожидала, что мне сейчас предложат.
— Великолепно, — повторил секретарь, — мадам Шанталь весьма довольна вашими успехами.
Мадам Шанталь! Это моя дражайшая маменька, чьими усилиями я и оказалась в Заотаре. Она — бывшая актриса, великая, между прочим, а теперь… гмм… подруга маркиза де Буйе. То есть, уже, наверное, вдова. Да, моя маменька, как ни стыдно мне в этом признаваться, исполняла при маркизе роль шоколадницы. Для провинциала название должности скажет мало, житель же Ордонанса, нашей столицы, понимающе улыбнется: «Шоколадница, ну-ну…», и, если немедленно не получит от меня по лицу, то выслушает много малоприятного. При мне маменьку трогать не сметь! Хотя, если начистоту, именно положение родительницы доставило мне в академии наибольшие неприятности. Даже прозвище из-за этого я получила — Шоколадница из Анси. И моя любовь к модному напитку тут абсолютно ни при чем.
Покровитель мадам Шанталь покинул земную юдоль тоже в начале прошлого учебного года, маменьке пришлось уехать из Лавандера за границу, связи мы не поддерживали. Время от времени мне писал мой драгоценный учитель месье Ловкач, который остался на вилле Гаррель, где я обитала до поступления в Заотар. На вилле все было по-старому, старички, отставные актеры, жили-поживали, передавали мне пожелания успехов, благодарности за небольшую сумму, отправленную с письмом, ожидали свою мадемуазель Кати в начале месяца жуа, если не насовсем, то хотя бы на каникулы.
Минуточку… Мэтр Картан сказал: «мадам Шанталь весьма довольна», не в будущем времени, не «будет довольна»? Я приподняла брови.
— Да, Катарина, — сказал секретарь, — ваша матушка списалась со мной на этой неделе.
Он положил поверх бумаг пестрый от обилия марок конверт с гроздью печатей:
— Мадам Шанталь желает, чтоб вы продолжили учебу.
— Как долго?
— Вложенный в письмо банковский вексель на… очень приличную сумму. Если бы не ваши успехи в общем бальном зачете, я сказал бы — еще на два года, но четырнадцатое место позволит нам несколько пересмотреть плату за обучение… — Мэтр Картан посмотрел наверх, как будто на потолке были цифры-подсказки: — Три года, минимум.
«Ого!» — подумала я. Секретарь продолжал:
— Мадам Шанталь желает, чтоб вы получили лазоревый диплом филида по специальности «трувер», либо «общая ментальная магия» на ваш выбор.
Трувер? Лицедей? Родственница надеется, что я пойду по ее стопам? Странно, раньше она мне это запрещала. Непременно расспрошу об этом на каникулах месье Ловкача.
— Вам не нравится это решение, Катарина? — спросил после паузы секретарь.
Я пожала плечами:
— Не думаю, что от моего мнения хоть что-нибудь зависит.
— К сожалению, это так. Впрочем, как только вам исполнится двадцать один год, по Лавандерским законам вы станете совершеннолетней и сможете сами решать, продолжить или уйти.
Мне немедленно захотелось уточнить, вернут ли мне в таком случае, разницу суммы, но делать этого я не стала. Во-первых, чтоб не подчеркивать лишний раз свой статус простолюдинки, это же мы только о презренном метале думаем, а во-вторых, и так понятно, не вернут, в Заотаре обитают те еще крохоборы.
