Ты рождаешься младенцем. С этим никто не поспорит. Но не просто младенцем. О нет!
Ты целая история.
Чудесная, непоседливая, лопочущая история.
Драгоценная история, которую берегут как зеницу ока.
Да не одна, ты множество историй одновременно. Приключение, любовный роман, триллер, иногда ужастик – да, я тебя имею в виду, малыш! – всё в одном флаконе. И после твоего рождения эту историю читает вся семья.
Что тут скажешь, дети – настоящий бестселлер, и с каждым днём он становится всё увлекательнее и увлекательнее. Во всяком случае, так считают родители.
Даже если никто не разделяет их мнения.
Родители обожают говорить о своих детях, правда? Задержитесь на минутку возле школьной калитки и услышите: «моё золотце то», «мой зайчик это…» А о чём они любят говорить больше всего?
О вашем появлении на свет.
То есть о родах.
Это совершенно особенная история.
Священная.
Бесконечная.
Оглядись вокруг. Прямо сейчас.
Видите родителей неподалёку? Они заговорили о родах? У кого-нибудь из них появился трогательно-умилённый взгляд? Кто-нибудь – и это самое главное – прочищает горло?
Если хоть на один вопрос вы ответили «да», то позвольте спросить ещё кое-что. У вас есть путь к спасению? Если да, то бегите! Немедленно.
Если нет, что ж, не повезло. У вас были планы на день? Можете с ними проститься. Потому что, когда родители принимаются рассказывать о родах, это надолго и прятаться уже поздно.
Вы непременно узнаете:
а. Когда начались схватки;
б. В какой роддом они поехали;
в. Какая песня играла по радио в автомобиле;
г. Отремонтировали сломанный светофор или нет.
Ну и конечно:
а. Сколько стоила парковка;
б. Не слишком ли это дорого;
в. Какие болеутоляющие предложили мамочке;
г. И сколько весил младенец.
Последний пункт по каким-то непостижимым причинам приковывает всеобщее внимание. Будто фермеры с их призовыми репами, родители только и думают о том, сколько весят малыши. Почему? Кто знает. Спросите у них, если не жалко потратить ещё один день своей жизни.
Как бы то ни было, слушайте внимательно. Ловите каждое слово и с умным видом кивайте во всех нужных местах. Делайте вид, будто чудесно проводите время. Потому что, если будете слушать недостаточно внимательно, они обязательно почуют это своим волшебным шестым чувством, которое бывает только у родителей, и начнут рассказывать с самого начала. И тогда болеутоляющие понадобятся уже вам.
Для ушей.
И вот что ещё я скажу. На протяжении всей жизни именно в обстоятельствах твоего рождения будут искать объяснение характеру. Почему ты такой, какой ты есть. Вот как рассуждают родители: «Ой, ну ничего удивительного, что наш Джаспер такой замечательный танцор, ведь он родился во вторник, сразу после того, как я съела сандвич с беконом» или «Конечно же, Дидре копуша, ведь она родилась недалеко от шоссе М25, а там вечные пробки!». А другие родители глубокомысленно примутся кивать в ответ, будто в этих словах есть хоть какой-то смысл, нальют себе очередную чашечку чая и скажут: «Напомни-ка, сколько она весила?»
Мои родители были точно такими же. Они вспоминали обстоятельства моего рождения по поводу и без. Особенно когда я сердилась. И всегда повторяли одно и то же: «А что вы хотели? Она же родилась в шторм».
Этими словами они только масла в огонь подливали. Поймите, очень сложно обсуждать несправедливый график выноса мусора, когда твои родители то и дело переводят разговор на погоду.
Которая была одиннадцать лет назад.
Но этим дело не заканчивалось. Стоило им начать, как остановить их было невозможно. Родители настолько хорошо отрепетировали историю моего появления на свет, что рассказывали её дуэтом. Словно они на сцене. У каждого были свои реплики, и они знали их наизусть.
говорили они.
Вот как начинал папа:
– Ты родилась хмурая, как грозовая туча.
Френсис Фрида Рипли – это я, кстати. Привет! Только, пожалуйста, не называйте меня Френсис. Лучше Френки.
А потом подхватывала мама:
– Дорогой, ты несправедлив. Френки была очень спокойной малышкой. Промокшей, конечно, и озябшей, но совершенно безмятежной. Такой тихой. Вид у тебя был на удивление беззаботный.
Вообще, это признаки гипотермии, мама.
– Ну да, ты была спокойной целую секунду, – добавлял папа. – Пока не сделала свой первый вдох, – и родители обменивались улыбками, нежными, мимолётными, словно взмахи птичьих крыльев. – Вот тогда ты начала бушевать. И до сих пор остановиться не можешь. – Затем, поймав мамин взгляд, он добавлял сквозь зубы: – Но мы любим тебя такой, какая ты есть! – и спешил в свой сарай-мастерскую.
А я скажу так: чего они ожидали? Конечно же я разозлилась, когда родилась. Вы только подумайте, это ведь они решили родить ребёнка на холодном пляже! Прямо на гальке! Посреди зимы! В шторм! Неудивительно, что я вспылила. Любой разумный ребёнок на моём месте поступил бы так же.
Ивообще я не виновата. Это им вздумалось отправиться на пляж в тот день, хотя мама была глубоко беременна мной. Их не отпугнули даже тяжёлые чёрные грозовые тучи, кружащие над нашей деревушкой.
А могли бы поступить благоразумно. Например, съездить в ближайший роддом на всякий случай, а заодно и выяснить, во сколько обойдётся парковка и стоит ли она таких денег. Возможно, тогда из меня получился бы совершенно другой ребёнок, и я бы сейчас рассказывала вам совершенно другую историю.
Но они не были практичными людьми.
– Мне захотелось написать шторм, – говорил папа. – Постоять внутри него. Увидеть все его краски.
Папа часто такое говорил. Он был художником. Помешанным на красках. Зарабатывал он тем, что рисовал портреты домашних животных. Любых – чешуйчатых, мохнатых, симпатичных и страшненьких. Если вы могли позволить себе выложить 275 фунтов за изображение вашего питомца размером девять на двенадцать дюймов (без рамки), то папа, именуемый также Даги Рипли, или
