В большом приемном зале ордена Огненной пентаграммы царили полумрак и тишина. Впрочем, оно и неудивительно для раннего утра, посетители появлялись здесь намного позже. Сейчас же в зале находились только двое: красивая кареглазая женщина с длинными огненно-рыжими волосами и сгорбленная старуха.
Женщина довольно улыбалась.
– Пришла наконец, – почти промурлыкала она, изящными пальчиками перебирая золотую цепочку с пятиконечной звездой, украшенной россыпью рубинов.
Во взгляде стоящей напротив старухи вспыхнула мольба:
– Астарта, прошу, дай мне еще немного времени!
Лицо красавицы вмиг заледенело.
– Нет, – жестко отрезала она. – Время контракта вышло, Серафима.
– Хотя бы один день!
– Я и так слишком долго ждала и теперь хочу получить обещанное.
– Астарта!..
В ответ та резко взмахнула рукой, и старуха, захрипев, повалилась на пол. Рыжеволосая жрица ордена Огненной пентаграммы нетерпеливо подалась вперед, с волнением облизнув пухлые губы. Наконец-то ожидание завершилось, и сейчас она получит то, о чем мечтала столько долгих лет! Вот сейчас…
Минута, другая… ничего не происходило.
Озаренная страшной догадкой, Астарта рванулась к телу и почти тотчас коротко, зло взвыла. Оболочка была пуста.
Понедельник – день тяжелый. Особенно если поспать удалось всего три часа. И ведь не по собственной вине! Просто в аэропорту задержали отправку маминого рейса, так что из Шереметьево выбралась лишь около двух часов ночи. А там пока доехала до нашей однушки в Отрадном, пока поела-умылась… В общем, выспаться не получилось совершенно, так что на работе я почти непрерывно зевала.
– Ну как, Ариш? Проводила? – поприветствовала бухгалтерша Ирина Алексеевна, с которой мы делили небольшой кабинетик.
– Угу. – Я сонно кивнула. – Представляешь, из-за погоды до половины второго разрешения на вылет не давали! Почти четыре часа ждать пришлось.
– Ничего, зато сегодня выспишься, – попыталась обнадежить меня подруга.
– Не знаю, не уверена. – Я поморщилась и в очередной раз зевнула. – Бабушка вчера звонила, очень хотела меня увидеть. Вот прям срочно, едва истерику не закатила. А я не смогла – мама тоже в позу встала. Так что придется сегодня съездить узнать, что случилось. И почему мне отпуск не дали? Сейчас бы с мамой на Кипр летела… – Я мечтательно зажмурилась, а потом вздохнула.
– Извини, Ариночка, – посочувствовала Ирина. – Сама понимаешь, после того как Вячеславна уволилась, ты у нас одна кадровичка и осталась. А у меня сейчас отчет квартальный, не смогу я тебя подменить.
– Да ничего. – Я махнула рукой. – Понимаю. Эх, чувствую, ждут меня вечером жалобы и укоры.
– Все-таки странная у тебя бабка. – Ирина покачала головой.
Не спорю. Бабушка по линии отца и впрямь была весьма странной. Всю жизнь, сколько себя помню, она не желала меня знать. Возможно, из-за того, что родители не были женаты. Они только начали встречаться, когда отец погиб, и только спустя неделю после его смерти мама узнала, что беременна. Но когда она решилась рассказать об этом бабушке, та попросту прогнала ее. Двадцать пять лет она отказывалась поддерживать с нами какие-либо отношения, а две недели назад внезапно объявилась и потребовала меня к себе.
Мать, разумеется, такое внезапное проявление родственных чувств восприняла в штыки, однако бабушка заявила, что готова оставить единственной внучке квартиру. Просторную двушку почти в центре Москвы в добротном сталинском доме мама упустить не могла. Так что пришлось мне знакомиться с вновь обретенной родственницей.
Правда, общение наше было не особо частым: последнее время я почти каждый день задерживалась на работе. За две недели я видела бабушку лишь у нотариуса, да несколько раз заезжала после работы – привозила ее любимые травяные чаи. В сумке, кстати, еще с вечера лежали три заказанные бабушкой пачки: ромашковый, с чабрецом и бергамотом.
Однако надо признаться, несмотря ни на что, к вновь обретенной родственнице я привязалась. Во-первых, кроме матери, у меня из близких людей никого до этого момента не было, а во-вторых, бабушка оказалась на редкость понимающей и интересной собеседницей. В те вечера, когда я все-таки до нее добиралась, мы допоздна засиживались на небольшой уютной кухне, разговаривая буквально обо всем. Маме это не особо нравилось, но она терпела… пока что.
От размышлений о предстоящей вечерней встрече с бабушкой меня отвлекла Ирина: она отправилась к главному подписывать очередную стопку бумаг. Всучив подруге заодно и пару обработанных еще в пятницу анкет на новых сотрудников, я встала и потянулась.
Внезапно окно кабинета распахнулось, и резким порывом ветра меня отбросило к стене. Дыхание перехватило, по телу прошла горячая волна, а потом наступила темнота.
Очнулась я от того, что кто-то зовет меня по имени и трясет за плечи. Открыв глаза, увидела склоненную над собой Ирину с бледным, перепуганным лицом.
– Ариночка, ты что? Ты как? – зачастила она. – Я Вальку вызвала, она уже бежит, ты только глаза не закрывай, хорошо? Слышишь?
– Слышу, – просипела я и медленно поднялась.
– Не стой, давай на стул! – тотчас усадила меня бухгалтерша.
Против я ничего не имела. Коленки дрожали от слабости и запоздалого страха: я упала в обморок! Впервые в жизни!
Появилась запыхавшаяся Валентина – наша медсестра. Быстро оглядев меня, померила давление и резюмировала:
– Переутомилась ты, Арин. Вон давление как упало. Отсюда и обморок.
– Она ночь не спала, – добавила Ирина, одновременно протягивая мне кружку крепкого чая. И когда только успела заварить?
– У-у… – Валентина покачала головой, а потом решительно посмотрела на меня. – Езжай-ка ты домой, дорогуша. На сегодня я тебя у Геннадьича отпрошу. Сама доберешься? Или попросить Мишу подвезти?
– Доберусь. – Я слабо улыбнулась. – Мне вроде полегче. Спасибо.
И, допив чай, стала медленно собираться домой. А потом вдруг вспомнила отшвырнувшую меня к стене волну. Может, и правда от переутомления померещилось? Вон ведь оно, окно это – закрыто.
– Ты дома сразу ложись. И чай покрепче пей. И звони, если что, – забросала советами Ирина. – У тебя же нет никого…
Верно, нет. Даже мама уехала. А парнем к своим двадцати пяти я так и не обзавелась, если не считать хорошего знакомого – менеджера Алексея, который изредка баловал меня шоколадками. Да и с ним дальше улыбок на работе пока дело не шло.
