Подмосковье. Вилла Полесского
Марта вторую неделю отдыхала на вилле Полесского. Могла ли она подумать, что он будет ее удерживать у себя в гостях так долго. Павел – человек закрытый. Четко очерчивающий границы и впускающий в свой мир ровно настолько, насколько сочтет нужным. Марта умела ждать, не форсировать и не требовать. И, похоже, лед тронулся.
Олигарх – как хищник в саванне, находящийся на вершине пищевой цепи. Неприручаемый и своенравный. Марта предпочитала масштабную игру, а риски, с ней связанные, только подзадоривали ее. Она уже многого добилась и не намерена останавливаться.
Так уж сложилось, что ее можно назвать содержанкой. В общепринятом понимании. Богатый мужчина одаривал за любовь, жила она в роскоши, и заботы о завтрашнем дне ее не беспокоили. Но было ли в этом счастье? Неа. Главный гештальт так и остался незакрытым. Марте хотелось, чтобы ее по-настоящему любили, чтоб однажды не предали, выставив за ненадобностью за дверь, как это сделала мать.
После протяжных дождей, наконец, вышло бойкое солнце и пекло во всю мощь, пытаясь отогреть за три недели июньского ненастья. Самое время позагорать у бассейна. Услужливая горничная появлялась с коктейлем или клубникой, стоило о ней вспомнить, и исчезала до следующего требования.
Марта плавала голой. Никто из персонала не смел потревожить ее уединения. За спиной раздался всплеск, она развернулась и почувствовала прикосновение. Полесский прижался лицом к ее животу и, выдав под напором воздушные пузыри, вынырнул. Он улыбался глазами, потянул Марту к себе и приподнял за ягодицы. Она обхватила его торс бедрами и покрыла мокрое лицо поцелуями.
После секса Павел уткнулся головой в грудь Марты. Вот оно – мгновение слабости. Именно сейчас этот мужчина не такой как обычно. Не контролирующий все и вся. Не холодный и неприступный. Он даже кажется уязвимым и страждущим настоящего тепла. По крайней мере, так хотелось думать.
– Я за шампанским, – промурлыкала Марта, соскользнув с его красивого тела.
Принимая выгодные ее стану изгибы, она вышла из бассейна, ловя на себе жадный взгляд.
– Сексапилка! – Паша был все еще ее, это можно было определить по тональности.
Марта обернулась и кокетливо зажмурилась. Идиллию прервал звонок мобильного, лежавшего на столике.
– Ответь, пожалуйста, – попросил Павел.
Она взяла трубку.
– Да… Добрый день. Это Марта Воронцова. – Выслушав собеседника, Марта обратилась к Полесскому. – Борисов. Они с пиарщицей раньше подъехали. Ему подождать?
– Пусть проходят, – ответил Паша и нырнул к лестнице.
Особняк Полесского снаружи больше похож на модный торговый центр, чем на дворец принца. Большие белые кубы выстроены незатейливой конструкцией. Верхний уровень наползает на нижний, образуя козырек у входа. Стеклянные стены фасада напоминают витрины. Открытая терраса дома под стать остальному – в светлых тонах, обставлена яркими пуфами и диванами. Плотные снопы лаванды в тканевых корзинках источают густой терпкий аромат. Запах лета из детства. «Как густое желе, можно есть ложкой», – говорила когда-то мама. «И вилкой», – шутила Марта.
Полесский здесь ожидал посетителей, а Марта в безмятежном настроении наслаждалась мороженным. Цветастый сарафан мягко струился по телу и приятно холодил кожу. Она ощущала себя желанной, ее принц уже не скупился на знаки внимания, казалось, пространство вокруг заполнено волшебными феромонами.
Мимо рощи со стороны стоянки к ним шли мужчина и женщина. Мужчина – лет сорока пяти полноватый с залысиной, одетый в дорогой костюм. «Менеджер, агент или сводник», – подумала Марта. Не хватает в нем лоска и уверенности. Женщина лет тридцати, напротив, транслировала спокойствие и некую авторитетность. Это чувствовалось в ее взгляде, спортивной осанке. Персиковый цвет облегающего костюма оттенял смуглую кожу.
– Приветствую, Павел Маркович! – мужчина пожал руку Полесскому, подобострастно улыбаясь. – Не побеспокоили?
– Все нормально. Я как раз начитался про Чегодаева, есть что обсудить, – дружелюбно ответил Паша.
– Вот, Снежаночка! – мужчина представил спутницу. – Большой эксперт в пиар-технологиях. Это она делала Голдману кампанию по законности земельной сделки под новый терминал.
Снежана протянула руку Полесскому.
– Скандал по поводу территории аэропорта? – спросил Павел.
– Пришлось с начальником минтранса пободаться, – с улыбкой ответила пиарщица.
– На слуху это дело, – Павел пододвинул ей стул. – Присаживайтесь.
Борисов церемонно поцеловал руку Марте. Она выдавила улыбку, хотя улыбаться совсем не хотелось. Диспозиция переменилась: Павел с интересом посматривал на Снежану, Воронцова знала этот взгляд. Флер прекрасного утра в мгновение улетучился.
– Я посмотрела бекграунд кандидата. Все неплохо, особенно понравилось, что у Чегодаева своя аудитория в сетях. Но вся неразбериха на личном фронте – его ахиллесова пята. Соболев будет бить в это место, – излагала пиарщица.
– Руслан Чегодаев? – вмешалась Марта, ей хотелось продемонстрировать свою осведомленность и на равных участвовать в разговоре, – я наслышана про эту ахиллесову пяту.
Снежана кивнула, снисходительно улыбнувшись.
– Дорогая, сходи на массаж. Ксуань сегодня раньше отпрашивалась, – Полесский говорил мягко, но непререкаемо.
Это означало, что Марте следовало удалиться, ее роль на этом закончилось.
– Ты придешь? – спросила она.
– Как только закончу.
– Хорошего дня, – Марта вымучила улыбку, обращаясь к гостям.
Москва. Элитный ресторан «Quantum»
Официант с салфеткой на предплечье внес шампанское в ВИП-комнату. Здесь собралась компания друзей, были уже Марта, Криса, Роберт, Макс.
Модель Криса Долина в мини-юбке и топе с серым металлическим отливом сидела на стуле, отодвинувшись от стола и профессионально выставив свои длинные ноги напоказ. Ее пшеничные волосы, забранные в хвост, неестественно блестели и имели слишком ухоженный вид. Красотка ненадолго вернулась из Парижа в Москву, чтобы прихвастнуть среди своих топовой новостью. Модный дом Николаса Фабе предложил ей стать лицом осенней коллекции.
Криска – завсегдатай тусовок, светская львица, сотканная из гламура. Прошвырнувшись за недельку по всем злачным местам, насобиравшая богемных новостей, она, как обычно, бравировала своей осведомленностью и сыпала новостями.
Не обращая внимания на присутствующих мужчин, а главное, чувства Марты, она лепила правду-матку:
