Дарина
Я была готова разгромить свою комнату в щепки.
Уже третий институт присылает мне однотипный ответ на мой сильно урезанный в
функционале школьный планшет. Отец не успел отобрать. Забыл, наверное.
«Здравствуйте, Дарина Мозес. Сожалеем, но мы
не можем принять вас в институт по причине вашего пола».
Уроды! Угораздило же меня, родится в Колистоне
девушкой, да ещё и с мутацией крови. Таких людей не много на планете.
Когда по каким-то причинам произошла мутация
гена, стали иногда появляться на свет такие, как я. Учёные не знали, что с нами
делать, поэтому назвали людьми с «синдромом Альфа», в простонародье
синдромники.
У нас очень консервативная и пуританская
страна. Никакого алкоголя, табака и связей до брака. Да и после налево не
походишь. За измену — смертная казнь, как и за изнасилование. А ещё у женщин
нет никаких прав. Хотя постойте, я вру. Ухаживать за детьми. Следить за женской
половиной дома. Готовить еду. Рожать детей, сколько даст бог плодородия Амну.
Вот все её права.
Мне уже восемнадцать. Я окончила школу и
пытаюсь поступить в институт. Не судьба. Никому не важно, что я была лучшей
ученицей. Меня даже на международную олимпиаду по математике выдвигали. Я
заняла нашей стране первое место. Получила кубок. Стоит теперь в школе, на
видном месте. Зачем мне такой подарок отдавать? Я же недочеловек, оно. Здоровых
женщин ещё хоть как-то уважают, немногие, но всё же. С мутированными никто не
считается. Их берут в младшей супругой и гнобят, кому не лень. Родня мужа, его
первые жёны и даже он сам. Зачем тогда женятся? Многие мужчины презирают нас и
лучше плюнут в накидку, чем возьмут замуж.
Ненавижу эту тряпку. Меня с детства заставляют
её носить. Аромат не скроешь, и даже под накидкой можно отличить, нормальная
женщина идёт перед тобой или нет. Говорят, в других странах существует
подавитель запаха. Здесь это запрещено.
Мне многое нельзя. Я живу на женской
половине, только в дальней её части. Спальня представляет из себя каморку с
узкой кроватью, угловым шкафом, столом и стулом. Рядом с комнатой — двери в
уборную, туда никто не может заходить, кроме меня.
Неожиданно ко мне забежал отец с перекошенным
от ярости лицом.
— Это что?! — заорал он в бешенстве, показывая
голограмму, висящую над браслетом.
Я вскочила с кровати и отбежала к окну. Не
могу издалека рассмотреть, что написано на голограмме.
— Двадцать пять ноль восемь, читай, —
скомандовал отец.
— Здравствуйте, господин Фаск Мозес. Нам стало
известно, что ваша дочь с синдромом «Альфа», Дарина Мозес, разослала документы
в три института, в надежде поступить на учёбу. Во избежание штрафа за нарушение
закона, советуем вам поговорить с ней. На первый раз мы вас просто
предупреждаем. С уважением, ведущий специалист департамента контроля за
женщинами и людьми с синдромом «Альфа», Кайри Нови, — прочитал механический
голос.
— Мне директор школы сказал, что если я
выиграю олимпиаду и в нашу страну приедет кубок, то мне разрешат учиться в
любом вузе! — крикнула я в испуге. — Ведь действительно так было, папа, можешь
у господина Фирса спросить.
Отец подошёл и отвесил мне смачную оплеуху.
— Ты совсем тупая?! Кто разрешит девке учиться
в институте?! — отец схватил меня за локоны и нагнул голову вниз. — Ты позорить
меня вздумала?! Ещё и волосы остригла! Двадцать ударов розгами, Дара!
Я выскользнула из его хватки, упала на колени
и, обняв ноги, заскулила:
— Пап, пожалуйста, не бей. Пап, прошу тебя. Я
больше не буду, правда. Я не буду.
— Ладно, хватит и того, что я твоей матери
отвесил. Не уследила за дочерью, падла. Через месяц свадьба, Дара. Я уже
сговорился. Раби Акива берёт тебя младшей женой. Наконец-то избавлюсь от такого
довеска, как ты. Раби уже сорок пять лет, и у него три жены. Но это лучше, чем
сидеть на моей шее. С завтрашнего дня начнём приготовления к свадьбе. Ещё раз
вздумаешь меня позорить — получишь в два раза больше ударов, чем я тебе обещал.
Я всё сказал.
Отец отпихнул меня ногой и ушёл. Я упала на
пол и прошипела тихо: «Если бы смогла, убила гада».
Он уже сговорился о моей свадьбе. Всегда
дочерям отец подбирает мужа. Если ты очень красивая, повезёт войти в дом первой
женой. Имеется какой-то изъян — можно стать и третьей, и четвёртой супругой.
Больше четырёх браков нельзя, но бывают случаи, когда старик в шестьдесят
хоронит одну из своих женщин и в жажде обладать юным телом сватается снова.
Невеста не видит будущего супруга до самой свадьбы, это запрещено. А часто не
знает его фамилию и возраст, только имя. Считается, что это ни к чему: дань за
невесту отдали — проблем никаких нет.
Я выбежала из комнаты и ринулась в спальню
матери. Она была недалеко от меня. Закрываться не принято, как и входить без
стука. Я так волновалась за неё, что забыла о правиле. Ворвалась в комнату и
увидела, как она пытается надеть халат на спину, исполосованную ремнём.
— Мам, прости меня. Мам, я не хотела. Меня
обманули, сказав, что я за кубок смогу учиться, — заплакала я, видя её раны.
— Твари, — тихо рыкнула мама, завязала халат и
обернулась. — Иди ко мне, моя хорошая, не плачь.
Мама распростёрла объятия, и я с удовольствием
скользнула в них. Хотела её обнять, но не могла, боялась, что ей будет больно.
Мама села на кровать, притянула меня к себе.
— Посиди у меня на коленях, как в детстве,
Дара.
Я умостилась на её ногах. Приникла к плечу
щекой. Все девушки с синдромом маленького роста. Больше метра шестидесяти
сантиметров никто не вырастает. Во мне на пять меньше.
— Мам, а можно тебя спросить? Мне всегда было
интересно, почему все смуглые, а у тебя светлая кожа. У меня что-то среднее
между тобой и отцом. И волосы у нас пшеничные. Люди в Колистоне не такие.
Мама чмокнула меня в лоб и погладила по
голове.
— Ты уже взрослая, Дара, имеешь право знать. Я
молодая была, такая глупая. Где жила раньше, есть межнациональный институт.
Туда приезжают люди из разных стран. Вот и Фаск там учился. Он заканчивал
последний курс, а я только на первый поступила. Мы познакомились. Твой отец
ухаживал красиво. Я влюбилась так сильно, что была согласна на брак. Родители
сказали, что за иностранца не позволят выйти. На моей родине в восемнадцать лет
человек считается взрослым и волен решать сам, как ему жить.
— И ты вышла за него замуж? — спросила я
удивлённо.
— Сначала всё было не так. Твой отец заверил,
что я смогу учиться здесь, если уеду с ним. Я пыталась узнать в интернете
информацию об этой стране. Ничего не нашла, так как Колистон закрыт для
туристов. Сюда только предприниматели едут по делам, и то очень редко. В
основном все сделки по бизнесу заключаются на нашей стороне. Я поверила словам
Фаска о том, как тут хорошо нам будет жить. Закончила первый курс, он получил
диплом. Потом я сбежала с ним из дома.
