Борис Голлер - Синий цвет вечности

Синий цвет вечности
Название: Синий цвет вечности
Автор:
Жанры: Современная русская литература | Историческая литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2021
О чем книга "Синий цвет вечности"

Лермонтов вскочил на скаку в седло первого поэта России след в след ушедшему Пушкину. Такое редко бывало в истории литературы, а может, не бывало никогда. От Пушкина осталось семьсот восемьдесят шесть писем к разным лицам, за 37 лет (не считая тех, что лишь приписываются ему). От Лермонтова всего 54 письма, среди которых короткие записки, вроде просьбы к кому-то одолжить пса для случки… Он старался не писать серьезных писем и в письмах всячески скрывал себя. Он нигде не высказался, – напротив, как-то странно пытался промолчать – о литературе. В сущности, исключая лишь стихотворение «Смерть поэта». Но тут и случай был особый – гибель Пушкина. (Вообще, связь его жизни с судьбой Пушкина так же удивляет своей тайнописью и почти инфернальной близостью.) Нет, он выдвинул один тезис литературный, наверное, самый важный, хотя и спорный: «История души человеческой, хотя бы и самой мелкой души, едва ли не любопытней и не полезнее истории целого народа», – это ко второму изданию «Героя нашего времени». С этим и сегодня согласятся не все.

Исключая воспоминаний героя, относящихся к более раннему времени, вся композиция книги стягивается к одному центру: к последнему отпуску, предоставленному Лермонтову высшим начальством в 1841 году, после тяжелых боев на Кавказе и сражения при Валерике.

«Синий цвет вечности» – не роман-исследование и не роман-биография. А более всего – просто роман. Автор, кажется ему, шел к этой книге всю свою жизнь. (Сперва были только приближения к теме: драма «Плач по Лермонтову», эссе «Лермонтов и Пушкин», «Две дуэли».) Но отважился на книгу только сейчас – после драмы «Венок Грибоедову», романа «Возвращение в Михайловское» в четырех книгах, повести «Мастерская Шекспира»…

Бесплатно читать онлайн Синий цвет вечности


© Б. А. Голлер, 2021

* * *

Эта личность была странной, пленительной и, подобно его произведениям, отмечена печатью невыразимой меланхолии.

Шарль Бодлер (об Эдгаре По)

Синие горы Кавказа, приветствую вас! Вы взлелеяли детство мое; вы носили меня на своих одичалых хребтах, облаками меня одевали, вы к небу меня приучили, и я с той поры все мечтаю об вас да о небе.

Михаил Лермонтов

Поэты русские свершают жребий свой,

Не кончив песни лебединой.

Графиня Ростопчина

Пролог

I

«Автор недавно погиб на дуэли, причины которой остались неясными…»

…Я вижу, как, дописав (уже металлическим пером) последнюю строчку примечания, он прячет листки в бювар на столе, на темной кожаной одёжке коего оттиснуто золотом: «СТОЛЫПИН АЛЕКСЕЙ АРКАДЬЕВ». Потом снова приоткрывает бювар и перебирает бессмысленно пустые конверты в нем… Некому писать письма. «Причины остались неясными». – А что ясно в этом мире? А ничего не ясно!

Он складывает бумаги и звонит слуге: одеваться. Он сделал все, что мог для покойного друга – даже перевел его роман на французский язык. Теперь скоро появится в «La Democratie pacifcue». Начнут печатать с ноября. Во Франции романы выходят в газетах частями – их зовут «фельетонами». Газетенка – слишком левая, да бог с ним! Только левые сейчас интересуются Россией. Ждут от нее чего-то неожиданного, чего не могут сами дать и чего не будет в старой Европе. Пусть увидят по крайности, что в России умеют писать не хуже Гюго и Бальзака.

Столыпин высок ростом, красив и холен. Он денди (считается) и явно злоупотребляет мужскими духами. В обществе его зовут Монго. Это странное прозвище прижилось и даже нравится ему. Возможно, больше чем фамильное имя. Вообще-то это – кличка его любимой собаки.

В Париже Монго лечится от тоски. Безнадежной. Длящейся. «От длительной, утомительной и поработительной связи»: графиня Александра Кирилловна Воронцова-Дашкова.

Конечно, замужем. Конечно, жена известного лица. Почтенного графа Иван Илларионовича – того, что закатывает знаменитые на весь свет балы. Графиня теперь где-то там, в Петербурге со своим мужем и своими не тухнущими страстями. Столыпин понимает и сам, что истинное достоинство этой любви лишь в том, что она – давняя.

Но он и потом будет лечиться от нее: на Крымской войне, на 4-м бастионе (если слышали), потом во Флоренции… Лечиться даже тогда, когда самого предмета любви уже не будет на свете.

Кто считает возможным, смеется над Столыпиным. Князь Вяземский, например. Не над самой связью, естественно – с кем не бывает? – а над ее постоянством.

Сейчас Монго арендует флигель на западе Сен-Жерменского предместья. Аристократические семьи во Франции быстро нищают после всех революций, и с удовольствием сдают внаем свои хоромы… Чуть не все предместье сдано. В основном, флигеля. Вот и он занимает один из них. По выходе во двор встречает хозяина, который оживленно раскланивается с ним и готов, кажется, завести разговор. Но жилец уклонился: показал, что торопится. Хозяин сразу понял. (Воспитанные люди умеют сделать это необидно, а другие воспитанные быстро понять.) Покуда здесь цепляются за русских приезжих, потому, что из Парижа, напротив, многие бегут…

Отсюда он ходит за утешением на некую улицу в центре города, близко к набережной Д’Орсэ. Отправляется обычно пешком – если нету дождя или снега. – Невежливости природы его раздражают. – Мы можем ошибиться с названием улицы: столько лет прошло. И вообще это было до знаменитой перестройки Парижа мэром бароном Османом, который чуть не в два десятилетия превратил средневековый город Франсуа Вийона и Варфоломеевской ночи в современный и красивейший из городов. Но для того пришлось постараться и снести часть улиц, вымести все средневековье.

Столыпин минует Рю де Месье, совсем крохотную, вдвигается в длинную Рю Ванно, пересекает Рю Варенн и Рю де Гренель, и, в итоге оказывается на берегу Сены, у строящегося моста (Сольверино)… Он идет вдоль берега, заглядываясь порой в тусклую и уже холодную воду. Отсюда поворачивает направо – а там уж два шага до совсем миниатюрной, как Рю де Месье, улочки, название которой с некоторых пор он и сам не вспомнит, потому что для него это – Рю Бреданс – улица Бреданс.

Странное имя – Бреданс, – предки, верно, из Британии или из Бретани, впрочем, могли быть из других мест. Во всяком случае хочется завоевать ее любовь, оттого, что надоела любовь некоторых светских красавиц в Петербурге.

Бреданс, конечно, встретит, как всегда – приветливо и с холодком. (Набивает себе цену?) Она всегда встречает так, будто он по случаю заглянул к ней.

Чтоб он ей верил или, напротив, не слишком верил? После Александрины он не верит никому из женщин. Так что – зря старается.

– Что? Месье Рамо заходил? – спросит он небрежно, увидев чью-то шляпу на вешалке.

– Шляпу оставил? Он всегда забывает. Когда нету дождя!..

Но тотчас съязвит: – У вас, русских, верно, часто жены изменяют!.. Стоит кому-то зайти в гости…

– Не бойся! Я не ревную.

Он рассмеется как бы легко.

– Потом поедем в Булонский лес? – спросит она по обыкновению.

Она любит эти прогулки с ним в экипаже в Булонский лес – после пылких объятий, которые он про себя зовет лишь плотскими утехами… Ей нравится хвалиться им перед подружками, которых там много. Он вспомнил свой бювар и рукопись, скрытую в ней… Так устроен мир! Один ложиться в землю, а другой едет с женщиной в Булонский лес.

II

Воспоминания есть некая обреченность сознания. Мы обречены вспоминать…

Сцена, что открылась его взору, была чисто театральной.

5 сентября 1836 года они с Лермонтовым стояли на Елагином острове, у дворца, где шел традиционный Храмовый бал ее величества Кавалергардского полка (шефом полка значилась сама императрица Александра Федоровна). Бал проводился каждый год в этот день, и всегда собирал много народу. Они сами только что вышли из дворца и углубились в деревья, за дорогой, по которой ко дворцу, одна за другой, подъезжали кареты, разбирая гостей бала. Бал кончался. Хотя музыка еще вылетала из дверей и с ней отдающий крепкими французскими духами, запах грез… Вид двух корнетов лейб-гвардии Гусарского, молча стоящих в тени за дорогой, не был чем-то необычным.

– Может, поедем? – спрашивал Алексей.

– Нет. Ты торопишься?

– Но, может, он отбыл уже?..

– Нет. Я ж сказал тебе – я видел его карету.

Если Миша был не в духе, не стоило перечить ему.

– Ты уверен, что это – его карета?..

– Ты вправду не торопишься?

– Я ж сказал.

Они как бы теснили друг друга словами. Была такая манера.

Лермонтов был мал ростом, коренаст, угрюм и явно недоволен собой.

– Нас обещал Соллогуб представить друг другу, – пояснил он с неохотой. Ты точно не торопишься?


С этой книгой читают
Шекспир, несмотря на долгую и роскошную славу (400 лет!), до сих пор мало понят как писатель. А как человек и вовсе неизвестен. Несмотря на изобилие биографий. В итоге, в массовом сознании произошло отделение Шекспира-художника от Шекспира-человека. И где они по отношению друг к другу? Автор попытался уяснить эту связь. На основе фактов, почерпнутых в хрониках и биографиях Шекспира, сознавая, что часть фактов может быть вымышлена. На фундаменте р
«Возвращение в Михайловское» – роман, две первые книги которого печатались в свое время в журнале «Дружба народов», выходили отдельными изданиями и вызвали серьезный читательский интерес. Третья и Четвертая написаны только что и еще не публиковались.Две первые – посвящены целиком особому периоду в жизни Пушкина: двухлетнему пребыванию в Михайловском, после высылки с юга в имение родителей. Он только после поймет, что эта вынужденная «остановка» н
Данная книга является сборником произведений. В него включены стихотворения и проза.
«Личные истории, как голубиные яйца. Лопаются и выпускают на волю птенцов. Птенцы набираются гонору и разлетаются по свету переносить послания.Вспомнить, посмеяться, пустить слезу. Понять, что у каждого было горе. Каждый стремился узнать счастье. Каждый сеял семена и собрал, что успел. Понять, что все эти мелочи были не просто так, не зря, а для картины, на которой из беспорядочных, безалаберных мазков вырисовывается мощная, неповторимая, значима
Что мы знаем о душевно больных людях?Лишь то, что они сошли с ума и теперь им не место в обществе среди нормальных людей.А знал ли ты, что все мы по-своему психи?И этого ты тоже не знал, грустно. Я расскажу историю, в которой чуть сама не запуталась…
Что может объединить античного философа и китайского идола? Прогулка по старинной улице Москвы. В компании властителей дум и вершителей судеб из разных эпох, представивших парад типов личности по системе А. Е. Личко. Которые помогут познакомиться с заболеванием молодых «Рассеянный Склероз» и показать, как оно ведет к положению безнадежного лежачего инвалида. Вопрос «Смириться или оказать сопротивление?». Как устранить причину заболевания и исполн
Сначала – работа, от звонка до звонка. Потом – домой, переодеться, а дальше – алкоголь, женщины, танцы и драки.Так живет герой романа Артур Ситон. Так живут его приятели. Да и как иначе, если бедный провинциальный мирок их родителей вызывает отвращение, а никакого другого будущего для них, парней и девушек из рабочих пригородов, судьбой не предназначено?«В субботу вечером, в воскресенье утром» – книга, открывшая новую страницу в истории английско
Выйдя замуж за талантливого художника Эда Макдональда, молодой адвокат Лили начала новую жизнь… И, кажется, ничто не сможет омрачить их счастливый брак.По соседству с супружеской парой живет хорошенькая девочка-итальянка Карла, за которой Лили присматривает, пока ее мать пропадает на работе. Карле всего девять, но она уже хорошо знает, что значит хранить чужие секреты…А потом жизнь надолго разведет их – пройдет двенадцать лет, прежде чем Лили и К
Скорпион – мифический воин. Говорят, он приходит только тогда, когда поистине нужна его помощь. Но будьте бдительны, ибо он воюет не за вас, а за честь и правду. Разве есть что-то ужаснее, чем сильный воин, воюющий не за кого-то, а за правду… А какая она, эта правда? И главное – кто решает, где она?
Когда первый раз прочитал "Ночной дозор", влюбился в мир Дозоров раз и навсегда. Всегда хотел написать фанфик на подобную тему, но каждый раз что-то мешало. Но вот, наконец, руки дошли и до этого. Естественно, проект некоммерческий. Надеюсь кому-то понравится)