Нет из-за фальши места для любви,
В сердцах обиды, горечь отчужденья,
Стремись вперёд, былое не зови,
Умей прощать, умей просить прощенья.
Досуга скромного усладу
Хочу отважиться начать
И времени, сорвав печать,
Листать заморскую балладу
Уж блекнет день, ночи свеча
Мерцает одиноким светом,
Сменять весну прибыло лето
Оно не даст нам заскучать
Пусть неустанно пишут руки
И льются сладостные звуки,
И в столбики ложится речь,
Я груз тревог снимаю с плеч.
В забвении радости, печали,
Что прежде голову венчали,
Улыбок дни и горьких слёз
Всё растворилось в сонме грёз.
Забыты прежние досуги
И новый день рождает звуки
Где погружённое в мечты
Не помнит сердце суеты.
И как гласит одно преданье
Жизнь познаётся в созидании.
Ну, что ж, принять прошу на суд
Сей плодотворный, ранний труд
Пускай поведает нам лира
О том, как голубь – птица мира
С соперником до смерти бьётся
Пока голубки не добьётся
Так жертвой случая, увы,
Одни падут в объятья смерти,
Но всех несчастнее, поверьте,
Кто не испытывал любви.
Познать бы каждому любовь,
Любовь достойную мученья,
Чтоб жертвовать без сожаленья
И восхищаться ею вновь.
Она в букетах нежных снов,
Двух судеб чудное сплетенье,
Дыхание семи ветров,
Что ставит гордых на колени.
И должно чтить её права,
Не подавлять благое рвенье
Любви чудесной вдохновенье,
Как книги яркая глава.
Иль может, всё-таки любовь —
Неверный плод воображенья,
Набор из пусто звучных слов,
Людских восторгов заблужденье?
Но всё же нет, я не права,
Быть должен свет в конце тоннеля,
Скажу вам – да, любовь жива,
Не заметут её метели.
И благородна, и сильна,
Нас учит поступать красиво,
Любовь, громадное спасибо
За то, что жизнь тобой полна!
Так вот, рассказ довольно длинный
Спешу, немедля, я начать,
Чтобы в истории старинной
Любовь такую повстречать:
В стране – от нашей отдалённой,
Иной красою наделённой,
Мелькали за ночами дни,
Сменяли солнце звёзд огни.
Лишь этим были с нами схожи,
А в остальном – суровей, строже.
Старели рано, умирали
И рано юных в жёны брали.
Болезни, голод, гнёт, раздоры
И нищету терпел народ,
И предавались казни воры
У главных городских ворот.
Громадный замок в дальней части
Угрюмый город украшал,
Вассалу он принадлежал
И в нём рекой бурлили страсти.
Кипела голубая кровь
Из царского листочек древа
Благовоспитанная дева
Жила, храня в груди любовь.
Была послушною Венера
Питала юные мечты,
Отец ей выбрал кавалера
Такой же нежной красоты
Артур был юношею знатным,
Самодостаточным и статным,
Волос кудрявая копна
И глаз зелёная волна,
А что же девы юной очи?
Прелестней дня, приятней ночи,
Белее кожа облаков,
А в сердце робкая любовь.
Вздыхал восторженно отец
На вид уже довольно старый,
Прекрасней их не сыщешь пары
В достойном гнёздышке птенец.
Ведь мной воспитанная дочь
Звездой украсить может ночь
И озарить сияньем дня
Такая прелесть у меня.
Он, обращая к небу очи
Большое будущее прочил
И опекал её ревниво
Твердя – лишь дочь моя красива
И под балкон её являлся
Смущённый, бледный кавалер,
В любви неловко изъяснялся
И песни пел на свой манер:
«Желаю я твоей любви,
Но ты словам моим не внемлешь,
Восторгов сердцем не приемлешь,
Туманом грёз мечты обвив.
Не признаю иной мечты,
А ты в неведении дремлешь,
Крылами ночи сны объемлешь,
Спокойны ясные черты.
Скажи, чего желаешь ты?
Не угадать мне по ресницам,
Какие в снах мелькают лица,
Меня ли в них встречаешь ты?
Быть может, к суете остыв
Меня, Прекрасная, полюбишь,
Или цветы любви погубишь
Питать надеждами забыв».
Так полюбила дочь поэта,
Помолвка состоялась летом,
В саду пестрели счастья розы,
Но подступали к ним морозы.
Он опечаленный явился
И о разлуке песнь пропел:
«С невестой я б не разлучился,
В поход король наш захотел
Мы выступаем до зари
Платочек свой мне подари
Залог любви как талисман
Убережёт от тяжких ран.
Но, если с боя не вернусь…
Пускай ветра, развеют грусть
Счастливой быть мне обещай
Прости, любимая, прощай».
Заполучив её платок
Счастливец покорял восток
Тревожные тянулись дни
Мечтали свидеться они.
Но в вечерок один воскресный
Явился в замок неизвестный,
Он вёл с Альбертом разговоры
И распалясь дошёл до ссоры:
Филипп – «Тревожит сердце ожиданье,
Питает мысли тишина,
Надежда ищет оправданье,
В ночи скрывается луна.
Но истина, как провиденье,
Луны не скроют облака,
Туман рассеется в мгновенье
И виден круг издалека.
Разоблачения обмана
Никто не может избежать,
Блуждает ночь по всяким странам
И жёлтый диск встаёт опять.
Не избежишь разоблаченья
И унижения, старик,
Ведь я Филипп, желал отмщенья,
Пока ты к роскоши привык.
Моё прошло в скитаньях детство,
Был обречён я на мытарства».
Альберт – «Я без наследников наследство
Давно обрёл у государства.
Ты обвиняешь старика
Не зная, что за облаками,
Нужна ли третья нам рука,
Чтобы весь мир объять руками?
Ведь наблюдая небосвод,
Где два прелестные светила
Выходят каждый в свой черёд
За ними что мы знать не в силах.
Ты – не Филипп, я прав сейчас,
Быть может, с ним бывал ты рядом,
И – лженаследник, гонишь нас
И поишь ненависти ядом».
Филипп – «Вернёшься на круги своя,
Из колеи ложь выбью я,
Скажу без робости и лести:
Нет совести в тебе ни чести.
Без уважения к трудам
И без почтения к годам
К ответу призову тебя».
Альберт – «Не дам в обиду я себя».
Филипп – «Монеты ломанной не стоит,
Кто для богатств забыл устои,
Не старый лис, а чести воин
В фамильном замке жить достоин.
Дом требую освободить
За ту же крохотную сумму,
Иль к выселенью принудить
Могу, судом исполнив думу».
Альберт – «Куда подамся, я старик
И не смогу ночлег построить
К тому же к замку я привык
Он дорогого сердцу стоит».
Филипп – «Не довод мне твои года,
Ты тоже был когда-то молод,
Я сиротою был тогда
Из-за тебя познавшим голод».
Альберт – «Известно всем – Филипп не жив».
Филипп – «Иль верить в это захотелось
Причина ль веская имелась,
Чтоб умер я, так расскажи!»
Отчётливей звучали речи,
Гость требовал, старик перечил,
Вошла в гостиную Венера
Забыта грубая манера.
Смягчился кровожадный нрав,
Он леди чествовал привстав,
А как Венера поклонилась,
Сменился гнев его на милость.
Филипп – «Взгляните, леди, как красиво
Горит вечерняя заря,
Спешу, по – правде говоря».
– Сказав, откланялся учтиво.
С тех пор минуло три недели,
С деревьев листья полетели,
Забыли в замке тот визит,
Но вознесённый меч разит
И хоть нечасто уезжал,
Старик уехал по делам.
