Глава 1. Не хочу сдавать экзамен
– Ты кто – зарядник или разрядник?
– Понятия не имею. Как узнать?
– Зарядник заряжает других своей энергией.
– А разрядник – разряжает?
– Нет, бьет разрядами.
(из беседы двух фициков)
Кричать «Стой!» или «Держи вора!» было как минимум глупо. Только время терять.
Немногочисленные покупатели – две старушки, один мужичок навеселе и стайка хихикающих девчонок – вряд ли задержат воришку, парня лет шестнадцати-семнадцати, улепетывающего во все лопатки.
И он бы улепетнул.
От кого-нибудь другого точно улепетнул.
Но не от меня. И дело вовсе не в том, что я супермен или спринтер-разрядник. Нет. Я почуяла его намерение, едва он подошел к овощному лотку.
Намерение могло не осуществиться, и прогонять парня, пока он не делал ничего противозаконного, не было оснований. Поэтому я просто следила за ним краем глаза.
Движение его руки было молниеносно. Не пойми я заранее, ни за что не уловила бы.
А уловив, пружиной вылетела из-за прилавка. Повторюсь, я не спринтер. Просто наглость воришки и ему подобных субъектов придавала не только злости и адреналина, но и скорости реакции.
Через три секунды я сбила его с ног. Через четыре – схватила за шкирку, приподняла и встряхнула. Кивком головы указала на выпавший кошелек и крикнула в сторону очереди:
– Господа, чья потеря? Забирайте, пока никто не приватизировал!
Девчонки заверещали и принялись судорожно проверять содержимое сумочек, причем почему-то друг у дружки. Подвыпивший тип вывернул карманы, с удивлением обнаружив в одном из них мятую сотенную и, воодушевленный, по синусоиде удалился в сторону пивного ларька. Одна из старушек заохала и с кудахтаньем засеменила к старенькому гаманку.
Парень вытер разбитый нос тыльной стороной ладони и попытался сперва вырваться (ткань куртки затрещала, но я держала крепко), а потом – наехать:
– Ты че на людей нападаешь, стерва бешеная? Никто не дает, что ли?
За стерву я отвесила волшебный пендель и прошипела:
– Пасть закрой, сопляк. Еще раз увижу, как бабушек пенсии лишаешь, так легко не отделаешься, понял?
И только тогда отпустила, на прощанье выписав еще один пендель – для ускорения.
Почему на прощанье?
Потому что была уверена – больше его не увижу. По крайней мере, здесь.
Однажды я уже имела счастье прищучить маленького воришку. Точно так же догнала, отобрала кошелек – он ни в какую не хотел с ним расставаться – и пнула на прощание. На следующий день толпа подростков налетела на прилавок и мгновенно перевернула бОльшую часть ящиков. Хозяин лавки, дядя Сашко, даже ругаться не стал – вычел ущерб из моего заработка и приставил на некоторое время двух амбалов, удачно маскировавшихся под грузчиков. Когда подростки появились во второй раз, мирные грузчики показали налетчикам нехилые бицепсы и увесистые биты. Обе стороны посчитали инцидент исчерпанным.
Парень уже исчез за углом, а я все еще смотрела ему вслед. Появилось странное чувство – что-то с этим воришкой не так. Дорогая куртка? Наглость, граничащая с безрассудством?
Нет, не это.
Он был не наш, не заборский.
Ну и что, спросите вы.
Понятия не имею. Но мне это не понравилось. Подозрительно и непонятно. Я могла поклясться – пацану не нужны деньги. Точнее, ему незачем воровать. И даже не очень нравится.
Была еще какая-то странность. Я принялась вспоминать, прокручивать сценку в голове, пытаясь сию странность идентифицировать, но тут появился этот человек.
Как по команде пропали, ничего не купив, и бабушки и, девчушки. И вообще, народ как-то подрассосался. Хотя место здесь людное, на перекрестке двух больших по меркам Заборска улиц.
Этот человек остановился возле ящиков и пристально оглядел меня с ног до головы, игнорируя губчатую брокколи, полосатые бочонки кабачков и золотистый лук. Так пристально, что я забыла про воришку и начала размышлять, пора начинать бояться или еще нет. Налоговая? Санэпидстанция? Народный контроль?
Дядя Сашко щедро и регулярно кормит все контролирующие органы. Так что я решила не пугаться, а, напротив, смело и даже чуть нахально посмотрела человеку в глаза. Попробуй, мол, возьми меня за рупь за двадцать.
Он спокойно выдержал взгляд.
Не первой молодости мужик в старомодном черном пальто – плечи большие, подставные, полы длинные, едва ботинки видны. Шляпа на голове, тоже из прошлого века, а то и позапрошлого. Перчатки черные из тонкой кожи. Дорогущие. Но красивые! Благородные! И господа, натягивающие их на длинные нервные пальцы (хм, откуда взялись «длинные нервные пальцы»? ), по определению должны быть благородными. Разить не пивом, как от давешнего мужичка, а дорогим парфюмом. Иметь крутую тачку.
Имел ли дядька хоть какую-нибудь тачку, не знаю, но благоухал не парфюмом, а нафталином, словно вышел из сундука с цигейковыми тулупами и пуховыми шалями. На старую развалину не походил, хоть и пожилой. В молодости, наверное, симпатичный был, да и сейчас еще ничего. Теткам должен нравиться. Чисто выбрит, морщин мало. Губы тонкие, в ниточку.
И смотрит так пристально, словно хочет мои мысли прочитать.
Не люблю таких типов. Пришел покупать – покупай. Нет – топай. Нечего тут очередь распугивать. Нафталином вонять.
Эх, нет в тебе романтики, Птица! Вот мой школьный друг Поэт наверняка бы вдохновился одним видом этого дядечки и сочинил бы душераздирающий стишок типа «Вы в макинтоше нафталиновом ворвАлись в жизнь мою стремительно. Но в сердце вашем пластилиновым любовь не вспыхнет офигительно».
Я же чуть отвернулась и уставилась на вывеску банка «ЗаборскИнвест» на противоположной стороне улицы. Спросила не очень любезно:
– Хотите чего?
Он помолчал и говорит:
– Хочу.
– Выбирайте. Все свежее.
Я привстала с табуреточки и театрально провела рукой по ящикам с фруктами и овощами. Но он даже не поглядел на товар.
– Я, – говорит, – Женя, намереваюсь задать несколько вопросов.
Тут я снова на него посмотрела, но не в глаза. Сосредоточилась на межбровье. Читала у Ефремова, который фантаст, а не артист, что таким образом можно уберечься от гипноза. Вроде как в глаза смотришь, а вроде как и нет. Сказала:
– Вот вы, гражданин, мое имя знаете, а я ваше – нет. Так нечестно.
Он протянул мне карточку:
– Давайте познакомимся.
Взяла карточку, повертела. Черная визитка из дорогой бумаги, с золотым тиснением. На ней надпись: «Догс Илья Ильич, профессор, декан ФИЦИ». А чуть повыше в левом углу – логотип заборского политеха – открытая книга со знаком бесконечности. Мол, нет открытиям и знаниям конца.
– Приятно познакомиться, – говорю я и карточку обратно протягиваю. – Спрашивайте.
