Прах мудрецов – уныл, мой юный друг.
Развеяна их жизнь, мой юный друг.
«Но нам звучат их гордые уроки !»
А это – ветер слов, мой юный друг.
Омар Хайям
Помнится, мой добрый друг еще со школьных времён Александр Рубенович Шавердян как-то сказал: «Наше настоящее в плену у прошлого, как наше будущее – в плену у настоящего». Эта «максима сентенция», как сказали бы древние римляне, вспоминается мне всякий раз, когда я, сидя за своим «письменным столом» (в действительности же – компьютерным рабочим местом), погружаюсь, волею судеб, в наше общее прошлое. Пытаясь извлечь из него уроки для нашего общего настоящего и будущего. Как для себя, так и для уважаемых читателей.
При работе над своей предыдущей книгой, посвящённой поискам следов гуннского народа между современными реками Доном, Дунаем и Марной (известными в античную эпоху под совсем иными, хотя, возможно, звучащими с определённой степенью схожести названиями – Танаис, Дануб и Матрона, или Матерна), автор настоящих строк, в очередной раз, как бы переживал наяву далёкое прошлое. В моих ушах пугающе отчетливо звучали яростные боевые кличи, лязг оружия, свист стрел, военные команды, крики торжества и боли, конский топот эпохального сражения на Каталаунских равнинах, под нынешним французским городом Шалон-на-Марне, в 451 г. после Рождества Христова. Там, где многие тысячи, если не десятки тысяч павших в той «битве народов» спят, по сей день, вечным сном на полях провинции Шампань, засеянных сахарной свеклой. Когда тема по-настоящему захватывает автора, он забывает обо всём и как бы переносится в мир, который пытается воскресить из небытия. Этот мир становится для него второй (если не первой) реальностью. Ни днём, ни ночью я не знал покоя. В моих видениях и снах гунны под предводительством свирепого Аттилы представлялись мне так явственно, будто я видел их на экране кинозала, телевизора или компьютера. А вот гуннские союзники-германцы – остготы («восточные готы»), франки и гепиды -, ускользая почему-то от моего мысленного взора, казались мне скорей бесплотными и молчаливыми тенями. Так же, как и римские союзники-германцы – вестготы («западные готы»), другие франки и бургунды, спасшие от гуннов Римскую державу, слывшую на протяжении тысячелетия оплотом и венцом всего, созданного волею и силой человека.
Между тем, на самом деле яркая, зловещая, кровавая звезда Аттилы, прежде чем, словно «кристалл багряный, раздробиться в небе» (используя образ из стихотворения Эмиля Верхарна «Полководец»), лишь несколько лет озаряла собственные исторические судьбы готов. В начале и в конце V века от Рождества Христова, кульминацией которого стала «битва народов» под Каталауном во «главе угла» мировой (т.е., по тогдашним понятиям – римской) истории стояли не гунны, а готы. Рискуя впасть в некоторое преувеличение, можно даже сказать, что незабвенный гуннский «Батюшка-царь», прозванный римлянами «Флагеллум Деи», а готами – «Годегизель» (и то, и другое значит по-русски «Бич Божий»), ухитрившийся стравить восточных готов с западными, был лишь героем интермедии, разыгранной между уходом с исторической арены царя вестготов Алариха, взявшего «Вечный Город» – Первый (Ветхий, или, говоря церковным языком, Старейший) Рим на Тибре, и выходом на нее царя остготов Теодориха – «регенератора» Западной Римской империи. Впрочем, готы и до гуннского нашествия, в III—IV вв. «представляли собой весьма активную историческую силу на северовосточных рубежах Римской империи. Событиями, связанными с их деятельностью, буквально заполнен весь период поздней античности. Именно готы выступали в тогдашних источниках основным элементом в сложной цепи, именуемой Великим переселением народов». (Вера Павловна Буданова. «Готы в эпоху Великого переселения народов»).
В своей книге «Таинства готов» Эдред Торссон (Стефан Э. Флауэрс), ссылаясь на «традицию», возводит этноним «гот» к имени самого отдаленного (мифического?) предка готского народа – Гаут(с) а. Указывая, что, по мнению многих, эпоним был спроецирован на миф, исследователь приводит кажущееся ему наиболее вероятным значение слова «гаут(с)» – «отец». В языке отдаленных родственников готов – исландцев – «Гаут(р)» является одним из прозвищ бога Одина (соответствующего В(у)отану (Водену, Водану, Воданазу) материковых германцев). В древнеисландском руническом стихотворении об асе (боге) Одине сказано:
Ass er aldin-gautr (Асс эр алдин гаутр), т.е. «Ас (Бог) есть древний отец».
При этом Гаут(с) «не обязательно идентичен Воданазу, потому что это имя означает только «отец», а в этимологическом смысле – «тот, кто изливает из себя», т.е. «исток, к которому восходят поколения отпрысков» («Таинства готов»).
В англосаксонской героической поэме «Беовульф» упоминается северное племя геатов (по-древненорвежски: «гаутар»), чей этноним, возможно, восходит к тому же истоку, что и этноним «готы».
Александрийский географ и астроном, создатель геоцентрической картины мира Клавдий Птолемей (годы жизни: 100–170 п.Р.Х.) упоминает в своей фундаментальной «Географии» (написанной между 150 и 170 гг.) в числе скандинавских народов гаутов (греч. гаутой), надежно подтверждая этим, по мнению Максима Жиха и др., скандинавское происхождение континентальных готов.
«В описании Скандинавии в "Гетике" (историческом труде готского, или, точнее, готоаланского историка на восточноримской службе Иордана, о котором ещё пойдет речь далее – В.А.) упоминаются и некие гаутиготы/Gautigoth < … > вероятно, тождественные гаутам < … >, которые < … > очевидно являются родственниками "континентальных" готов» (Максим Жих).
«Более того, весьма вероятно, что одной из ветвей готов (самоназвание ёт) является племя ютов, так что, во-первых, к исходному готскому варианту следует отнести полуостров Ютландию («страну ютов» =ётов=гётов=готов – В.А.), а во-вторых, готскую компоненту следует признать не только у шведов, но и у датчан, а, значит, и норвежцев» (В.Б. Егоров. «Русь и снова Русь»).
В то же время этноним «г(у)от» явно сближается по значению со словом «Бог» (нем. «Готт», англ. «год» и т.д.). И со словом «добро» – как в значении «благо» (нем. «Гут»), так и в значении «имущество» (нем. «гут»). Не случайно и по-русски слово «добро» (в значении «имущество») является синонимом слова «богатство» (также связанного с понятием «бог»).
