Позднему звонку в дверь я могу быть рада только в двух случаях: если, открыв гостю, я увижу сногсшибательного блондина с обворожительной улыбкой и если посетителем окажется клиент, который вручит мне задаток за расследование нового дела. Будет еще лучше, если передо мною предстанет платежеспособный красавец, для которого работать и рисковать жизнью – одно удовольствие.
Но сегодня, похоже, я не улыбнусь даже Брюсу Уиллису, специально для меня сбежавшему со съемочной площадки. Просто усталость навалилась с такой силой, что я даже не обращала особого внимания на кофейный аромат, долетающий из моей не совсем убранной кухни. Рекламодатели, как всегда, наврали: этот кофе не смог взбодрить даже хрупкую двадцатисемилетнюю женщину, не говоря уж об огромном слоне, чьи уши каждый день простые граждане лицезреют на экранах своих телевизоров. Хотя вообще-то меня нельзя назвать ни хрупкой женщиной, ни простой гражданкой, потому что я – частный детектив с прозвищем, наводящим ужас на всех, кто хотя бы единожды встречался со мной на узкой дорожке. Ведьма – это не только мое второе имя, это – стиль жизни, которому я верна, если верить рассказам моих родителей, с самых пеленок.
Когда звонки в дверь стали напоминать сверлящие и пронизывающие насквозь звуки бормашины, я все-таки решила подняться с постели. Музыкальный центр крутил диск моего любимого Эроса Рамазотти, и только его мягкий чарующий голос не позволил мне схватить пистолет и в ярости направить ствол на незваного гостя, нарушившего мой вечерний покой.
Запахнув махровый халат и сунув ноги в пушистые тапочки, я сначала добрела до кухни, выключила кофеварку и только потом направилась в прихожую. Мощный трезвон так и не смолкал. От негодования я не пожелала даже посмотреть в «глазок», что, по правде говоря, совсем бы не помешало сделать: друзей у меня из-за моей профессии намного меньше, чем врагов, и на тускло освещенной лестничной клетке за дверью мог оказаться не улыбающийся красавец с букетом роз, как мне хотелось бы, а бритый мордоворот, нанятый каким-нибудь очередным недоброжелателем.
Резко, от раздражения, распахнутая дверь с грохотом ударилась о стену, я гордо тряхнула своими шикарными волосами и увидела наконец темный силуэт наглеца, трезвонящего в мою квартиру среди ночи.
– Вам кого? – сдерживая совсем не положительные эмоции, спросила я и тут же, не удержавшись от ехидного замечания, добавила: – Наверное, неотложку?
– Из-звините, из-звините, – забормотал темный человек.
Голоса его я не узнавала. Да если бы даже это был мой знакомый, я все равно не смогла бы сообразить, кому принадлежит его баритон. Поздний гость настолько сильно волновался, что заикался и хрипел, поэтому я и терялась в догадках – знаю я его или нет.
– Вы точно ко мне? У вас ко мне есть дело? – попыталась я добиться вразумительного ответа.
– Да, Татьяна, я к вам. Очень, очень срочно… вас нужно… мне, – напрочь забыв о правильном построении русских предложений, прохрипел визитер, судя по силуэту, мужчина далеко не хилой комплекции, делая настойчивый шаг вперед.
Раздумывать было некогда. Еще чуть-чуть, и этот неуклюжий медведь сам впихнул бы меня в мою собственную квартиру, потому что ему, кажется, действительно приспичило со мной поговорить. И я, сразу же исключив из нашего общения все известные мне церемонии, связанные с приемом гостей, провела «медведя» в зал, вслушиваясь в его неразборчивый, но далеко не детский лепет.
– Татьяна, вы мне очень нужны! – почти взмолился он без всяких прологов и предварительных объяснений.
– Что это? Объяснение в любви? – усмехнувшись, спросила я и пригласила гостя присесть. – Не волнуйтесь же вы так! Вы хотите, чтобы я помогла вам?
– Да, сестра говорила, что вы очень хороший детектив. Как только я про это вспомнил, то сразу же к вам и пришел.
Ну вот, какая-то сестра всплыла… Значит, объяснение в любви точно отменяется, хотя было бы интересно выслушать его от такого представительного мужчины. После своей непродолжительной речи гость резко обмяк, совсем бесцеремонно грохнулся на мой любимый диван, обхватил свою курчавую голову двумя огромными ладонями и затих. Что уж он там себе думал, не знаю, но, без сомнения, ему было невесело.
– Хорошо, хорошо, я вам обязательно помогу. Только успокойтесь вы, ради бога! Кто ваша сестра? Я помогу вам.
Повторяя успокоительные фразы, я постаралась устранить две здоровенных руки, закрывавшие понравившееся мне лицо гостя. Моя интуиция и мой профессионализм в два голоса, одновременно, сообщили о том, что сегодня Таня Иванова – очень хорошая девочка, так как она (то есть я, разумеется) совершила достойный поступок, за который ей не придется краснеть пред потомками, если таковые у нее когда-нибудь появятся. А поступок этот заключается в том, что я впустила в дом добрейшей души человека, который, к сожалению, попал в наигнуснейшую историю, требующую моего немедленного вмешательства. Несмотря на усталость, во мне тут же проснулся азарт детектива, и я превратилась в сплошное внимание.
– Моя сестра – Ира Сомова. Помните такую? Она – ваша одноклассница. Но это неважно. Я пришел совсем по другому делу.
Я, конечно же, помнила Иру, но никакого сходства между ней и этим огромным человеком не находила. Пока я занималась сравнительным анализом их внешности, гость проронил фразу, которая кольнула меня в самое сердце, хотя мне не раз приходилось слышать такие слова. Мой ночной гость тихо произнес, все так же придушенно, хрипло:
– Я ее не убивал.
После такого признания я не на шутку напряглась.
Сомов сглотнул и продолжил, стараясь держать себя в руках:
– Сейчас в моей квартире прямо на полу лежит мертвая девушка. Она застрелена. Я перевернул ее, она точно не дышит, – обреченно закончил гость и снова обхватил свой лоб трясущимися руками.
Для убитого горем человека он достаточно точно сформулировал свою мысль, но больше не смог произнести ни слова.
Никогда не страдавшая от приверженности к романтическим переживаниям и изъяснениям, я от неожиданности не удержалась – приложила руку к груди и издала довольно избитое восклицание «Ох!», вслед за чем горячечный румянец на лице моего гостя сменился смертельной бледностью. Видимо, «медведь» тут же подумал, что если уж я отреагировала на его сообщение столь бурно, то ему не остается ничего иного, кроме как спрыгнуть с моего балкона. Наверное, именно это он и собрался сделать, вскочив с дивана и подавшись в направлении окна, но к тому времени я уже смогла овладеть ситуацией и снова стать настоящей Таней Ивановой – грозой всех непослушных мальчиков и девочек.
– Стой, стой, я тебе верю! Я знаю, что ты не убийца, – придав своему голосу всю возможную убежденность, я пресекла это его движение и самым дружеским тоном продолжила: – Мы обязательно что-нибудь придумаем. Только прежде надо подумать, что именно мы будем придумывать.
