Келси решила продать себя как можно дороже. Место, которому суждено было стать свидетелем сделки, выглядело вполне прилично. Девушка отметила царящую в помещении чистоту и элегантность. Гостиная, куда ее сразу же провели, могла бы украсить любой известный ей особняк. Дорогое поместье в престижном районе Лондона деликатно именовалось «Домом Эроса». Это было царство порока.
Келси Лэнгтон не могла поверить, что она уже здесь. У самых дверей ее начало подташнивать от ужаса. Между тем она пришла сюда по своей воле. Никто не затаскивал ее силой, а она не визжала и не отбивалась.
Именно это и представлялось самым невероятным. Она сама со всем согласилась… Во всяком случае, с тем, что другого выхода нет. Семья нуждалась в деньгах, причем в немалых, иначе все могли оказаться на улице.
Если бы у нее было побольше времени!.. Брак по расчету представлялся куда более приемлемым вариантом. Но дядюшка Элиот, похоже, прав. Он заявил, что ни один состоятельный человек не станет жениться впопыхах. Супружеская жизнь – дело достаточно серьезное, чтобы кидаться в нее сломя голову.
Зато любовницу мужчины заводят, повинуясь минутному импульсу. При этом они прекрасно сознают, что любовница обходится ничуть не дешевле, а зачастую и гораздо дороже законной супруги. Существенное различие заключается в том, что от поспешно заведенной любовницы можно так же быстро и избавиться, избежав юридических проволочек и обязательного скандала.
Выход заключался в том, чтобы стать чьей-нибудь любовницей. Не женой. Келси знала многих, кто не задумываясь предложил бы ей руку и сердце; проблема заключалась в том, что никто из них не был достаточно богат, чтобы погасить долги дядюшки Элиота. Несколько юных красавцев ухаживали за ней в Кеттеринге еще до того, как случилась трагедия. Единственный человек с приличным достатком женился на своей дальней родственнице.
Все произошло очень быстро. Накануне вечером она спустилась на кухню, как всегда делала перед сном, чтобы согреть себе молока. Молоко помогало быстрее уснуть. Сон стал для Келси проблемой с того момента, когда она и сестренка Джин перебрались к тете Элизабет.
Бессонница не имела никакого отношения ни к тете, ни к жизни в новом доме. Элизабет была единственной сестрой их матери и любила своих племянниц, как родных дочерей; добрая женщина встретила девушек с распростертыми объятиями и окружила вниманием и заботой, в которых они так нуждались. Нет, причина бессонницы заключалась в другом: Келси терзали кошмары, яркие воспоминания и навязчивая мысль, что она могла предотвратить трагедию.
Несколько месяцев назад тетушка наконец заметила темные круги под глазами Келси. Тогда же она и порекомендовала племяннице пить перед сном теплое молоко.
Молоко действительно помогало… в большинстве случаев. Оно стало ежевечерним ритуалом; обычно Келси никого не тревожила, поскольку в это время кухня уже была пуста. Но прошлой ночью…
Прошлой ночью на кухне оказался дядюшка Элиот. Вместо позднего ужина перед ним стояла бутылка виски. Келси никогда не видела, чтобы он выпивал более одного стакана вина, официально разрешенного тетей Элизабет к обеду.
Тетя относилась к выпивке осуждающе, и в доме, естественно, крепких напитков не держали. Как бы то ни было, Элиот где-то раздобыл бутылку и уже успел ее наполовину прикончить. Это подействовало на дядюшку самым невероятным образом. Он плакал. Тело его сотрясали беззвучные рыдания, плечи жалобно вздрагивали, а из глаз на стол капали слезы. «Неудивительно, – подумала Келси, – что тетя Элизабет не держит в доме алкоголя…»
Но как ей предстояло вскоре узнать, отнюдь не спиртное явилось причиной такого горя. Повернувшись спиной к двери и пребывая в полной уверенности в том, что никто его не потревожит, дядюшка собирался уйти из жизни.
Позже Келси нередко задумывалась, хватило бы ему мужества довести свой замысел до конца, если бы она в тот вечер незаметно удалилась. Он никогда не производил впечатления отважного мужчины. Обыкновенный общительный и жизнерадостный человек. Но именно появление племянницы подсказало дядюшке выход из свалившихся на него проблем. Ни при каких других обстоятельствах он не пришел бы к такому решению и уж совершенно точно – ничего подобного не пришло бы в голову Келси.
– Что случилось, дядя Элиот? – испуганно пролепетала девушка.
Он резко обернулся и увидел застывшую в дверях племянницу. На ней был ночной халат с высоким воротником, в руках она держала лампу, которую всегда брала с собой, когда отправлялась на кухню. Элиот не сразу пришел в себя. Затем голова дядюшки снова свалилась на руки, и он забормотал что-то неразборчивое, так что ей пришлось несколько раз переспрашивать.
Слегка приподняв голову, дядюшка произнес:
– Уходи, Келси, не надо, чтобы ты видела меня в таком состоянии.
– Все в порядке, – мягко ответила она. – Может, мне стоит сходить за тетей Элизабет?
– Нет! – вырвалось у него так резко, что Келси вздрогнула. Уже спокойнее дядюшка добавил: – Она не любит, когда я выпью… и… она ничего не знает.
– Не знает, что вы пьете?
Он медлил с ответом, но Келси решила, что именно это дядюшка и имел в виду. Членам семьи было известно, что дядюшка готов пойти на любые крайности, лишь бы уберечь жену от расстройств.
Элиот – крупный мужчина с резкими чертами лица и почти полностью поседевшими к пятидесяти годам волосами – никогда не отличался привлекательностью, даже в молодости, тем не менее Элизабет, более красивая из сестер, вышла за него замуж. Насколько было известно Келси, тетя до сих пор испытывала к мужу нежные чувства. За двадцать четыре года совместной жизни детей у них так и не появилось, может быть, поэтому тетушка Элизабет так любила племянниц.
Однажды мать обмолвилась, что тетя Элизабет и дядя Элиот много раз пытались завести ребенка, но ничего не вышло.
Конечно, Келси не полагалось слушать подобные разговоры, однако мама не сообразила, что она стоит достаточно близко. Келси много чего довелось услышать за свою жизнь. Как сокрушалась мама по поводу того, что Элизабет вышла за Элиота, простака без гроша за душой, в то время как за ней толпами бегали богатые красавцы… А Элиот, кроме всего прочего, занимался торговлей.
Но это касалось исключительно Элизабет. Она всегда была защитницей невезучих, что, очевидно, и повлияло на ее выбор. А может, и нет. Мама частенько говаривала, что любовные поступки не поддаются объяснению, а сама любовь неподвластна ни логике, ни даже воле человека.
– …Не знает, что мы разорены.
Келси растерянно сморгнула, ибо с того момента, когда она задала свой вопрос, прошло уже много времени. Подобного ответа девушка не ожидала. По правде говоря, она с трудом могла этому поверить. Дядюшкино пристрастие к выпивке вряд ли могло послужить причиной крушения семьи. Келси не раз наблюдала, как многие джентльмены, равно как и леди, напивались на вечерах, которые ей довелось посещать. Поэтому она решила ему не перечить.
