Ксения.
Огни большого города слепят неоном. В них есть своя холодная романтика, от которой захватывает дух в первые дни знакомства с этой роскошью. Именно тогда, когда, приехав из глубинки, вдыхая запах столичных пробок, мнишь себя на вершине мира. Но это очарование обманчиво.
Когда-то я тоже была в восторге от пыльной суеты огромного мегаполиса. Его масштабов и возможностей, которые, как казалось, все на ладони, – только бери. Но прошло два года, и мой восторг сменился усталым отчаянием.
Сначала выяснилось, что столица никого не ждет. Всем приехавшим нужно выгрызать право на существование чуть ли не зубами. Встречают, как всегда, по одежке. И мне, прибывшей покорять гранит науки в местном вузе, пришлось несладко с самого начала.
В первый же день наивная девочка Ксюша стала посмешищем в деревенских шмотках. Добрые одногрупницы под громкий хохот объяснили, что мое, почти новое, платье со стразами – это верх убожества. Да и туфли, неоновые, на платформе, стали практически легендарными уже в первый день. Особенно после того, как я грациозно свалилась с них прямо в лужу у центрального входа в университет.
Тогда, проплакав всю ночь в подушку, наутро я влезла в серые джинсы и такого же цвета рубашку. А потом, присмотревшись, научилась покупать вполне приличные вещи в комиссионных магазинах. Авторитета в студенческой среде мне это не прибавило. Зато я могла быть неприметной, что гарантированно защищало от насмешек.
– Что скажешь, Ксю? – спрашивает Наташка, моя единственная подруга и, по совместительству, соседка по комнате в общежитии.
– А?
У меня иногда случается отвлекаться и улетать в воспоминания. Вот как сейчас. Она рассказывает, а я витаю в облаках.
– Ну ты даешь! – фыркает подруга. – Я тут распинаюсь, а она даже не слушает!
Мы сидим в маленькой кофейне, где продают вкусное мороженое летом, и кофе с забавными мишками маршмелоу зимой. Сейчас сентябрь, но лето отпускать совсем не хочется, не смотря на противную зябкость, которая слишком рано сменила приятную прохладу в этом году.
Но главное в этом месте даже не мороженое, а большое панорамное окно, у которого расположена барная стойка, за которой мы обычно сидим. Тут вся улица, как на ладони, легко просматривается в обе стороны. Мне всегда нравилось наблюдать за прохожими, особенно сидя в укрытии, как сейчас. Там, за окном, противный осенний ветер и накрапывает дождь. А здесь, тепло, уютно и хочется верить, что все будет хорошо.
– Прости, – говорю, улыбнувшись. – Что ты говорила?
Наташа закатила глаза, набрала в легкие побольше воздуха.
– Что ты думаешь о Димке, новеньком? Как он тебе?
Ничего я о нем не думаю. Он только перевелся к нам из другой группы, и, как водится, к парню повышенный интерес. Выглядит, как модель с обложки модного журнала, вот девчонки и умирают от внезапной любви.
– Вроде, симпатичный, – отвечаю подруге, набирая в ложку мороженого и отправляя его в рот.
За окном, прямо у кафе, остановился шикарный черный автомобиль с тонированными стеклами. Интересно, кто ездит на таких? Побывать бы на их месте хоть раз. Как это, когда не нужно искать способы привести в порядок вещи из секонд-хенда?
– Я бы отдала ему свою девственность, – говорит подруга.
По-моему, глупость. Но не поддержать Наташку не могу.
– Дерзай! – говорю, улыбнувшись.
Кусочек мороженого, сполз с ложки и скатился по ладони, оставляя липкую сладкую полосу на коже. Не думая, слизываю ее языком. Но тут же, опомнившись, хватаю салфетку, чтобы вытереть руку.
Шикарный автомобиль, за которым я все это время наблюдаю, тронулся с места, когда на светофоре загорелся зеленый свет, и уплыл в неизвестном направлении. Куда едет его водитель? Наверное, туда, куда простым смертным вход закрыт. А, может, у него столь важные дела, о которых мне не узнать никогда в жизни? Это из другой реальности. Совсем не той, в которой обитаю я. Эх, заглянуть бы в нее хоть одним глазком.
Разочарованно выдыхаю. Вот так всегда бывает – параллельные миры не пересекаются.
– Тебе это кажется глупостью, да? – спрашивает Наташа.
Она давно меня знает, как и мой нездоровый прагматизм. Поэтому уже знает мой ответ наперед. И как только нас, таких разных по характеру, свела жизнь?
Мороженое тает в стаканчике, а мне хочется растянуть удовольствие. Поэтому толку его ложкой, иногда отправляя в рот немного лакомства.
– Я не верю в чудеса, прости, – говорю подруге. – А этот парень слишком часто смотрится в зеркало.
Наташа скривилась от моего ответа. Знаю, он ей не нравится. Сама не понимаю, в какой момент стала такой черствой. Может, тогда, когда летела носом вниз с неоновых туфель? А, может, позже, когда встречала шквал насмешек и ощущала себя недостойным ничтожеством?
– И что с того? – огрызается подруга. – Не хранить же девственность до пенсии!
За окном люди проходят мимо, не обращая внимания на двух подруг за стеклом. В это время дня в кафе практически никого. Только мы с Наташкой, и еще пара посетителей, тоже студенты.
– А я бы продала свою девственность, – размышляю вслух.
Не знаю, как такая мысль сплелась в моем мозгу. Да только, вдруг стал так отчаянно гадко от неравенства в этом мире. Можно сколько угодно думать, что все наладится и я смогу выбиться в люди, как говорит моя мама. А можно, хотя бы раз, заглянуть правде в глаза. И тогда станет очевидным, что чудес не бывает. Мне никогда и ничего не давалось просто так, ни разу. Все только сверх усилиями. Начиная от математики, которую я, буквально, грызла, пытаясь раскусить с первого класса. Мама говорила, что мне не поступить никогда в университет. И это, странным образом, работало. Хотелось доказать ей, как сильно она ошибается. Вот, доказала же!
Но с тех пор прошло много времени, а моя детская наивность улетучивалась все быстрее. Когда другие дети играли во дворе, я сидела за учебниками. Пока девочки бегали на свидания с мальчиками, я пряталась от всех с книгой в руках. Помню, уже тогда я твердо понимала, что не бывает случайных совпадений, особенно удачных. Должен быть план без иллюзий и отступлений, – вот ему и надо следовать, чтобы достичь успеха. А моя вера в романтику угасла сама собой. Просто однажды с треском лопнули розовые очки, и я увидела мир таким, какой он есть. Если ты никто, то и останешься никем, сколько не карабкайся.
Наташка аж поперхнулась.
– Да ладно?! – вопрошает она. – Что ты говоришь?! – И она с интересом и, немного, с возмущением посмотрела на меня.
Только, проговорив это вслух, я не ощутила угрызений совести. Наоборот, мне эта идея показалась более здравой, чем вешать себе лапшу на уши, а потом рыдать, когда тебя бросит красавчик-новенький.
