Детектив поправил мятый ворот рубашки, поперхнулся. Замученная женщина, внимательно изучающая бумаги его отчёта, даже не шелохнулась. Только постучала пальцем по какому-то слову в рапорте и, щёлкнув автоматической ручкой, перенесла нужное в собственные записи на планшете.
– Не просветите, зачем я здесь? – невольно вырвалось у детектива. Женщина только хмыкнула и, махнув широкими полами брюк, поудобнее закинула ногу на ногу.
Он провёл здесь так много времени, что неловкость почти испарилась. Недвижимый, никем не замечаемый, он сидел на неудобном пуфике вот уже несколько часов, обратившись в часть окружающего интерьера. Даже уборщик, небрежно толкающий тележку с чистящими средствами и вёдрами до следующего сухого островка офисов, перестал коситься на странного посетителя.
А странным он мог называться в полной мере. Грязный, взмокший, с опухшими и мокрыми, как при сильной аллергии, глазами – всё тело ломило, его трясло внезапными судорогами, из носа то и дело текло красное. Организм, переживший невероятный стресс сверхбыстрого перелёта, отчаянно требовал отдыха. Между тем, главное испытание было ещё впереди. Молчание затягивалось, и отметин на бумаге становилось всё больше. И хуже всего был пуфик, маленький и нелепый, который притащили явно из коридора специально для неожиданного гостя. Видимо, чужаки здесь редкость.
Тем страшнее и непонятнее была причина образовавшейся заминки.
– Так значит, – неожиданно потянула женщина. Она с удивлением посмотрела на детектива, не в силах поверить, что этот несчастный и есть причина её переработок. Поправила старомодные очки, облизнула тонкие пересохшие губы. – так значит, вас зовут? Пол Тодевичкус, верно? Прямиком с Меркурия? Всё верно?
– Верно. Когда я буду свободен? – капризно спросил он, выплёскивая поток накопившейся желчи. – Я очень устал, мне никто ничего не говорит. Я пережил тяжёлый перелёт. У меня много дел. И я…
– Значит так, – проговорила она негромко, но детектив тотчас осёкся. Вероятно, это была одна из тех властных чиновниц, что одним своим видом вселяла трепет в подчинённых. Когда-то давно, в прошлой жизни, детектив едко усмехнулся бы и продолжил, но сейчас, разбитый и поникший, он не мог дать отпор и ребёнку. – я ознакомилась с вашим отчётом, затем с личным делом. Последнее расследование прошло не так хорошо, верно?
– Что? – нервно дёрнулся он, отодвигаясь на пуфике всё сильнее, лишь бы оказаться подальше.
– Действительно, вы выглядите уставшим. – холодно сказала она, изучив его с ног до головы. Взгляд хищника, изучающего добычу. Хотя, скорее, жертву. – Вы утверждаете, что впереди много дел, что вам тяжело. И эта перестрелка, то что вам пришлось пережить, это выше сил обычного человека. Не так ли?
– Хотите отправить меня на пенсию?
– Хочу предложить вам работу. – уточнила она, театрально растянутым движением руки подводя жирную черту под своими записями. – Судя по всему, потеря такого кадра сильно повредит отделу расследования. Незачем рисковать вами, верно?
Детектив запнулся, прокручивая сказанное снова и снова – и никак не осознавая смысла слов. Женщина вежливо улыбнулась, приняв отсутствие ответа за растерянность или даже страх.
– Я думал, вы недовольны моей работой. – выдавил из себя детектив.
– Это зависит от произошедшего в последний раз. – чеканя каждое слово, сказал она. Поправила очки, облизнула зубы и небрежно провела пальцем по какой-то строчке в отчёте, давая понять официальность происходящего. – Тут говорится, что вы встретили нечто ужасное на этой станции. Какие-нибудь комментарии?
Он уставился на чиновницу непонимающим, пустым взглядом. В стёклах её очков, среди белого блеска от света, чудилось размытое отражение какого-то убого червя, перемолотого жерновами жизни. Пол грустно покачал головой, и с бульканьем выдавил единственное слово:
– Нет. – звуки, издаваемые сдавленным горлом, напомнили о нём. Детектив зажмурился.
– А насчёт повышения? Что скажете?
– Нет.
– Хорошо. – немедленно отозвалась она, показательно резко захлопывая папку с личным делом. Положила ладони на бумагу, разгладила неровности всеми силами стараясь сохранить спокойствие. Голос, холодный как могильный воздух, был полон презрения. – Буду честна, это предложение не терпит отказа. Мы предлагаем вам работу. У нас, на станции, в центральном секторе. Вы хоть знаете, какая это честь и ответственность? Любой бы отдал что угодно, чтобы получить это звание. Вы вообще понимаете, что я вам говорю? Повторя…
Слова женщины едва касались его воспалённого сознания. Детективу чудился всплеск волн далёкого моря, неожиданные вопли чаек. Он был далеко отсюда, в странном месте на одной из планет, там царила солёная сырость, свежесть и яркий солнечный свет. Волны бились о скалы, пенились, он зябко одёрнул кожаный плащ. Он широко улыбался, придерживая шляпу, когда брызги врезались хлёстким порывом, барабанили по толстой одежде. Свободный конец ремня трепался по ветру, как хвост бумажного змея-дракона.
Он хотел остаться в выдуманном мире, как подросток, взявший в руки долгожданную книжку. Но реальность прорывалась сквозь грёзы, как солнечные лучи через туманное одеяло, жёсткими словами чиновницы. Вот бы было хоть что-то, способное избавить его от пережитых воспоминаний, очистить душу от отпечатка ужаса – но, к несчастью, это невозможно.
– Разумеется, потребуется операционное вмешательство… – слышались отрывки пламенной речи распалившейся женщины. – Таково требование…Вопрос верности и доверия…Имплантация в кору мозга…Рядовая операция для служащих…Конечно, потеря памяти…Но едва ли…
– Что? – вдруг оживился он, и краска неуверенно, робко прилила к белому лицу. Болезненные пятна, проступившие на щеках, означали надежду, но, судя по поморщившейся чиновнице, выглядели отвратительно. Будто кому-то пришло в голову раскрасить румянами щеки покойника.
– Потеря памяти, детектив. – неохотно повторила она. – Одно из побочных действий при вмешательстве в ЦНС. Но таковы стандарты нашего сектора. Мы берём лучших, а затем лишаем их изъянов, присущих человеку.
– Я могу потерять память?
– Только последние пять, может, семь дней. – она несколько раз кивнула, в подтверждение собственных слов. Откинула прядь волос, провела пальцем по едва заметному бугорку шрама. Отметина, можно сказать, знак качества профессионала своего дела, клеймо. Доказавшего свою профессиональность и верность, теперь ещё и укреплённую механизмом под черепом. – Зато, после внедрения, вы получите доступ к базе данных напрямую через сенсоры. И канал связи с сотрудниками безопасности, и многое другое – этот чип, по сути, будет вашим документом для доступа в соответствии с должностью. Он есть у всех, даже у меня.
