Как добрый гномик очистил жильё от завалов
Я очень творческий человек. Готова заниматься рукоделием денно и нощно. Жаль времени не хватает. Остаётся надеяться, что когда-нибудь время появится. Но жильё захламляется, и желаний становится меньше. Сказка про гномика Паню не только автобиографическая, но и архетипическая. Возможно, и читатели узнают себя в добром гномике.
Далеко-далёко в самой глубине леса жил да был добрый гномик Паня. Его маленький аккуратненький домик стоял на живописной лесной опушке. В солнечные дни Паня любил сидеть на резной лавочке, разглядывать цветочки и мечтать. Да вот досада, времени совсем на солнечные мечтания не оставалось. Хорошо мечтать, когда дела все переделаны, кругом чистота, сиди и отдыхай! А дела никак не кончались, очень уж творческим был наш Паня. Любил мастерить, сочинять, рисовать, и так завалил материалами свой домик, что бардак стоял вечный. А выбросить жалко было, всё пригодится: скорлупки от орехов, красиво высушенные цветочки, цветная кора от разных пород деревьев, камешки причудливой формы. Разве можно такое выбрасывать?
Заходил друг гном Сева, принёс в подарок блестящие верёвки из прочной паутины. Нужная вещь в хозяйстве. Мышка Соня подарила огарок красивой свечки. Из него можно новую свечку сделать и придать ей причудливую форму. И для причудливых форм у Пани имелись разные приспособления.
Из всякого добра Паня мастерил диковинные вещицы. Только времени на все задумки совсем не хватало. Паня вздыхал и бережно складывал свои материалы впрок с надеждой в скором времени их употребить. Гора вещей росла, а вместе с ней росла грусть-печаль у Пани.
Когда в домике образовались непроходимые завалы, Паня даже слёг. Вот и получается, творчество повернулось к нему не той стороной. Оно, как серая тоскливая беспросветность погрузило в тягучий мрак, из которого трудно найти выход. Будто свет погас. Слева, справа, впереди, позади – повсюду только чёрные клубы окутывающего мрака. Лишь в окошко, как тонкая соломинка последней надежды сквозь толщу густого тумана едва-едва различается тусклое очертание далёкого солнца.
Совсем плохо Пане. Уж и не радует ничего. Не ест – ни пьёт, только лежит на кровати, смотрит в оконце да моргает. Взяться бы за завалы, да сил нет ни на что, слишком запущено. Зашёл Сева проведать друга. Скромно предложил помощь, но не знает Паня, что и нужно-то ему. Уже как будто и ничего. Повздыхал Сева, да и побрёл восвояси.
А однажды лежал так Паня, и услышал громкий шум во дворе. Медленно встал с неохотой, побрёл к окну, шаркая ногами и хватаясь за поясницу. Смотрит – огромный Грач во дворе косит черным глазом в окно Пани. Открыл дверь добрый гномик, спросил откуда тот, куда, может что ему нужно. Грач поведал, что прилетел издалека, услышав чудеса о мастерстве Пани, подарок ему нужен для любимой Грачихи.
Вздохнул тут Паня. Говорит, и рад бы помочь доброй птице, да дом хламом завален доверху, не найти ничегошеньки, а как подступиться к завалам и не знает, да и сил нет. Помирать, наверное, пришла пора.
Грач строго посмотрел на Паню, не моргая, взмахнул своими мощными крыльями, и не промолвив слова, улетел. Горько заплакал Паня – добрая безотказная душа, что не смог помочь Грачу, который летел к нему за тридевять земель.
Плачет Паня безутешно, не бывало ни разу такого, чтобы Паня отпустил без подарка. Плачет, слёзы утирает, и слышит снова шорох за дверью непонятный. То Грач вернулся, а в клюве держит что-то блестящее. Протягивает птица Пане волшебную чешуйку. Через неё можно увидеть невидимое. Неохотно Паня взял дар. А как посмотрел сквозь неё на завалы свои зловещие, так и ахнул. На одном важно восседает хмурое Отчаяние, на другом вальяжно разлеглась серая Депрессия. А в углу на запасах Паниных прячется тётка Беспомощность. Обнаружил их Паня и так громко вскрикнул, что гости его непрошенные съёжились, замерли, испугались. Стал совестить их разозлившийся Паня, выгонять из дома. Плачут они, говорят, идти им некуда, прижились уж у Пани, хорошо им тут.
Гонит злодеев Паня, а сам думает, не по доброй воле они стали такими. Хотя такие друзья ему не нужны, но решил помочь своим непрошенным гостям стать оптимистичными, дружелюбными, а, главное, организованными. Слышал он, есть озеро волшебное с лебедями невиданной красоты. И если пёрышко такого лебедя достать и слова заветные ему пропеть, сразу страхи уходят, а на их месте вырастает то, что хочешь.
Собрал в себе последние силы наш гномик, прихватил с собой мешочек сухариков, водицы родниковой налил и пошёл к озеру волшебному перо лебединое искать. Паня даже почувствовал почти забытое приятное возбуждение, предвкушение не простой, но благодарной работы.
Паня маленький, а путь долгий. Травы на пути стоят высокие, запутанные. Ямы зияют глубокие, холмы мешают высокие. Совсем почти Паня выбился из сил, лёг на пригорке, ножки гудят, спина болит.
Смотрит, растение над ним красивое с золотистыми колокольчиками. А в них Пчёлка нектар собирает. Занята она трудом, ничего не видит вокруг. Паня окликнул Пчёлку, спросил далеко ли до озера. Пчёлка угостила Паню нектаром и довезла на себе его до озера.
А там столько лебединых перьев лежит, что возликовал Паня, набрал побольше и пустился в обратный путь. Очень легко с перьями идти обратно, придавали они лёгкость. Паня весело припрыгивал, мурлыча песенку под нос. На пути он встречал много соблазнительных семянышек, редкой красоты травок, разноцветных щепочек, гладких камешков для творчества. Но вздыхал и твёрдо шёл дальше. Помогли и ему перья волшебные легко проходить мимо соблазнов, помнить о главной цели своего пути.
Вернувшись домой, он даже руки потёр в предвкушении, как Беспомощность, Отчаяние и Депрессия начнут превращаться в положительных героев. Смотрит Паня сквозь чешуйку волшебную, что Грач ему подарил – нет их нигде. Да и в доме чисто. Поставил Паня пёрышки в самодельную вазу из бересты, огляделся ещё раз, смотрит, а гости в доме совсем другие – Настойчивость, Умиротворение, Целеустремлённость. Улыбаются Пане, говорят: «Проявил ты, Паня, настойчивость, научился выделять главное в пути своём, расставаться без сожаления с ненужными вещами, вот и в доме сразу порядок образовался. Это не перья, это ты сам сделал!»