Детская мечта. Новогодняя сказка
Далеко на Севере одиноко стоял дворец из мореного векового дуба. Он уютно зарылся в глубокие снега дремучего леса.
Вечерело. Зыбкий свет луны боязливо мерцал на снежных шубах елей. Желтый свет теплился в окнах дома, преломлялся, играя причудливыми узорами; труба курилась прозрачным дымком. В доме витал душистый аромат хвои. Дед Мороз со внучкой разбирали новогоднюю почту.
Снегурочка стояла перед тончайшим ледяным экраном, на котором мерцали стихи, открытки, рисунки. Она сноровисто разбирала почту. А Мороз Иваныч тем временем утопал в широком и глубоком кресле с высоченной спинкой. Кресло цвета лазури с оборкой, припорошенной инеем, как бы дополняло наряд Деда Мороза – толстый халат в пол имел цвет зимнего заката в трескучие холода. По обеим сторонам от кресла стояли туго набитые письмами мешки невероятных размеров.
Дедушка Мороз, держа в большой ладони письмо и сопя мясистым носом в снежную бороду, читал письма ребятишек. Очки с толстыми линзами поминутно сползали, отчего Морозу Иванычу хотелось чихнуть, но он удерживался, смешно морща нос и оттопыривая верхнюю губу. Поверх очков он посматривал за веселой работой внучки и, отмечая про себя, что Снегурочка недурно справляется «с этой чертовой электроникой».
– Сколько там, внучка, нам всего прислали?
– Пять миллионов восемьсот тридцать восемь тысяч, и еще семь – ответила
Девочка–снежинка и голосок ее зазвенел хрусталем.
– Фью! – присвистнул Дед Мороз. – Распечатай все, девонька, да в мешок отдельный сложи, мне так–то сподручней будет.
Снегурочка с досадой посмотрела на своего дедушку и мотнула головой.
– Дедушка, почему ты с экрана не читаешь? Тут вон как удобно: текст увеличен и всего две кнопки: «Исполнить» и «Отложить».
Надо сказать, что Дедушка Мороз в любом случае исполнял желания, только одни сразу, а другие немного погодя. Важным для Мороза Ивановича, были вот какие обстоятельства: для себя ли человек блага жизни загадал или для близких, родных людей; прикладывает ли он к исполнению мечты всю энергию жизни. Времена Емели и его щуки канули в лету, – надо не только ждать, надеяться и верить, но и прилагать все силы к встрече с мечтой!
Тем временем Мороз Иванович отвлекся от чтения очередного письма, с самыми сокровенными желаниями, вздохнул, поразмыслил, потопал ногами в такт внутреннему мотивчику и заговорил:
– Написанное от руки, Снегурка, оно всегда от души исходит, вроде как сердцем пишется. Читаешь вот, а от письма–то тепло идет, радостью пахнет, а иной раз и слезинку почуешь, горе какое, но ребятишки больше легкой рукой пишут…. Эх, дети, словно чистые белые листочки, а что на них жизнь нарисует, напишет или нацарапает порой кривыми когтистыми лапищами!
– Дедушка, ты всё правильно говоришь, но и новому надо учиться, – набравшись духа, тихо произнесла Снегурочка.
Мороз поперхнулся, захлопал глазами.
– А я разве не учусь? – ответил он. – Вон и сани самоходные купил в кредит, дорожись такую.
Внучка не слушала, а продолжала раскладывать подарки. А дедушка Мороз выловил очередное письмо из мешка:
– Ладно, вот смотри, пишет одна девочка из сибирского городка: «Дорогой дедушка Мороз, меня зовут Даша, мне пять лет. Я хочу, чтобы у меня был папа. У всех моих подружек есть, а у меня нет». И рисунок, глянь, нарисовала: двор дома, в нем горка и снеговик, а рядом семья – мама, папа и дочка. Вишь, папа дочку на шине надувной катает, как её там?
– Тюбинг, – подхватила снегурочка.
– Ага, он самый. Вот такое желание я исполню с большой охотой.
– Как же ты, Дедушка, подаришь папу этой девочке? – удивилась внучка.
– Получается, он станет мужем её маме. Ты же говорил: «Насильно мил не будешь».
– Говорил. Так я ведь им только Случай подарю, встречу, возможность дам, а там уж их дело: может, что и получится, может, что и разглядят друг в дружке. Ясное дело, человека неволить не можно, а мама у девочки, поди, сама разберется.
Снегурку мучил ещё какой–то вопрос, отчего она торопливо перебирала фарфоровыми пальчиками бахрому на расшитом льдинками рукаве.
– Так он не папа будет девочке, а отчим, – не унималась внучка.
– Вот, девонька, чудо ты человек. Вроде как к электронике всякой–разной способность имеешь, кнопки всё какие–то нажимаешь, а в житейских делах – мозгов, как в сосульке, наивнейшее существо, – говорил Дед Мороз, расхаживая по внушительных размеров горнице. – Родить – много ума не надо. А вот на ноги поставить ребенка, во всех смыслах; взрастить Человека, вложить в него образование и культуру! На это ум великий нужон, терпение не дюжее да ответственность громадная, о как! – Мороз Иваныч ткнул пальцем в потолок и задрал туда же синие свои очи.
Далее было вот что: Дед Мороз положил письмо Даши на свою большую, пухлую ладонь, поводил над ним волшебным посохом и легонько подтолкнул конверт вверх. Письмо девочки поплыло по воздуху, юркнуло в камин и, вспыхнув сотнями синих искр, выпорхнуло в трубу. А где–то в Сибири, в небольшом, заваленном плотным слоем снега городке, человек подходил к двери квартиры номер семь.
Раздался звонок в дверь. Молодая женщина пошла открывать, в то же время, разговаривая по телефону. «Я. Сказала. Нечего. Тебе. Тут. Делать!» – забила она шесть слов, будто шесть гвоздей в ухо телефонному собеседнику.
В проеме дверей стоял мужчина лет тридцати, с густыми пшеничными волосами, выбивавшимися из–под туго и низко натянутой шапки. Длинные пальцы крепко держали ремень наплечной сумки, а серые глаза с удивлением и весёлостью смотрели на ситуацию. В янтарных глазах хозяйки квартиры искрилась ненависть к тому, кто сидел в телефоне, и поблёскивало смущение перед гостем.
– Вам чего? – жестко спросила женщина. – Если эти газовые прибамбасы, то не морочьте мне голову и убирайтесь!
– Человек почесал кончик прямого носа указательным пальцем, глядя в окно подъезда, потом глубоко вздохнул.
– Здравствуйте… мне они тоже совершенно ни к чему, – Я компьютер пришел починить. Вы мне утром звонили… а сейчас у Вас «занято».
Молодая женщина переменилась лицом, приветливо улыбнулась, чуть раскосые глаза её подхватили улыбку, и она посторонилась, пропуская мастера в свою квартиру. А может, в свою жизнь.
– Проходите, одежду сюда можете повесить. Извините меня, названивают тут всякие.
В светлом узком коридорчике мастер снял не новую замшевую куртку с косой молнией, поправил выцветшие джинсы с футболкой и аккуратно построил в ряд дорогие ботинки с мокрым блеском.
– Проходите в зал, компьютер там, на столе.
Мастер, коротко кивнув, повиновался и, скользнув по паркету неестественной чистоты, через три шага стоял уже в зале. Комната была увешана гирляндами, а возле большого окна с невесомыми занавесками приосанилась зеленая красавица.
