Григорий пробежался по сочной зеленой траве и, оттолкнувшись, отправил свое сильное и молодое тело в короткий полет. Описав дугу, он приземлился тремя метрами ниже на крутой песчаный склон высокого берега. Присел и ушел в кувырок. Докатившись до низу, вновь оказался на ногах и побежал вдоль морского берега, но не приближаясь к кромке воды. По влажному и плотному песку бежать было бы не в пример удобней, но он предпочел трудности.
Через пару верст он вновь повернул к крутому склону. Обливаясь потом и натужно дыша, начал карабкаться вверх. Буквально в сотне метров от него на берегу расположились рыбацкие шаланды, развешены для просушки сети и начинается пологий берег. Однако подросток предпочел трудный путь.
Наконец под ногами опять сочная зеленая трава, какая бывает только весной. Не переводя дух и не задерживаясь ни на мгновение, он побежал дальше, оставляя рыбацкий поселок по правую руку от себя. Его путь лежал на окраину рабочей слободки, примостившейся неподалеку от верфи, а это еще добрых три версты. Не близко. Но Григорий продолжал упрямо бежать к намеченной цели. Два шага, вдох носом. Два шага, выдох ртом.
Пробежав позади огородов, он перепрыгнул через плетень, вдоль которого были высажены плодовые деревья. Проскочил по дорожке между рядами уже всходящей ботвы картошки. Далее – грядки с всходами различной зелени и овощей. Наконец забор хозяйственного двора. Справа коровник с Пеструшкой, рядом с ним хлев с парой подсвинков. Слева птичник.
Зажиточно они живут, чего уж. Хотя родители так и не поднялись выше третьей ступени, в хозяйстве они знали толк и никогда не ленились. К тому же и детей приучали. Кто его знает, какими талантами Господь наделит. А коли руки не из задницы, тогда и сам голодным не останешься, и семью прокормишь. Так их родители растили, так и они воспитывают своих чад.
Чего не сказать о многих соседях. Перебиваются с хлеба на воду, и то в радость. А как петушок сладкий дитю или себе чем потрафить, так это только в праздники, никак иначе. Вот если водочкой казенной в кабаке закинуться или самогончика дома выгнать, это завсегда пожалуйста. Григорий на таких иначе как без осуждения смотреть не мог. И дело тут даже не в отцовском воспитании.
Остановившись посреди просторного пятачка у хлева, парень согнулся, упершись руками в колени. Малость отдышался, а потом выпрямился и начал делать гимнастические упражнения. Покончив с комплексом, подпрыгнул и повис на перекладине.
На этом пятачке у него был целый спортивный уголок. Штанга из лома с насаженными на концы парусиновыми торбами, набитыми влажным песком. В сухую погоду он их неизменно поливает водой, дабы сохранить прежний вес. Надо бы, кстати, увеличить. Наклонная доска для того, чтобы качать пресс. Пара пудовых гирь.
Ему только четырнадцать, но вымахал в отца, косая сажень в плечах. Ну и развивает физическую форму без дураков. Вот как только до него дошло два года назад, что чуда не случится, так и принялся за совершенствование физической формы. Без нее никуда, а тратить на это драгоценные очки надбавок – глупость несусветная. Если есть возможность заплатить одним лишь трудом да бочкой пота, так отчего бы не воспользоваться халявой.
До посвящения, или, как его называли люди образованные и Григорий в частности, инициации, осталось всего ничего. Но тут дело такое, что каждый день на счету. И если есть возможность, то лучше уж ею воспользоваться, коль скоро пошел по этому пути.
Несколько подходов к снарядам в различной вариации, и он переместился на небольшой настил из струганых досок – не хватало еще занозу посадить. Занимался Григорий и в дождь, и в грязь, и в лютый мороз. Здесь он делал растяжку, раскладывая свое тело так, как прописано в книжке о гимнастике. Ее и руководство по приемам борьбы без оружия он приобрел позапрошлой зимой на ярмарке.
Покончив с растяжкой, отдал должное мешку, набитому все тем же песком. Молотил он его, не жалея ни рук, ни ног, при этом четко следя за тем, чтобы выходило в точности, как в той книжонке прописано. Прежние-то приемы уже отработаны до автомата, но он второй день осваивает три новых. А от того, насколько ты их правильно поставишь, зависит и то, как ты их станешь использовать в деле. Ну и старые приемы повторил.
После мешка с песком пришел черед длинного, набитого опилками. На нем он отрабатывал приемы борьбы. И снова без дураков, отдаваясь целиком и без остатка. Извалялся в пыли, потому как на этом месте повытоптал всю траву. В результате стал чумазым, как черт.
– И не надоело тебе, Гришка, ерундой маяться, – покачав головой и пыхнув табачным дымом, произнес дюжий высокий мужик.
Час ранний. Только шесть утра. На верфь ему к семи. Так что время есть и для первой утренней самокрутки, и для плотного завтрака, и для короткого разговора со старшим сыном.
– Здорово, батя.
– И тебе не хворать, сынок, – ухмыльнувшись, с прищуром произнес отец.
– Сколько уж о том говорено, батя. После посвящения Сила, Ловкость да Терпение будут капать в год по чайной ложке.
– Так и я тебе говорил: иные очки за ступени выкладывают, и ничего, на жизнь не жалуются, – с хитрецой произнес Иван.
– Батя, ну чего ты опять!
– Ладно, умник. Ты лучше худобу не забудь обиходить.
– Все сделаю, как всегда, – расстегивая на себе увесистую парусиновую жилетку, заверил Григорий.
Одежка соскользнула с его плеч и повисла на гвозде, вбитом в стену с солнечной стороны, дабы просохнуть. Жилетку подросток сшил сам, своими руками, как, впрочем, смастерил и все снаряды. Приделал карманов, которые набил песком, так что весу в ней две трети пуда будет.
– Родителей-то не забудешь, когда в люди выбьешься? – все с тем же прищуром поинтересовался отец.
– Нешто в себе сомневаешься, а, бать?
– Чего это?
– Ну так твоего же воспитания. Коли родителей и отчий дом позабуду, знать, плохо ты мне в голову науку вкладывал.
– Эва ты куда загнул. А ну как ремня?
– Поздно уж ремня-то, батя.
– А в морду?
– Это, конечно, можешь. Если догонишь, – весело осклабившись, произнес парень.
– Научился, стало быть, бегать?
– Научился.
– Ну и пусть тебя, – отмахнулся родитель и пошел в дом, благо жена уже звала к столу.
Поначалу Иван счел потуги сына блажью. Никто и никогда так не делал. Нет, оно понятно, ухватки там разные, драки стенка на стенку, карабканья на деревья и вообще на все, куда только можно залезть. Опять же, футбол, столь любимый пацанами. Но Григорий и вовсе уж серьезно к этому делу подошел. Причем себя не жалеючи.
Но когда сын попросил, Топилин раздобыл ему пару ломов. Помог соорудить перекладину. Выменял у рыбаков добрый кусок парусины, из которого сын пошил всякого-разного. Затейник, каких мало. Взять хоть ту же жилетку с песком. Мало, что постепенно ее вес увеличивал, так ведь она у него уж третья… Две другие так на нем и сопрели да изодрались.
