Нексус 1
Эта рукопись была найдена при не совсем обычных обстоятельствах. После странной смерти опального мага Грифусса его вдова была вынуждена распродать часть имущества, в том числе и скромную лабораторию с библиотекой, которую выкупила наша гильдия. Как ни странно, книга обнаружилась не в библиотеке, а совсем в другом месте.
Лаборатория мага находилась в здании старой пивоварни, цокольный этаж которой был разделен перегородками и большей частью заброшен – Грифуссу для работы хватало двух-трех небольших комнат. Гильдия собиралась переоборудовать это место в подобие музея естественной истории, и многие стены пали под ударами кувалд. Таким образом и была обнаружена тайная комната – маленькая келья, вся затянутая паутиной, в которой, как в коконе, сидел за столом высохший труп. Перед ним лежала раскрытая книга. Да, я первым признаю, что обстоятельства нашей находки выглядят драматичными вплоть до дурновкусия, но такова истина.
Несчастный, скорее всего, был переписчиком. Об этом говорят склянка высохших чернил, связка гусиных перьев и стопка ветхих листов, часть из которых была испачкана довольно неуклюжим переводом. Так или иначе, найденная рукопись была передана для изучения мне, как главному скриптору Гильдии.
Рукопись состоит из трех сшитых тетрадей, заполненных плотным текстом на одном из древних языков, языке алхимиков и книгонош, и переплетенных в один том под бурой кожаной обложкой. Текст написан тонким пером, бледными от времени чернилами. Ими же выполнены иллюстрации, довольно грубо раскрашенные цветными осыпающимися красками, возможно, гораздо позже написания книги, так как представить, что тот же человек, кто выполнил потрясающую по детализации и точности работу, потом грубо замалевал ее возмутительно аляповатыми мазками дешёвых красок решительно невозможно. На полях щедро рассыпаны заметки и маргиналии, написанные той же рукой, иногда в виде текста, иногда в виде рисунка или символа.
В книге 432 страницы тонкого пергамента, приятно шероховатых на ощупь, за исключением писем и более поздних вставок из разнообразных материалов. Когда я первый раз открыл книгу, между страниц обнаружился засушенный цветок бессмертника, который, правда, сразу же рассыпался в прах, что позволяет сделать некоторые выводы о возрасте рукописи.
В рукописи идет речь о событиях, произошедших, вероятно, несколько веков назад в легендарном городе под названием Бороска. Описывается эпидемия чумы, вспыхнувшая в городе и также местами увлекательные, местами поучительные, местами маловразумительные приключения трех персонажей (по числу тетрадей). Кроме этого в ней приведены списки лечебных трав, рецепты мазей и эликсиров, поэтому текст, напоминает одновременно и медицинский трактат, и фантастический роман и чумную хронику. Вполне вероятно, что это три разные книги, которые по чьей-то воле сплелись в единую литературную химеру. Я настаиваю на том, что, очевидно, базовым текстом, очищенным от нелепых выдумок и выписок из аптекарского каталога, является именно хроника, а все прочие элементы были внесены в нее позднее.
Исходя из этих данных, я предполагаю, что наша находка является утерянным циклом под условным названием «Склепы», артефактом донаучной эпохи. Многие считают их существование сказкой, но я намерен доказать правоту моих суждений. В пользу моей теории говорит и то, что покойный Грифусс был библиофилом и шарлатаном. Возможно, труп в потайной комнате – переписчик – улика, указывающая на то, что маг хотел перевести, переписать рукопись и издать ее под своим именем, чтобы стяжать незаслуженные литературные лавры.
Правда, литературная ценность этого произведения сомнительна (историческая же безусловна). Поэтому, чтобы представить рукопись широкой публике в том виде, которого она, несомненно, заслуживает, я обратился за помощью к моему другу, известному поэту. Он охотно согласился помочь мне в переводе и редактуре. Мы сняли небольшую виллу у озера на все лето, чтобы в тишине и покое подготовить этот труд к печати.
Можно сказать, что все время мы посвящаем книге. С утра до вечера мы напряженно работаем, прерываясь лишь на обед и на короткую послеобеденную прогулку (в воздухе стоит постоянная хмарь, и поэтому мы, как правило, спешим вернуться в дом, к огню очага), а вечером сидим при свете свечей, пьем вино (несколько неумеренно, полагаю) и обсуждаем книгу.
Так идут дни.
Я занимаюсь подстрочным переводом, а мой друг интерпретирует его на современный манер, сохраняя, тем не менее, некую витиеватость и сумрачность, присущие некоторым частям оригинального текста (издаваться будут оба варианта). Отмечу, что утомительная манерность стиля этого измученного интерпретациями сочинения тоже полностью заслуга ли, вина ли моего друга, но и это неважно, по правде говоря. Текст разбит на 36 глав, которые, в свою очередь, разделены на три тома. Каждая глава описывает один день, так что на каждый том отводится по четыре таких дня, показанных с трех точек зрения.
Кроме того, мы обстоятельно комментируем некоторые малопонятные фрагменты (чтобы не запутаться, я пишу синими чернилами, а поэт – зелеными). Комментарии Поэта зачастую многословны и к делу не относятся, так что советую не уделять им много внимания, если только вы не специализируетесь на древней литературе (лучше их вообще не читать). Все маргиналии и записки на полях мы сохраняем, по возможности, не тронутыми, так как мне кажется, что они могут содержать некую важную информацию, от меня, впрочем, ускользающую.
***
Невозможно даже представить существование такой литературы, как эта, без подробной карты, которая надежно заякорит незнакомые читателю области в его воображении. Пожалуйста – передо мной лежит план города. Старый лист так и норовит свернуться в трубочку, поэтому его углы прижаты к столу: ножом для правки перьев, початой бутылкой вина, ботаническо-минеральным справочником (который для такой задачи только и годится) и медным подсвечником. Бутылка вина, как самая непоследовательная из всех, иногда снимает осаду с нарисованного города, и тогда освобожденный от груза уголок карты заворачивается, как непослушное кошачье ухо.
Таким образом, низведенный в состояние плоскости, город готов к изучению.
Очевидным и главным ориентиром является река Бороска, на южном берегу которой расположился одноименный город – она пересекает карту по центру непрерывной извилистой лентой. Северный берег занимает только одно сооружение, отмеченное рисунком дракона и названное картографом чем-то типа «Поганой Крепости». Между ним и городом – прямая линия моста.
От реки бегут вниз, почти до края карты, бесчисленные ручейки прихотливо соединившихся улиц, между которыми теснятся небрежно нарисованные дома. Все свое умение художник потратил на пять домов, выгравированных с поразительной четкостью. Два из них стоят на рыночной площади – Дом Совета и Собор. Три особняка правящих кланов: Воробьиный Холм находится в восточной части города, Железный Курган – в западной, Башня – между ними. Если наш свободолюбивый век рассмотрит в этом холуйство – его вина. Я же полагаю, что это прихоть художника, посмотрите только на кошачьи мордочки, искусно вплетенные в архитектурные массивы этих домов!
