Андрес сидел прямо на витрине и увлеченно рассказывал про практическое занятие, на котором один из столь нелюбимых им студентов-отличников сел в грандиозную лужу, в прямом смысле этого слова — воды за ним убирали очень много. Хотя история была не очень интересной, я все же вежливо улыбалась и считала оставшиеся минутки до закрытия. Мне все время хотелось сказать ему, чтобы он слез, наконец, со стекла — оно, хоть и усиленное заклинаниями, все равно довольно хрупкое, может не выдержать лишней нагрузки, пусть даже она, эта нагрузка, не имела лишнего жира и была довольно стройной и подтянутой. Но Андрес был сыном хозяина магазинчика, где я работала, и указывать ему мог только отец, фьорд Сореано, которого сейчас не было. К ухаживаниям за мной своего сына он относился одобрительно и старался при любой возможности оставить нас вдвоем. Наверное, я казалась ему подходящей невесткой — из хорошей семьи, ответственная, аккуратная, не склонная к флирту на рабочем месте. Фьордина Сореано его мнение разделяла, но временами ревниво посматривала на меня и, похоже, думала, что пора бы и ответить взаимностью ее дорогому сыну, единственному и совершенно замечательному. Но я не затем уехала из родного дома, чтобы выходить замуж, да еще за человека, к которому испытываю легкую симпатию, не более.
Нежный перезвон сигнального артефакта поначалу я восприняла с облегчением — потенциальный покупатель избавлял меня от неинтересной беседы. Андрес тут же легко спрыгнул с витрины, чтобы ничего больше не портило светлый образ отцовского магазинчика. Солидность и надежность — вот основа торговли артефактами. Большая часть предлагаемого товара была отнюдь не новоделами, а антиквариатом, прекрасно проверенным временем и работающим до сих пор безо всяких нареканий. И цена у товаров была соответствующая — процент от продаж вкупе с не очень большим жалованием позволили мне полностью отказаться от родительской помощи, чему я была очень рада. Я не хотела ничего, что напоминало бы мне о семье.
К сожалению, вошедшая фьордина не была потенциальной клиенткой, ее не интересовали наши прекрасно оформленные витрины. Смотрела она только на меня, с некоторым смущением и надеждой смотрела. Пока она молчала, но внутри меня что-то вопило о грядущих неприятностях, и не маленьких — иначе мама ни за что не приехала бы сама, а связалась по артефакту или отправила письмо, если известие было не срочным.
— Добрый вечер, мама.
— Привет, дорогая.
Она потянулась поцеловать меня в щеку, я послушно подставила — не хотелось огорчать родительницу, которая и так выглядела не очень счастливой. Но больше всего не хотелось устраивать сцены при посторонних — Андрес заинтересованно смотрел на мою маму и явно собирался ей представиться. Она же посчитала его одним из клиентов магазина и замолчала, надеясь, что он вскоре уйдет, и она сможет озвучить причину, которая ее сюда привела.
— Что-то случилось, мама? — прервала я повисшее неловкое молчание.
— Не думаю, что фьорду интересны наши семейные дела, — ответила она и выразительно на него посмотрела. — Наверное, он собирался что-то здесь приобрести, а тут я появилась совсем некстати? Не буду мешать твоей работе.
Мама прекрасно понимала, что в моей жизни некстати она появилась бы в любое время и в любом месте, но сейчас старательно делала вид, что она — любящая родительница, приехавшая навестить свою взрослую умницу-дочку.
— Андрес Сореано, — наконец решился представиться так мешающий маме фьорд. — Сын работодателя вашей дочери, фьордина Венегас.
— Очень приятно познакомиться, — расплылась она в вежливой улыбке. — Как вы думаете, фьорд Сореано, ваш отец согласится предоставить Патрисии несколько свободных дней в конце следующей недели?
— Мне не нужны свободные дни, — резко сказала я, начиная подозревать, что вскоре они как раз понадобятся. — Фьорд Сореано очень рассчитывает на мою помощь, и нужна серьезная причина, чтобы он пошел навстречу твоим желаниям.
— Разве может быть более серьезная причина, чем свадьба твоей сестры? — мама улыбалась, но так заискивающе, что мне стало неприятно.
В груди все сжалось. Нет, я знала, что рано или поздно это произойдет — Тереса умела настоять на своем, но я все равно оказалась совершенно не готова к этому известию. Как же я ее ненавижу! Никогда не думала, что буду ненавидеть собственную сестру до такой степени, что даже одна мысль о том, что мне придется ее увидеть, вызывает отвращение и нервную дрожь.
— Ты сама понимаешь, что это не может быть веской причиной для моего приезда, — резко ответила я маме.
Нет, идти на поводу родительской прихоти я не собираюсь. Хотят показать, что в нашей семье полное взаимопонимание и любовь — пусть это делают без меня, для всех это будет намного лучше. Конечно, я могу притвориться и выказать нежную сестринскую привязанность, но зачем? Зачем мне это нужно? Последнюю фразу я невольно высказала вслух.
— Патрисия, это очень важно для меня, — тихо сказала мама и сделала вид, что собирается заплакать. — Мне так больно видеть вашу с Тересой ссору, которая никак не закончится. Вы должны помириться. И свадьба сестры — лучший повод для этого.
— Свадьба Тересы и Даниэля — лучший повод для нашего примирения? — невольно разозлилась я. — В самом деле? Ты меня удивляешь, мама!
Я совсем забыла про Андреса, иначе ни за что не сказала бы этих слов. Я не собиралась обсуждать внутренние семейные дела при посторонних, но он вел себя настолько тихо, что вспомнила я про него лишь сейчас, случайно наткнувшись взглядом.
— Нет, дорогая, как ты могла подумать? — фальшиво удивилась мама. — Она выходит замуж совсем за другого. Жених — Бруно Берлисенсис, ты наверняка про него слышала.
Фамилия была на слуху — как-никак, Берлисенсисы относились к цвету нашей аристократии, и поместье их находилось не так далеко от нашего, но это все, что я знала про жениха. Не водились птицы столь высокого полета с мелкими пташками вроде нашего семейства. Впрочем, Тереса всегда была уверена, что ей достанется самое лучшее, так что думаю, все должно быть при этом Бруно — и внешность, и деньги и, возможно, магия.
— Может, и слышала, — ответила я. — Но сейчас не припомню. Да и какая, в сущности, разница, за кого выходит Тереса? Все равно меня на свадьбе не будет. Ты зря приехала.
— Патти, я тебя очень прошу, — мама продолжала настаивать. — В такой день вся семья должна собраться вместе. Нам с папой больно смотреть на вашу размолвку.
Больно смотреть? Родители обычно брали сторону старшей сестры, права она была или нет. Даже в той неприятной истории, хотя Тереса кругом была виновата. Видеть ее не хочу! И родителей, для которых я всегда значила меньше, чем она. За все время, что прошло со дня моего отъезда, мама навестила меня впервые, хотя прекрасно знала, в каком состоянии я уезжала. А теперь им для идиллической картинки не хватало лишь меня.
