Моя бабушка ещё совсем не бабушка. По мне, так она вообще молодая.
Какая же бабушка в семнадцать лет? Когда я у неё спрашиваю: «Бабуль, а сколько тебе лет?», слышу всегда один и тот же ответ: «Семнадцать!» Потому какая она бабушка, вовсе даже не бабушка. Бабушка – это когда лет тридцать. А у моей бабули всегда румяные щёчки – пышные, как булочки, и сама она тоже кругленькая. А какой у неё смех звонкий, прямо как у Лильки с нашей улицы. Лёха говорил, что в школе она первая отличница. А ещё живёт она с бабушкой по соседству, и я часто вижу её с книжкой в руках. Вот тогда-то она и заливается звонким смехом, когда читает. Что она читает, я не знаю. Если честно, я ещё не умею читать, хотя мне уже шесть. Буквы знаю, а вот сложить не могу. И часто, когда бабушка пытается научить меня этому непростому мастерству, я, глядя в её глаза, пытаюсь угадать слово, и, если это получается, бабушка радуется, смеётся, прижимает меня к себе и говорит, что я очень умный! Я тоже радуюсь вместе с ней, потом мы закрываем книгу с названием «Азбука» и, довольные, идём пить чай с оладушками.
В нашей деревне между улицами протекает маленькая речушка, никто не знает её название, вернее сказать, что это уже просто ручей между двумя небольшими оврагами, которые соединяет широкая плита в виде моста. Так вот дом моей бабушки на правом берегу, а Лёха, друг мой, на левом живёт. А дома наши почти друг напротив друга стоят, только наш домик маленький, а у Лёхи большой, и ограда у них больше нашей раза в три.
В нашем ручье живут лягушки, много лягушек. Мы с Лёхой один раз попытались поймать одну. Поймали жирненькую – и бегом домой ко мне! У меня бабушка добрая, никогда не ругается. Притащили лягушку, а куда деть, не знаем. Лёха пляшет, с руки на руку её перекидывает и кричит:
– Банку быстрее неси – трёхлитровую!
– Ты что, – кричу я, – ей мало места будет, корыто надо! Говорил я тебе, надо маленькую ловить, смотри, у этой пуздро какое, того и гляди лопнет.
Я тут залился смехом, представляя, как лягуха родит и у Лёхи из рук маленькие лягушонки скакать начнут в разные стороны.
На наш шум вышла бабушка.
– Что это там у вас за переполох?
Увидев лягушку, она сказала:
– Царевну поймали? Полезай, внучек, на чердак, там стоит корыто, тащи его сюда.
Мы с Лёхой метнулись на чердак, выволокли корыто и уже собрались из крана воды налить, но бабушка запретила.
– Вы что? Такую воду нельзя, берите вёдра и ступайте на речку. И травки там морской наберите да камней.
Натаскали мы воды с речки и запустили лягушку. Забилась она под камень и сидит, только жабры дует, видимо, сердится.
– Надо ей ещё одну лягуху поймать, – предложил Лёха.
На этот раз взяли мы ведро бабушкино, в которое она корову доит, и сиганули к реке. Только слышим:
– Эй, сорванцы, ведро домой несите. Ишь чего удумали! Корова потом молока не даст ни капли.
Пошли мы так с пустыми руками, но по дороге Лёха пнул банку консервную, и мы всё сразу поняли. На суше возле воды сидела большая черепаха. На панцире у неё была вмятина, а лапка вывернута назад. Взяли мы черепашку – и бегом домой.
Бабушка, завидев на панцире у черепахи какой-то рубец, предложила отнести её к ветеринару, что мы с Лёхой и сделали. Доктор долго смотрел то на Лёху, то на меня (а что на нас-то смотреть, ты на черепаху смотри!), поинтересовался, где мы её взяли, а потом сказал:
– С панцирем уже ничего не сможем сделать, а вот лапку можно полечить, но только с одним условием, что, когда подлечим, вы отнесёте её на прежнее место и отпустите.
Мы не очень обрадовались такому предложению, но согласились. Черепашку нужно было завтра снова показать ветеринару, и мы решили оставить её до утра в ванной вместе с лягушкой.
– Жрать, наверное, хотят? – спросил Лёха.
– Надо попросить еды у бабушки, – подтвердил я.
Когда мы влетели в дом с воплями, что они хотят есть, у бабушки очки слетели с переносицы и повисли на кончике носа.
– Вы что орёте, оголтелые, разве можно пугать меня, так и инфаркт микарда можно получить.
Мы наперебой рассказали о своём намерении, и бабушка посоветовала накормить питомцев комарами или мухами.
– Ну а для черепахи червей накопайте или сверчка, на худой конец, поймайте.
– Да где же мы им столько наловим этих самых комаров?
Бабушка дала нам сачок для ловли бабочек, лопату и отправила в огород в надежде хоть недолго посидеть в тишине.
Усевшись на пенёк в огороде, мы оголили ноги и стали ждать нашествия комаров. Но комары не дураки, видимо, поняли нашу затею и не спешили на нас нападать. Мы просидели в палисаднике около часа и, не поймав ни одного комара, отправились копать червей. Червяк попался худой и длинный. Пока мы с добычей побежали наперегонки к корыту, червяк уменьшился.
– Ты что, оторвал половину и съел? – спросил я строго Лёху.
– Да нет, он сам сжался так.
Но, на наше удивление, корыто было пустым. Лёха держал двумя пальцами червяка, другой рукой шарил по дну корыта.
– Никого! Надо поискать в траве, они где-то рядом. За час они не могли далеко уйти.
И мы стали обшаривать траву, заглядывая на всякий случай во двор к соседям. Выбегали за ворота, носились к реке, даже добежали до магазина, но безуспешно. Лёха не заметил, как червяк ещё наполовину уменьшился, бросил его в корыто.
