В харчевне было очень шумно, настолько шумно и жарко, что парочка чуть не развернулась и не ушла назад. Голые лысые поварихи метались на кухне, как черти – не хватало только рогов, копыт и хвоста. Трезубцы у них уже были. Они мешали ими в громадных котлах, наводящих на мысль о муках пекельных. Но есть хотелось и Лера со Славой стали искать, куда присесть – не внизу, конечно, а наверху, под матерчатым навесом.
Увы – если внизу, в жаре, сидело столько много посетительниц, то наверху просто яблоку некуда было упасть. Все столики были заняты, и ни за одним из них не было ни одного места.
Лера и Слава уже развернулись назад, когда их заметила одна из подавальщиц, в короткой кожаной набедренной повязке, едва закрывающей зад и громко крикнула:
- Эй, Одуванчик, забери отсюда это чудо! Тут твоя подруга с ночи зависает – она уже надоела здесь! Тащи её домой, а то мы сейчас её под крыльцо бросим – она всю посуду перебила, и стул сломала! Оплачивай за неё и забирай, а то мы сейчас к Главе пойдём с жалобой – пусть её подержат в каталажке, чтобы научилась себя вести!
Лера посмотрела туда, куда показывала подавальщица и увидела лежащую возле ограждения Хагру. Та лежала навзничь, с задранным на пояс, свитым жгутом килтом, грязная, пыльная, как дохлая кошка, и такая же вонючая. Глаза её были закрыты и она сопела во сне, пустив из рта струйку слюны. От неё пахло блевотиной, перегаром и потом.
Лера поморщилась и обречённо полезла за кошельком:
- Сколько она должна?
- Два золотых, плюс пять серебряников за разбитый стул и посуду.
- Получи! – Лера отсчитала ей нужную сумму, потом попросила – собери мне с собой чего повкуснее – пирогов, там ещё чего-нибудь на двоих.
- Сладостей? – понимающе кивнула подавальщица, рассматривая Славу, задумчиво рассматривающего посетительниц и обстановку харчевни – мужчины любят сладости! А ещё – есть чай с травками, усиливающими возбуждение! Налить тебе в сухую тыкву?
- Не надо тыкву - усмехнулась Лера – насчёт возбуждения у нас всё в порядке!
- Ещё бы! – завистливо протянула подавальщица, съедая Славу взглядом – ладно, положу чего получше, на троих – эта же тоже когда-то проснётся! Будет жрать требовать! Для неё налью бутыль с острым кислым соусом – хорошо с похмелья – выпьешь полбутылки, похмелье как рукой снимает! Ждите здесь, я сейчас прибегу! Как я могу Одуванчика оставить голодной! А тут – видите, чего делается – это из-за ярмарки. Мест – вообще нет. Кстати, должна предупредить – цены выше в два раза, в связи с той же ярмаркой, так что не обижайтесь!
- Опять расходы! – вздохнула Лера и махнула подавальщице рукой – неси, неси давай – в сумку только положи какую-нибудь. И чтобы там рагу в горшочках было – я отдам залог за горшочки, потом принесу их назад.
- Бегу, бегу! – подавальщица рысью побежала к спуску вниз, а её немалые груди колыхались прыгали при движении, как мячики.
Слава и Лера отошли к ограждению и встали над лежащей Хагрой.
Лера с грустью смотрела на всегда такую чистую и аккуратную подругу, думая о том, как много значат для человека близкие люди. Ведь фактически Хагра была одинока – ни друзей, ни родни – за исключением жёсткой и не очень склонной к проявлению родственных чувств тётки. И тут появляется Лера – заботливая, добрая, любящая, такая не похожая на заносчивых и кичливых воительниц. Вот оно – счастье! И подруга, и любовница, и мать-сестра в одном лице. Чем не счастье? И вдруг – появляется Слава. Девушку отлучают от тела Леры, выселяют в отдельную комнату, выбрасывают из своей жизни – так ей кажется. И она не выдерживает – срывается, пытаясь залить горе вином. Не она первая, не одна последняя…
Лера вздохнула и посмотрела на Славу, серьёзно наблюдающего за ней, попыталась что-то сказать, но он тут же прервал жену:
- Не надо ничего говорить. Подруга, жалко, хорошая, одинокая, любит, сорвалась – куда деваться, мы в ответе за тех, кого приручили, так?
- Ты чего – в мозги ко мне лазил? – оскорбилась Лера
- К тебе и лазить не надо – у тебя всё это на лбу написано, как огненными буквами на дисплее!
- Дааа? – я такая предсказуемая? – недоумённо спросила Лера, автоматически, пинком, отбрасывая какую-то здоровенную бабу, пытающуюся уцепиться за зад Славы с радостным пьяным мычанием «Мммммууущщщина!»
- В общем-то, да! – сказал Слава, с интересом проследив за полётом бабы, снёсшей два столика позади.
- И не ври! – возмущённо ответила Лера, отправляющая в полёт двух возмущённых тёток, у которых на столике, сбитом поверженной бабищей, стояли два непочатых кувшина с пивом и горячее свиное рагу с пипроексом. Тётки с грохотом ударились о пол, перевернувшись в воздухе и сбили ещё столик, совершая цепную реакцию.
Завязалась такая великолепная драка, круче которой Слава не видел даже в китайских боевиках а-ля кунг-фу. Бабы вертелись, визжали, рычали, дрались, как тигрицы. В воздухе мелькали руки, ноги – это был сущий цирк, и Слава с удовольствием наблюдал, как толпа тёлок в одних юбках мочалит друг друга. Что может быть интереснее для мужчины, чем хорошая женская драка! Особенно, если знаешь, что началась она из-за тебя! Слава скрестил руки на груди и наслаждался побоищем, время от времени уворачиваясь от пролетающих кружек и мисок с рагу.
Лера яростно избивала всех, кто приближался к ней на расстояние вытянутой руки, и заметив довольную улыбку мужа, разбила ногой летящую в неё тарелку и уделавшись с головы до пят острым соусом, философски заметила:
- Гады вы всё-таки, мужики! Вот жена страдает, отбивает руки и ноги об этих мерзких баб, а ты стоишь и лыбишься! Нет бы помочь жене! А соус-то хорош! – добавила она, облизывая губу – надо будет спросить рецепт! Впрочем – система обеспечения такой сделает, надо вкус запомнить – она наклонила голову налево и розовым язычком слизала соус с левого плеча, чуть не пропустив летящую в неё кружку.
Слава успел перехватить снаряд в воздухе, хотел выбросить, но обнаружил, что та имеет сверху крышечку на пружинке, уберегающую от разливания, и то, что кружка полна. Он нажал на край крышечки, приподнял её, попробовал – в кружке было вполне приличное холодное пиво, так что наблюдать за побоищем стало гораздо комфортнее и приятнее.
Всё когда-то кончается – пиво подошло к концу, оставшиеся на ногах воительницы устали, и решили завершить своё развлечение, так что сражение затихло и перешло в стадию подсчитывания убытков и сбора трофеев.
Трофеями являлись вырубленные ловкими ударами посетительницы, которых выволакивали на улицу, где клали возле крыльца и обливали ледяной водой из колодца, а убытки несли они же – их финансы переходили в руки жесткосердных трактирщиц, желающих возместить траты по уборке, покупке новой посуды и мебели, а также моральный ущерб. Тут же принесли новые столики и стулья вместо поломанных, которые заняли те, кто остался стоять на ногах, и набежавшие новые желающие выпить кружечку холодного пивка.
