Когда-то мы жили счастливой страною
Поскольку хитрость жила за спиною.
За тою спиною – за красной стеною,
А мы – не хитрили сами с собою.
Народ был хороший,
Народ был пригожий.
С успехами в деле,
Без изъянов на теле
(Поскольку не оперировал рожу,
Достатком не имплантировал кожу).
Россию любил -
Народную мать без претензии чтил,
Защищал, развивал, читал,
Развивался и … потерял.
Былые заслуги забыты страной
Исключение – зовется войной.
Зато обвинений – чредою подряд.
И то, что ты русский – не очень-то рад?!
Сравнить подобный эксперимент
Хочется со словом – импотент.
Когда не хватает задора юнца –
Придумаешь светлую песнь для гонца.
Славной женщине в удовольствие –
Слов завернутых языком в довольствие?
Из резолюции – видимо да!
Так строчку закончу – под рифму «модА».
Как выискать правду смог мудрый Задиг?
– Тем самым на камне память воздвиг.
И вспомнился поздний наглядный пример,
Где «справедливости» место пророчил Гомер,
Добавив из того «допотопия»
Для ясности – слово «утопия».
Да, чем мы занимаемся,
В короткую память – не каемся!
Прописано в Завете ветхом –
(Мудрейшим из мудрых) предком.
Но в мире искусства – чуть по-другому
(Если искусство не учит дурному).
Здесь истина на картине дрожит –
Когда художник над ней ворожит.
И время с годами ярит суть в вину,
Поскольку «Время забирает Истину».
«Время, охраняющее Правду от Лжи и Зависти» -
Картина, чей смысл – годами цвести.
Здесь истина – без ненависти,
Но об учебе горбатого – суть вести.
Задумаешься – в миру трудится, или на паперть,
Смотря картину «Три возраста женщины и Смерть».
«Тщеславие» – смотрины в зеркало не счесть, -
Недолговечно все, без смысла – честь.
И отражение веры – христианства глина -
Картина «Кающаяся Магдалина».
Какой контраст – гордыня и свеча –
Не поступайте дамы сгоряча!
Картины Куликовской битвы, Три богатыря -
Художник восхищал народ, скажите зря?
Об этом можем мы забыть
И образ жизни старый разлюбить?
1.
Вот сегодня мне по-умному не пишется -
Затаилась грусть в земной тиши.
От того и отдаленно слышится
Позывной Лермонтовской души.
О чем я поведу рассказ –
Любил ли Лермонтов Кавказ?
Любил Кавказ дитя Лермонта?
Пожалуй, все-таки, любил, -
Один кавказец говорил
Да что ж Ермолов генерал
Как много он Кавказу дал?
Величие и честь Кавказа, -
Один кавказец так сказал.
О, Кисловодск, о – тайная тропа
Ермолова к венчанью мира.
Как в танце, чем стройнее «па»,
Тем восхитительнее Лира.
«Кавказский лев», царя наместник,
Вздыхатель дев и дел кудесник,
Вершитель судеб, сват небес,
Он – весь стратег и царский бес.
Тот, о котором говорили,
Боялись, злились и любили
Сыны Кавказа, декабря…
Скажите, что все это зря?!
История Руси забыта,
А попросту в г. (песок) зарыта.
Так нам ли, слугам небосвода,
Забыть про славный путь народа,
Про дружбу верного Кавказа,
Про битвы гневного Кавказа!
Про хладный ум и светлый дом
Где доброты был полон он.
А что же «брат» наш Солженицын,
Подобный ветреной девице?
– Его расчет – червивый плод,
Да не читающий народ.
Один кавказец, между делом,
Мне о писателе поведал, -
Фамилии под стати он.
Но говорить мне не резон,
…О том, что памяти стоит –
На троне серый монолит.
Святым отцом одет, как знал.
А в жизни – серый кардинал!
В укор прекрасному селенью,
Где Солженицын на показ
Воздвиг себе урок творенью,
Как будто совести заказ.
В святом обличии Иуда
Под тень военного крыла
Забрался в ожидании чуда.
А мимо клевета плыла…
Мохнатый Кант, собой рискуя
И ЧИСТЫЙ РАЗУМ критикуя,
Сказал, – что врать – вот он венец,
Создал нам святостью творец.
Опять обман и клевета
И совесть ныне не в почете
В почете ныне суета
Достоинство сейчас в пролете.
Укор военным и Кавказу
Стоит монах, презренный глазу,
Взлелеян властью и деньгами.
О будущем его – решайте сами.
2.
Вот сегодня мне по-умному не пишется -
Затаилась грусть в земной тиши.
От того и отдаленно слышится
Позывной Лермонтовской души.
Родня Ермолова – Давыдов,
Вот он – был тот еще поэт, как пить.
Из многих, многих разных видов –
Пример, как Родине служить!
Служить Отчизне, не регалиям!
Не должностям и не деньгам!
Любимой родине, не талиям
И не различным там сватам!
Любить природу, жизнь, любовь!
Где чище влага – чище кровь!
Кошмар потребности людской
Давыдов обратил в покой.
Подобных мыслей беспредел
В стихах его в тот час редел
Строка его – стремнины рой –
Да славил век свой золотой!
Где в службе царской – лишь отвага,
Поклон людской – вот вам награда!
Взгляд милой девушки – отрада!
Кровавый бой – вот все, что надо!
3.
О, Кисловодск, о, тайная тропа…
Обоз тащится по России.
И люди знатные такие
Все в думах Русею и вот
В пути они два раза в год.
Любимый город Кисловодск
Поделен знатию на части:
Здесь – чернью обжит Кисловодск.
Здесь – половина – людей власти.
Дворец Кшесинской сверху вниз
Взирает округ чуть позжее.
Да и сейчас его карниз
Не стал гулящему милее.
Турист, он любит много пить,
Поесть, оставить сыну фото
И неустанно говорить
Про тетю Валю и про что-то.
4.
Вот сегодня мне по-умному не пишется -
Затаилась грусть в земной тиши.
От того и отдаленно слышится
Позывной Лермонтовской души.
О, Кисловодск, о, тайная тропа…
Вернусь-ка я, однако, вспять
Да, Лермонтов, но что сказать?
Воздвигнут сей пиит во славу
здешних мест
И, обойдя иной окрест,
Почту за честь создать главу.
Достигнув апогея замысла
Оно же станет точкой смысла.
Вот смотрю, его покой – по-вечному,
По-хозяйски устремленный взгляд.
Первому, по ходу терренкура, встречному
Он подставить монумент свой рад.
Идол, созданный незримо и во очи,
Заигравшись бронзой в свете дня,
Темным призраком покоя ночи,
Приглядевшись, просишь ты огня.
Да взгляните на него не по-курортно,
А как будто создан неспроста,
Тот, который вписан в терренкур комфортно
И о ком вздыхает береста.
