Вагоны поезда Владивосток – Москва были заполнены пассажирами. После Великой Отечественной войны в западную часть страны возвращались люди: эвакуированные жители городов, где шли ожесточённые бои, солдаты-фронтовики и просто родственники. Они хотели встретиться с близкими людьми, выжившими в этой страшной войне.
В вагоне поезда было душно, но весело. Гармонист играл фронтовые песни, и весь вагон подпевал ему. Народ дружно смеялся над неприличными частушками про фашистов. Словом, чувство радости от Победы переполняло души людей и выплёскивалось наружу.
Ефим Фадеев лежал на верхней полке, глядел в окно и вспоминал свою нелёгкую жизнь.
Большая семья Ефима жила в польском городке недалеко от Белоруссии. Ефим с такими же подростками, как он, часто переходил границу по топкому болоту и там, уже в другой стране, подружился с весёлыми советскими ребятами. Они вместе ходили на танцы, мечтали о профессии лётчика и не думали об угрозе надвигающейся войны.
Когда Германия в 1939 году оккупировала Польшу, отец сказал Ефиму:
– О профессии лётчика забудь. Нацистская власть не позволит её получить.
Новый комендант городка приказал всем евреям носить латы поверх одежды – шестиконечные звёзды из жёлтой ткани, как символ позора нации. Отец Ефима, Иосиф Коган, предчувствуя беду, подкупил должностное лицо и подделал документы единственного сына, записав в них фамилию и отчество своей русской жены. Теперь парня стали звать Фадеев Ефим Иванович.
Однажды ночью семья Коган проснулась от лая собак, автоматной очереди, криков и плача женщин. Посмотрели в окно. Во дворе их дома стояла грузовая машина, в кузов которой солдаты силой заталкивали жителей-евреев, не смотря на их пол и возраст. Тех, кто пытался бежать, расстреливали на месте.
– Вот и дождались беды, – сказал отец. – Одевайтесь быстрее. Сынок, возьми новые документы. Ты теперь Фадеев Ефим Иванович. Уходи в Советы через топкое болото.
– А как же вы и сёстры? Мама, пойдём со мной. Ты же русская.
– Нет, сынок. Я девочек и отца не оставлю. Отомсти за нас. Помни, что на Урале есть посёлок Заманихино, 37-й километр железной дороги. Там живёт моя мама, ваша бабушка, Фадеева Серафима Петровна. Найди её.
В подъезд дома вошли солдаты.
– Беги через чердак. Найдёшь слуховое окно, выберешься на крышу…
– Я знаю, папа, – перебил отца Ефим, – мы с ребятами облазили все чердаки ближайших домов.
– Поторопись, – сказала мать и поцеловала его.
– Я вас всех люблю, – прошептал Ефим, тихо вышел в подъезд, поднялся на крышу, перепрыгнул на соседний дом и залёг.
Сквозь утренний туман он с тревогой наблюдал за тем, что происходило во дворе. Увидел, как в кузов машины поднялась его семья и грузовик скрылся за поворотом, будто растворился в зловещем тумане. С тех пор Ефим не знал, где его родные и что с ними случилось.
Весь день он лежал на крыше и плакал. Его воображение рисовало страшные картины гибели семьи и соседей-евреев. Он поклялся отомстить за них.
Ефим лихорадочно прокручивал в голове варианты своей дальнейшей жизни, а поздним вечером, когда улицы опустели, он осторожно спустился на землю и, стараясь держаться в тени, вышел за город. Огляделся. Ещё раз посмотрел на родной городок, убедился, что нет преследователей, и побежал через поле в лес. Знакомой тропинкой перешёл по топкому болоту через границу.
Там, в Белоруссии, пока стояла мирная тишина. Деревня спала. Ефим осторожно, но настойчиво постучал в окно друга. Павел проснулся, выглянул и шепнул:
– Фимка? Подожди, я выйду.
Друзья забрались на сеновал, и Ефим со слезами рассказал о том, что с ним произошло. Показал новые документы.
– Что собираешься делать?
– Не знаю. На Урале живёт моя бабушка. Но это так далеко! У меня и денег-то нет, чтоб до неё добраться.
– Да. Это очень далеко. А давай я поговорю со своей бабушкой? Она у меня добрая, приютит.
Ребята вошли в дом.
– Кто это? – спросила бабушка.
– Баб, это мой друг из Польши. Его родителей забрали фрицы, а Фимка сбежал. Ему отец сделал русские документы, посмотри. Можно он пока у нас поживёт?
Бабушка тщательно изучила документы, подумала и сказала:
– Я не возражаю, но для жителей села надо придумать объяснение, как он появился у нас.
– Давай скажем, что дальний родственник приехал в гости, пока его родители в длительной командировке.
– Неплохо придумал. А он умеет говорить на нашем языке?
– Умеет. Не отличишь от местных.
– Ладно, размещайтесь в твоей комнате.
Так началась новая жизнь Ефима по русским документам.
* * *
Летом 1941 года нацистская Германия напала на Советский Союз. Восемнадцатилетние друзья ушли в лес и присоединились к партизанскому отряду. Ефим не щадил ни себя, ни врагов – «фашистскую гадину», как он называл нацистов. Им двигал дух мщения и клятва, данная родителям. В отряде Ефим получил прозвище Отважный.
Однажды Ефим с Павлом заложили фугас под рельсы перед мчавшимся по ним немецким эшелоном с военной техникой, спрятались за бугор и стали наблюдать. Убедившись, что взрыв нанёс непоправимый урон врагу, побежали в лес и напоролись на немцев. Павел погиб на месте, а раненого Ефима схватили.
Его долго пытали в комендатуре и наконец отправили в один из множества польских концлагерей. Он попал в руки фашиста-медика Гросса, который проводил опыты над военнопленными в попытках изобрести препарат, делающий из человека суперсолдата. У многих не выдерживало сердце от нестерпимой боли, кто-то просто сходил с ума. Днём и ночью в лагере дымились печи, в воздухе стоял едкий запах обугленных человеческих тел, из труб летел пепел, и ветер разносил его по всей территории.
Ефиму Фадееву повезло: он попал в концлагерь почти перед самым его освобождением. Но даже за сравнительно короткое время Ефим на себе почувствовал эффект «чудодейственного препарата». До сих пор в ушах слышится лай сторожевых псов, а перед глазами стоит образ фашиста-медика в очках, с красным одутловатым лицом. Рядом с ним высокая худощавая молодая медсестра в военной форме и накинутом на неё белом халате. Её отвратительно тонкие губы и взгляд почти бесцветных глаз, буром сверлящий военнопленных насквозь с ненавистью и презрением, прочно врезались в память Ефиму.
Из воспоминаний выдернул пронзительный голос проводницы:
– Через полчаса станция «Заманихино», 37-й километр. Кто выходит, готовьтесь заранее.
– Ещё есть время, полежу немного и буду готовиться к выходу, – сказал себе Ефим.
Его мысли вновь перенеслись в прошлое.
После освобождения из концлагеря он долго лежал в больнице, потом попросился на фронт. Служба госбезопасности тщательно проверяла его благонадёжность, и наконец-то Фадеева отправили рядовым на западный, а затем на восточный фронт, на войну с Японией.
