Моя бабушка говорила: «Ничто так не вдохновляет, как несчастная любовь, похороны и переезд».
Летом девятнадцатого года я нашёл квартирку на Сокольной, возле Краковского сквера. Теперь дорога до работы занимала полчаса пешком или десять минут на велосипеде – для столицы Северной Усландии, Могильска, роскошный вариант.
Я всерьёз решил заняться научной деятельностью, мечтал отгородиться от шума и света, забраться в тёмную раковину, тайное подземелье и при свечах и Massive Attack писать диссертацию, монументальное подтверждение своего осмысленного существования в этом мире. Да, убеждённый, что лишь докторская степень может служить логическим завершением образования, я направил все помыслы на создание подобающей обстановки. И квартира, с двумя просторными комнатами, старинной мебелью, лепниной на потолке и картинами на стенах, располагала к интеллектуальной работе как нельзя лучше. Так я думал, на это надеялся. Пожилой хозяин, Артур Абрамович Зильбер, вопреки расхожим национальным предрассудкам, просил слишком мало, и я радовался своей удачливости. В предвкушении образа жизни, о котором грезил, я отодвинул подальше прошлые неудачи, тревоги и печали. Наступало время расцвета, время свершений. К тридцати шести годам мне наконец стало казаться, что я понял механизмы жизни, принял её правила и несовершенства, нашёл баланс. Последние месяцы приступы моей агрессии, что тревожили окружающих всю мою сознательную жизнь, умирали в зародыше, даже без особых усилий с моей стороны. Счастье было осязаемо.
Благословенный покой длился три дня, пока я впервые не услышал аудиоспектакль под названием «Семейный скандал». Где-то за стеной, то ли снизу, то ли сбоку, женщина проклинала мужчину, мужчина искусно отбивался матом и, похоже, посудой, а я мысленно умолял их заткнуться, заталкивая поглубже в уши вакуумные наушники и отмечая на горизонте знакомый пиратский корабль злости и раздражения. Мне близки заветы буддизма и Эриха Фромма, хотя, если бы не мой святой оптимизм, я убил бы их обоих. Что ж, могло ли быть всё идеально? Нет, путь на Олимп тернист.
Когда отступали внешние силы, за дело брались внутренние: диссертация росла медленно, ползущим растением заполняла листы черновиков, чаще заполняя лишь голову, и приходилось постоянно вымаливать слова, чтобы они выходили и складывались в предложения, образуя связный текст. Я теперь понимал писателей из фильмов, где они бесплодно пялятся на белый лист по несколько часов. Медитация в стиле дзен, только без обретения спокойствия ума.
Спустя пару недель я кое-как свыкся с ежедневным выплеском эмоций шумных соседей и поэтому, когда послышался стук, стоически продолжил развивать мысль об аспектах социальной изоляции у стайных животных. Однако стук повторился ещё, потом ещё раз, и уже нельзя было обмануться: он исходил от моей двери. Где бы я ни жил, всегда отключаю звонки: уж больно они навязчивы! Словно шаровая молния влетают в дом и не приносят ничего хорошего. Отложил ручку, встал, размял затёкшую шею, прошёл в прихожую мимо зеркала в полный рост – растянутая майка, странного вида фиолетовые шорты, не мешало бы побриться. Заглянул в глазок – никого. Снизу где-то: «Тук, тук-тук».
– Кто? – не скрывая раздражения, спросил я.
– Извините, – женский слабый голосок, – можно от вас позвонить?
Голос затих, послышался всхлип. Я щёлкаю замком. На площадке боком к моей двери, прижимая красное полотенце к левому глазу, сидит девушка. Вера.
Эта худенькая блондинка – первый и единственный жилец, с которым я познакомился. С остальными мы лишь обменивались культурными «здравствуйте». На той неделе мы столкнулись с блондинкой у лифта. Девушка стояла впереди спиной ко мне. В глаза бросилась надпись на чёрной футболке: "FAC…ME». Центральную часть надписи закрывали длинные, немного волнистые волосы. «Смело», – подумал я.
– Здравствуйте, – мне срочно нужно было видеть её лицо, сзади я уже всё оценил.
Она повернула голову и молча улыбнулась, на щеке возникла милая ямочка. Волосы перекатились по спине, и надпись потеряла свою остроту. «FACTOR ME», – гласила она. Зашли в лифт.
– Пятый, – попросила девушка. От её волос шёл приятный аромат хвои и корицы.
– Вы здесь живёте? – спросил я, лишь бы завязать разговор. Хотя обычно я не из тех, кто пристаёт с вопросами к девушкам в замкнутом пространстве.
Двери лифта со скрежетом закрылись.
– А вам зачем?
Девушка наконец подняла глаза и улыбнулась.
Прекрасные ямочки, хоть в остальном внешность ничем не примечательна. Широкий нос, кругленькое личико, никакого макияжа.
– Ээээм, нууу, просто я тоже на пятом… Ээмм, переехал только, пару дней как, – сбивчиво пролепетал я.
– А, добро пожаловать. Если нужно будет средство от тараканов – обращайтесь, – она захихикала (наверное, увидела мой растерянный взгляд) и продолжила: – Эти твари неистребимы.
– Не может быть, думал, тараканы сбежали от волн вай-фая и микроволновых печей ещё десяток лет назад.
Двери лифта с тем же скрежетом открылись.
– На четвёртом старуха живёт, она их как домашних животных выращивает, а мы все страдаем. Что только ни делали уже, никакой управы, – серьёзно произнесла девушка.
Наши двери оказались рядом. И до меня дошло: это она – та самая девушка, главное действующее лицо семейных спектаклей за стеной. Не хотелось в это верить. Я повернулся, доставая ключи. Девушка подошла к своей.
– Она как раз под вами, так что, если что, я знаю хорошие инсектициды.
Зазвенели ключи.
– Спасибо. Я Паша, кстати.
– Вера.
– Очень при…
Блондинка зашла в квартиру и закрыла дверь.
Тараканов я так и не встретил, а Вера – вот, сидела сейчас на багровом диване в зале. Бинты, что я заботливо прикладывал к её щеке, становились красными. Рана, хоть и небольшая, но рваная, кровоточила. Вера пыталась кому-то дозвониться, но там всё не поднимали. Она осмотрела комнату.
– Ваша квартира похожа на логово сумасшедшего профессора – маньяка.
Доля истины в этом была. Развешанные, раскиданные повсюду листы текстов и диаграмм, беспорядочные папки, книги, а посреди стены в зале какая-то странная картина: хаос из сцен пыток голых людей фантастическими существами. Ножи, стрелы, пилы, страшные механизмы, части тел, а над всем этим в голубом свечении – некто, похожий на Иисуса, в окружении молящихся.
– Ну, всё как-то некогда разобрать коробки, навести порядок.
– Расслабьтесь, я пошутила, – поспешила сказать Вера.
Она поёрзала, уселась удобнее.
– Может, скорую?
Я заметил, что цвет лица девушки приближается к цвету её волос.
Вера улыбнулась. Выглядело это жутковато и напомнило одну пациентку в женском отделении буйных.
