Пробуждение оказалось непростым и совсем неприятным.
Комок подступил к горлу и я, боясь захлебнуться, с трудом приподнялся, опираясь на локоть левой руки. Откинулся, как смог, подальше от места, где оказалось мое тело в момент пробуждения.
Тошнило меня долго и обильно, брызги разлетаются, попадая на руку и пачкая одежду, но остановиться я не могу, пока желудок полностью не выкинул все содержимое.
Выпрямился и попробовал сесть, но в голове зашумело. Только и смог, что не удариться сильно головой, откидываясь обратно в лежачее положение.
В голове не нашлось ни одной мысли, только туман, белая пелена и больше ничего.
От поверхности, на которой лежит тело, идет очень приятное тепло и вскоре веки сомкнулись, я уснул.
При следующем пробуждении я вспомнил полет, закончившийся ударом, свечу, болт в животе, боль и страх, погоню, смерть лошади, Сторожку, пиво в трактире, тайник с камнями, долгую дорогу из города, склады, женская головка на подушке рядом и больше ничего.
Тепло снизу зовет расслабиться и закрыть глаза, я не вижу причин сопротивляться зову, тем более, что вокруг полная темнота.
Следующее пробуждение. Первая мысль – я, уже умирающий, упал в воду с большой высоты.
Почему нет боли? Где вода, кто достал меня? Почему вокруг так темно? Я что, умер?
Осознание мышления приходит позже. Я могу думать, я что-то помню. Что-то плохое. Я проиграл и поэтому умер.
Но я не мертвый. Меня же тошнило, и я чувствую запах рвоты рядом со мной.
Неужели Рыжие уроды… Кто это такие? Неужели они воскресили меня для вечной муки?
Что, я зомби?
Я трогаю свое лицо. Оно гладкое и под носом ничего не болит, на месте страшного ожога перед смертью. Еще оно теплое, зомби не бывают теплыми, вроде так. Не знаком я с предметом достаточно хорошо.
Ощупываю себя и со страхом дотрагиваюсь до промежности. Хотя, чего я боюсь, я же поднимался на локте, я могу шевелиться, могу трогать себя и внизу живота не торчит хвостовик болта.
Я не парализован, могу шевелить ногами. Пробую поднять ногу, что-то мешает мне и тут раздается скрип. На ноге одето что-то неуклюжее и скрипучее, на второй – тоже.
Не помню, что это такое. Но, могу вспомнить, когда увижу.
Под рукой шелестит странный материал, такого здесь не должно быть, это же синтетика, откуда она взялась в Черноземье? Синтетика? Что это за слово такое?
Черноземье… Я повторяю это слово и картинки бегут перед глазами, открытыми в темноте.
Корт, стоянка, Гильдия, молодая девушка в поселении, красивая, что-то ей обещано, Мечник, удар в шею, золото, костер со сладким запахом, Сторожка, молодые парни должны сегодня умереть.
Точно, я только что был в Сторожке, привез навощенные таблички с какими-то списками. Потом обед, выезжаю за ворота, мужик навстречу, болт торчит в голове Криты, я бегу и попадаю в засаду. Лица Рыжих и последний всплеск маны.
О, я же Маг, я смог скинуть двух врагов в омут с огромной высоты, и сам туда упал. Меня сдернула веревка, привязанная на моей руке, но сейчас ее нет.
Где же я? Что со мной?
Я уже утомился и хочу замереть на теплом… на чем на теплом?
Задаюсь вопросом и снова засыпаю, ведь это хорошее место, здесь лучше спать и спать.
Очередное пробуждение, сверху можно рассмотреть колонны, гладкие, коричневого цвета…знакомые колонны.
Я в Храме! Как я сюда попал?
Меня подняли из воды и отвезли, нет – отнесли в Храм, и он меня вылечил и оживил?
Мысли, еще смутные и разбегающиеся, не мешают услышать шелест воды, и я понимаю, что до сумасшествия хочу пить, резко поднимаюсь и соскакиваю на пол.
Глухо бухают сапоги. Я опускаю глаза и вижу знакомые камуфляжные штаны и серые сапоги, на мне дождевик, под ним – знакомая куртка. На Столе лежит смутно знакомый в темноте рюкзак и, не верю глазам, – под ним полено, то самое полено.
Что за черт? Я что, проспал и все это мне приснилось? Все эти полгода жизни в Черноземье?
Это моя одежда, в которой я попал с берега Вуоксы в мир Черноземья.
Почему я в ней, ведь прошло шесть месяцев с тех пор? Хотя, какая разница? Главное – другое.
Почему я жив, если я уже умирал, у меня почти отказали все конечности и только руки я немного ощущал в последний момент. Еще точно работало зрение, слух и обоняние, ведь у того Рыжего, державшего меня прижатым к стволу сосны, сильно воняло изо рта, перед смертью это ощущение бесило меня больше всего.
Странно, что я почувствовал это зловоние и сейчас вспомнил его, память работает как-то избирательно, хотя и понятно. Ведь самым последним ощущением оказалось облегчение от скорой смерти и избавления от уже невыносимых мук. Я должен был упасть, где стоял, после того, как державший меня Рыжий улетел, смешно кувыркаясь, в пропасть.
И что потом? Появились бы новые мучители или поднялись наверх те загонщики, чтобы доделать свою работу? Я и так умер бы через пять или десять минут от внутреннего кровоизлияния, наверняка, потеряв сознание после удара о землю.
Но я пролетел следом за натянувшейся веревкой и упал в воду не так далеко от берега. Хотя, момент падения я не помню, потерял сознание на подлете.
В той жизни я точно умер. Почему же я живу, хорошо себя чувствую, и кто я такой вообще?
Пока в голове нет полной ясности, мысли путаются и вспомнить ту часть жизни, которая прошла перед смертью, получается не очень хорошо, то есть, совсем плохо.
Я напился в источнике, почему-то зная точно, что он находится за моей спиной и пить из него безопасно.
Снова улегся на теплое ложе и уснул.
Когда проснулся в очередной раз, осознал, что мысли пришли в порядок, вспомнил свое имя, Ольг Прот, Олег Протасов.
Вспомнил, в общем-то, все. Только вопросов меньше не стало.
Если я умер на берегу Протвы, то, как я очутился здесь, в Храме на Столе, целый и невредимый, в земной одежде и в пластиковых сапогах?
Что это за временной прыжок назад? Или весь этот прошедший период в полгода мне приснился?
А я никуда не выходил, не учил язык, не добывал зверей и птиц, не победил Корта на ветвях сосны-ели. Не было ничего: ни Ланы с молодым и гибким телом, ни Гриты с ее голосом и сложным характером.
Хотя, я могу все быстро проверить, стоит мне сказать несколько фраз на местном языке. И я сказал, и на местном, и на русском продублировал свое удивление тем, что жив, здоров и даже не осталось следов от ран или мозолей от копья на ладонях.
Я полностью такой, как попал в этот мир. Рюкзак набит тем же добром, что и на земле, неработающий телефон и работающий фонарик, деньги, карточки, паспорт и права неотличимы от настоящих, даже полено абсолютно один в один не отличается от того, что попало со мной, грибы в корзине оказались свежими и срезаны не позднее сегодняшнего утра.
Все материальное теперь – земное, но в голове осталась информация о новой жизни.
