Владимир Паронджанов - Слова любви, любви таинственной

Слова любви, любви таинственной
Название: Слова любви, любви таинственной
Автор:
Жанры: Юмористические стихи | Стихи и поэзия
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2023
О чем книга "Слова любви, любви таинственной"

Тема любви, любви отчаянной, обманутой, умоляющей, страстной, но беспечной, чарующей, робкой и беззащитной пронизывает почти все разделы книги. Когда кажется, что все кончено, вдруг словно по волшебству в подконвойном царстве появляется заповедный шифр-замок и открываются нехоженые тропы. Живописные картины апокалипсиса мирно соседствуют с веселыми и беззаботными сценками. Эротические и религиозные фантазии, переплетаются с тревожными нотками государственных секретов и размышлениями о судьбах мира. А после неожиданной развязки вас поджидает искрометный юмор (сказание о Директоре), приколы подколодного притона и трогательный финал. Как заметила Лена Конти, «Паронджанов – это сила, он не перестает удивлять». Так о чем же ты? О многом. Тайный трепет не губи; жизнь, дарованную Богом, не брани и возлюби.

Бесплатно читать онлайн Слова любви, любви таинственной


Запретный остров



Старые струны

Были опытны старые струны

В холодке у речной синевы

С той ромашкой, прелестной и юной,

Что меня целовала на вы.


          Не в раю, не под дивной смоковницей,

          Мне твой голос шептал под луной:

          «Я хочу быть вашей любовницей,

          Я хочу быть вашей женой».


Мне тогда это было забавно.

Вереницей промчались года.

С этой девочкой, юной и славной,

Мы расстались, увы, навсегда.


          И теперь белоснежною горлицей

          Ты влетаешь в мой сон голубой:

          «Я хочу быть вашей любовницей,

          Я мечтаю стать вашей женой».


Налетели осенние ливни,

Разметали красу с тополей.

И слова твоей просьбы наивной

Нынче стали молитвой моей.


          Не в раю, не под стройной смоковницей,

          Чей-то шепот, как прежде, со мной:

          «Я мечтаю быть вашей любовницей,

          Я мечтаю стать вашей женой».

Прожил зря или не зря

Я люблю уста желанные,

Чтоб весна – со всех сторон!

Чтоб девчонки были пьяные

И гитарный перезвон.


К черту этих, что с вопросами!

Я люблю, что любят все:

Чтобы звезды под колесами

И по встречной полосе!


Чтобы губы, губы алые…

Скорость, Господи, спаси…

Чтобы деньги и немалые —

Только спичку поднеси!


Жизнь свою – облей канистрою…

Не догнать и не спасти…

Чтоб залетной тройкой быстрою

Вдоль по Млечному Пути.


Русь веселая, раздольная!

Я люблю, чтоб в пол педаль!

Чтоб луна, подруга вольная,

По снегам летела вдаль.


Не поймут сердца усталые

На обочинах шоссе.

Только губы, губы алые…

И по встречной полосе!


Помнишь юность, помнишь платьице?

Помнишь волю – пей, гуляй!

Солнце по небу покатится,

Хоть ладони подставляй.


Время – тучами несметными…

Прожил зря или не зря?

Над снегами многоцветными

Предпоследняя заря.


Вспыхнут звезды долгожданные.

Я люблю, что любят все:

Чтоб девчонки были пьяные

И по встречной полосе!

Слова любви, любви таинственной

За что казнишь, о Боже правый?

Ни звезд, ни ласки, ни пути…

Клубится ночь над переправой,

И ничего нельзя спасти.


          Слова любви, любви таинственной

          Растают, как мираж, в стране обманной.

          Сначала вдруг исчезнет «мой единственный»,

          Потом навеки канет «мой желанный».


И в этот горький миг прозренья,

Миг мрака после синевы,

Все мужество и все смиренье

На помощь призовете вы.


          О, где же вы, слова любви таинственной?

          И только память купиной неопалимой…

          «Разбились наши звезды, мой единственный!

          Погасло наше солнце, мой любимый!»


И чей-то чуткий взгляд участья,

Когда все прошлое – дотла;

И снова хрупкий остров счастья

Кочует в вечном море зла.


          Всю ночь летит по шпалам лес безлиственный.

          А в сердце слышен голос, голос тайный:

          «Ты был когда-то прежде мой единственный,

          Теперь прощай навеки, мой случайный!»

Донжуанский список

Подходя плотней к пределу,

Мы итожим свой багаж,

Вспоминая то и дело

Донжуанский список наш.


Кто шумливей на насесте?

Кто счастливей под луной?

У кого-то их за двести,

У кого-то ни одной.


Все – и гений, и каналья —

За приманкою числа,

И у Пушкина Наталья

Сто тринадцатой была.


Наших тайн никто не знает,

Тем не менее, всегда

На челе у нас сияет

Эта цифра, как звезда.


Кто поет для нас с эстрады,

Кто сидит за нас в тюрьме —

Всюду цифры, как награды,

Нежно светятся во тьме.


Наша скрытность – не кольчуга,

А дырявый перемет.

Стоит глянуть друг на друга,

Зрячий мигом все поймет.


Кто шумливей на насесте,

Кто счастливей под луной?

У кого их было двести,

Кто ни разу ни одной.


Где отмычки, там и двери,

Из ушей торчит совет.

Но никто из нас не верит

В этот правильный ответ.


Где ж вы, тайные кольчуги

И ночные стремена?

И ножами вольной вьюги

Убиенная весна?


Что открылось в благовесте

За могильной тишиной?

На заклятом лобном месте

Кто счастливей под луной?


Я вам тайны не открою.

Я советов вам не дам.

Кто же счастлив в этом мире,

Я давно не знаю сам.


Никогда не сожалея

О потерянной заре,

Кто там бродит по аллее

В нежилом монастыре?


Подходя плотней к пределу,

Мы итожим свой багаж,

Обновляя то и дело

Донжуанский список наш.

Ты не в счет, ты просто ветер

Все, что было, все, что будет,

Бог когда-нибудь рассудит.

Он все знает, он все видит с вышины.

Ветер молит розу: «Дай мне

Рассказать тебе о тайне,

Не моей, а мне приписанной вины».


Но она не отвечает,

Лишь головкою качает:

– Я не верю, понимаешь, и не жду.

Я одна теперь на свете.

Ты не в счет, ты просто ветер,

Ты найдешь себе цветок в любом саду.


Все всерьез: седые пряди

И застывший крик во взгляде,

И ни вздоха, ни намека, ни пути.

Ветер вьется в чистом поле,

Хриплый голос полон боли:

– Неужели ничего нельзя спасти?


Все, что было, все, что будет,

Смерть когда-нибудь остудит —

Только ей я дам последний свой ответ.

И она корить не станет,

Не обидит, не обманет,

Скажет: «Хватит! виноватых больше нет».


После нас на той же сцене

Сотни тысяч поколений

Будут жечь себя и мучить в свой черед.

И в любой душе мгновенной

Вся краса и блеск вселенной

Отразится, просияет и умрет.


Все, что было, все, что будет,

Мир когда-нибудь забудет,

Сам себя и свой итог сведет к нулю.

Только в памяти нетленной

В час крушения вселенной

Прозвенит на миг безвестное: люблю!


– Лишь одну тебя любил я и люблю.

Сломанная веточка

Раскидистое дерево дороги.

И в нем одна лишь веточка сломалась —

Та что ведет к подъезду твоему.

Девочка моя

Девочка моя, как же ты далеко…

Песни мои болью полны.

И гитарной струне оживить нелегко,

Оживить позабытые сны.


Твой крестик нательный мне к сердцу приник,

Только пальцы цветов не сомнут.

Это шутка твоя нас связала на миг,

И распалась цепочка минут.


Девочка моя, как же ты далека…

Да спасет тебя горний рассвет.

Не догонят тебя ни струна, ни строка

В девятнадцать чарующих лет.


Ты свой крестик нательный снимала с меня

И в глаза мне глядела, смеясь.

И февральская ночь закатилась, звеня,

И зарею в полнеба зажглась.


Ты исчезла вдали как напев ветерка,

Только праздник в душе не затих.

Да спасет тебя Бог от меня, старика,

И от песен обманных моих.

Интермеццо

                    Интермеццо – это музыкальная пьеса,

                    которая исполняется в перерыве


На обрыве у леса

Ворон хрипло кричит.

Что за странная пьеса

В перерыве звучит?


Не найти, не измерить

К тайне взорванный мост.

Невозможно поверить

В неприкаянность звезд.


Кто же здесь верховодит?

Кто подводит итог?

И в президиум входит

Тяжкой поступью Бог.


Все апостолы пьяны,

Все мадонны в слезах.

Под распятьем стаканы

На разгульных ветрах.


С глаз упала завеса,

Ворон снова кричит.

Что за странная пьеса

В перерыве звучит?


Облака как солдаты,

Как наживка весна,

И кочуют закаты,

И любовь как блесна.


Не найти, не измерить

К тайне взорванный мост.

Невозможно поверить

В неприкаянность звезд.


С двух сторон на обрыве.

На кого опереться?

Мы живем в перерыве,

Наша жизнь – интермеццо.

Стюардесса

Чао! От винта! Шеннон – Гавана.


С этой книгой читают
Стихотворения, написанные в разные годы, начиная с тех лет, когда автор ещё был студентом и заканчивая годами, когда он стал дедушкой.Содержит нецензурную брань.
Русский Омар Хайям – так называют известного поэта Евгения Запяткина, пишущего стихи уже более 50-ти лет. В периодической печати, на популярных сайтах и в соцсетях он выступает под псевдонимом ЗЕВС – Запяткин Евгений Викторович Саратовский.Его 52-я сатирико-юмористическая книга продолжает серию изданий, в каждом из которых содержится по две тысячи новых четверостиший-ЗЕВСограмм.Миниатюры ЗЕВСа отличаются стихотворной отточенностью, глубоким смысл
Поэма на сельскую тему. О деревне на стыке двух эпох. Хотя проблема села зародилась еще в далёкие времена социализма с ростом промышленных городов, в эпоху индустриализации страны, которая высасывала из деревень людские резервы, а в период Перестройки и реставрации капитализма, деревня и сельское хозяйство пришло в полное разорение и деградации сельского населения. Об этом поэма-пародия в пересказе старого Домовой.
ПАМЯРКОТЫ это небольшие смешные, иронические, сатирические рассказы, в стихотворной форме. А с учетом белорусской ПАМЯРКОВНОСТИ (покладистости) я их называю – ПАМЯРКОТЫ. Пожалуй, вы слышали знаменитый, классический анекдот о белорусской ПАМЯРКОВНОСТИ (ПОКЛАДИСТОСТИ): «Во время оккупации, немецкий комендант собрал на городской площади все население и объявил, что завтра вас будут вешать. И чтобы обязательно все явились к 10-00 и без опозданий. И в
Обращаясь к биографии великого русского писателя Ивана Сергеевича Тургенева, стало привычным называть имя знаменитой певицы Полины Виардо как предмета его многолетнего увлечения, в какое-то время любви и, во всяком случае, многолетней привязанности. Эти сложные отношения действительно существовали, приносили светлые минуты, но гораздо чаще тяжелые, безысходные, не дававшие вырваться из заколдованного круга, как говорил сам писатель, несвободы.А м
В Советском Союзе большинство населения можно было отнести к среднему классу. За последние 12 лет власть в союзе с олигархией обворовывала наш народ восемь раз. Сейчас в обществе сложились настроения, аналогичные тем, которыми были пронизаны обворованные средние немцы и французы перед буржуазными революциями, то есть настроения левобуржуазные.Уже слышна тяжелая поступь русской колонны…
Сборник рассказов "Красноярск 2045", что стал одним из самых значимых эпизодов в жизни и творчестве Тимура Агаева! Перестрелки, интриги, да и различного рода выживание прилагаются. Содержит нецензурную брань.
Не ходи в ту избушку, там живет ведьма! Да только кто верит в эти бабушкины сказки?Не бери ничего из рук старухи, это опасно! А что делать, если яблоко будто само скользнуло в мои ладошки?И вот уже моя жизнь полна странностей, а таинственный незнакомец, который называет себя моим куратором, дает непростые задания и делает предложения, от которых никак не откажешься. И, черт возьми, ну почему он такой привлекательный?