Вблизи корабли напоминали мне чаек: стремительные, изящные в полете, на берегу они выглядят куда хуже. Да и запах...
С этой мыслью я поспешил миновать невольничью галеру, но тут же остановился, услышав с кормовой надстройки громкое:
— То есть как это — ты не намерен мне платить?
В ответ донеслось что-то неразборчивое, и борец за свои права еще повысил голос:
— Уважаемый! Я пока не знаю, как здесь у вас принято вести дела, но не забывай, что если бы не мои усилия, твоя лоханка так и болталась бы в открытом море! Что? Добрались бы до берега? Ну конечно, ты убедил себя, что эти живые скелеты, которые по недоразумению именуются гребцами, сумели бы совершить невозможное! Твоя галера сидит в воде по самую палубу, трюмы набиты до отказа, и ты еще будешь мне говорить... Что? Да, представь, я разбираюсь в мореходстве! Или ты хочешь сказать, что я... Ах, это было божественное вмешательство! Понятно...
Я остановился и пригляделся против солнца. Мне видна была только коротенькая кругла фигура в большом тарбане— должно быть, хозяин судна, - и еще одна, высокая, широкоплечая.
— Что? Прости, я не расслышала! - зазвенело таким знакомым тоном, что я, право, невольно вздрогнул. - Это я тебе должна доплатить? За что, скажи на милость?
— Госпожа заняла мою каюту, - расслышал я наконец голос капитана, - и я вынужден был делить ложе с помощником!
— О ужас, - насмешливо ответила ему женщина. - Надеюсь, вам обоим понравилось... Потому что мне — нет!
— Госпожа!..
— Твоя каюта никак не тянет на капитанскую, - отрезала она. - Тесная, душная, щели толком не проконопачены... Когда галера идет носом к волне, изо всех дыр так и льет! Скажи своим работникам — еще пары штормов эта посудина может и не пережить.
— Это лучшая пакля...
— Это вообще не пакля, - перебила она и наклонилась к капитану. Жаль, я не мог рассмотреть сцену поближе, зрелище должно было быть уморительным. - Не знаю, где ты ее покупал, но послушай человека, который вырос на корабле: тебя обманули. Думаю, расспросы нужно начинать с помощника... Впрочем, это вопрос далеко не первостепенной важности, и мы отвлеклись. Ты, кажется, намекал, будто я тебе что-то должна?
— Да, госпожа, - набычился толстячок. - На берегу мы договаривались: за проезд до Адмара, за отдельную каюту, за еду и воду, за ваш багаж. Потом вы заняли мою каюту вместо пассажирской, съели и выпили больше меня, и... и теперь вообще не желаете платить!
— Я сейчас на пальцах объясню, почему не желаю, - женщина показала ему указательный палец. - Отдельная пассажирская каюта похожа на крысоловку, и даже твоя личная немногим лучше. Посмотри на меня, уважаемый! По-твоему, я могла находиться там, не скрючившись в три погибели? А ты, к слову, видели меня, когда мы ударили по рукам, и прекрасно понимал, как именно я буду чувствовать себя в этой душегубке, с моим-то ростом! Тебе хотелось посмеяться надо мной? И как, удалось?.. Это первое.
— Но...
— Второе, - не дала она договорить. - Еда. О, эта пища богов! Если бы они ее отведали, то низвергли бы ваше корыто в пучину вод, а печень кока отдали бы на растерзание морским гадам! Мое счастье, что я приучена не отправляться в дальний путь без собственных припасов, иначе мне пришлось бы ловить летучих рыб и утолять голод их костлявой плотью!
— Госпожа...
— Про воду даже не упоминай, - сказала незнакомка. - Она протухла еще до того, как я взошла на борт. Кому, спрашивается, ты обязан тем, что на корабле не случилось никакой болезни? Молчишь, уважаемый? Вот и молчи дальше, я дошла только до третьего пункта! Нас еще ждет багаж!
— Он в целости и сохранности! - возопил капитан. По-моему, он уже не чаял избавиться от пассажирки. - И вы получите его, госпожа, как только расплатитесь!
— Неужели? - женщина наклонила голову, и на солнце сверкнул ярко-алый платок, лихо повязанный на манер пустынных жителей — бадарзинов. Узелок только был неправильный, но в чем именно, я разглядеть не успел. - На этом дырявом тазу нет ни единого сухого места! Промокли все мои вещи, книги... Ты знаешь, что такое книги? Ах да, я же видела у тебя судовую роль и что-то наподобие учетного листа. Прекрасно!
— Госпожа...
— Эти книги стоят дороже, чем вся твоя галера с гребцами вместе! Себя тоже можешь присчитать, за такого работорговцы дорого не дадут...
Капитан жалобно пискнул, явно протестуя против этакой несправедливости, но ему не дали вставить ни слова:
— Я еще раз напоминаю о попутном ветре, который показался тебе случайным, но без которого мы еще долго болтались бы вдоль берега по воле течения! Не желаешь ли доплатить мне за ущерб и за работу, выполнять которую я не нанималась?
— Но вы сделали это ради собственного удобства, госпожа, чтобы скорее попасть в порт!
— А сундуки я тоже сама намочила?
Женщина снова встала во весь рост, уперла руки в бока, и этот силуэт, поворот головы, а главное, профиль показались мне настолько знакомыми, что я не удержался и окликнул:
— Госпожа Нарен!
Она развернулась, нашла меня взглядом в толпе и перегнулась через фальшборт. Судя по всему, перед лицом капитана оказался ее... гм... тыл, обтянутый мужскими штанами, потому что он поспешил отвернуться, прикрыл лицо и принялся делать жесты, призванные отогнать злых духов. Сам, однако, вовсю пялился на женщину сквозь щелочку между пальцев.
— Вы угадали, - сказала она, смерив меня взглядом, - но я не возьму в толк, откуда вы меня знаете? Я вас прежде точно не встречала!
Я присмотрелся лучше и опешил: это действительно была госпожа Нарен, вот только... не та! Лицо очень похоже, но черты немного отличаются. Глаза больше... и веселее, что ли? Губы очерчены чуть мягче, не складываются в презрительную гримасу или жесткую линию. Подбородок такой же упрямый, но с задорной ямочкой. Прическа похожа, но надо лбом из-под платка выбиваются вьющиеся черные пряди. Фигура такая же: по-мужски широкие плечи, изрядный рост, только в данном случае природа все-таки расщедрилась не только на прямые углы, но и на небольшие округлости. И в целом...
Это была ранняя копия Флоссии Нарен. Вывод мог быть только один.
— Я знал вашу матушку, - выговорил я.
— Не вижу в этом ничего удивительного, - заверила она. - Кто ее только не знал... Если вас не затруднит, обождите буквально полчаса — я заберу свой багаж и с удовольствием предамся воспоминаниям о маме! Особенно, если вы покажете, где здесь продают ойф... То, чем поили на этой посудине, можно заливать преступникам в глотки вместо расплавленного свинца! Это не ойф, а надругательство над благородным напитком!
— Госпожа, а что все-таки случилось? - перебил я. Мне сделалось до того интересно, что я даже поднялся по сходням, сделав слуге знак ждать на причале.
