– Горло перерезано очень острым лезвием. Живот вспорот, желудок извлечен и вскрыт. Возможно, этот субъект питается содержимым.
Комиссар Доусон насмешливо покосился в сторону своего помощника – стройного светловолосого молодого человека, который при последней реплике начальника сменил цвет лица с бледно-палевого на зеленоватый и нервно сглотнул. «Молодец, держится», – одобрительно подумал комиссар, а вслух сказал:
– На нашей службе, Лэнгли, и не такого насмотришься. Ну, ничего, заматереете со временем.
Тело проститутки, опознанной констеблем, как Грейс Марч, было обнаружено поздним вечером. Мастеровой, возвращавшийся с работы из доков, забежал в грязную подворотню на Грин-стрит справить малую нужду и нашёл ещё совсем тёплый труп несчастной. Заикающегося работягу допросили и отправили домой.
Инспектор Лэнгли заставил себя посмотреть на тело: свалявшиеся волосы неопределённого цвета, неопрятное платье кричаще-оранжевого цвета, некогда щегольские стоптанные туфли со сбитыми каблуками. Самая обыкновенная городская гулящая, из самых дешёвых. Чем же она заслужила такую страшную и странную гибель? На тёмную массу, громоздящуюся рядом с её левой рукой, инспектор старался не смотреть.
Внезапно Лэнгли с тихим возгласом наклонился над телом и осторожно отодвинул край платья жертвы. На тёмной брусчатке лежал золотой браслет. Инспектор поднял его и показал комиссару. Доусон подслеповато прищурился и ахнул:
– Это же вензель Донахью!
– Та самая? – потрясённо пробормотал Лэнгли.
История баронессы Донахью около пятнадцати лет назад потрясла всю столицу. Маленькая Вероника вместе с родителями была на прогулке за городом. В лесу на карету напали. Специально назначенная впоследствии комиссия пришла к выводу, что это были волки. Звери растерзали всех, выжила только девочка. Говорили, что на её теле нетронутым осталось только лицо. Её воспитал дядя. После его смерти молодая наследница осталась совсем одна.
Страшное событие навсегда отпечаталось на жизни юной аристократки. Ходили слухи, что она помешалась от ужаса и горя. Возможно, это было правдой. Баронесса вела очень замкнутый образ жизни, каждый её выход в свет становился небольшой сенсацией.
– Нужно немедленно ехать к ней! – вскричал Лэнгли. Комиссар Доусон выразительно посмотрел на него:
– И думать не смей беспокоить миледи среди ночи! Имейте в виду, Лэнгли, я запрещаю! Я вам и так расскажу, что случилось. Браслет был потерян на улице или, что вероятнее, украден. Грейс Марч нашла его на улице или с ней расплатились… гм… за услуги.
– За её услуги? Браслетом, которым можно оплатить год жизни? – скептически пробормотал Лэнгли. Комиссар сделал вид, что не услышал.
– Отправляйтесь домой, Лэнгли. Завтра поработаем над версиями, – сурово произнёс он.
Молодой человек почтительно кивнул начальнику, одновременно тихонько опуская браслет в карман.
– До завтра, сэр.
***
Окна роскошного особняка на Гросен-сквер светились мягким приглушённым светом. Что ж, по крайней мере, не придётся её будить.
Вышедшая на стук дверного молоточка горничная, посмотрела на Лэнгли так, словно он был папуасом с костяшкой с носу: очевидно, посетители в фамильном доме Донахью были более чем редки.
Его провели в небольшую, довольно аскетично обставленную гостиную. В углу уютно потрескивал камин. Лэнгли сел в кресло и огляделся. Тёмно-синие портьеры, до блеска начищенный паркет, чайный столик. Ни картин, ни ваз с цветами, ни изящных статуэток, столь популярных среди дам. Скрипнула дверь, и инспектор поднялся. Вошедшая дама показалась ему женщиной без возраста. Бархатное чёрное платье облегало верхнюю часть фигуры, подчёркивая её хрупкость. Бледное лицо, на котором резко выделялись тонкие чёрные брови, точёный нос, узкие, но красиво очерченные губы, тёмные волосы, убранные в замысловатую причёску – именно такой Веронику Донахью запомнил инспектор в их первую встречу. Женщина вперила в молодого человека пронзительный немигающий взгляд. Почему-то на миг стало трудно дышать.
– Простите меня, миледи, за столь поздний визит, – откашлявшись, произнёс инспектор, – но меня привело к вам дело чрезвычайной важности.
Он достал из кармана браслет и протянул его Веронике, внимательно наблюдая за её лицом. Оно даже не дрогнуло. Более того, она не сделала попытки взять украшение. Может, она не совсем его поняла? Не зря же болтают о её странностях!
– Это очень любезно с вашей стороны, мистер Лэнгли, что вы сочли возможным так поспешно вернуть мне браслет. Я уже решила, что лишилась его. Неужели какой-то честный горожанин нашёл его и принёс в полицию?
Негромкий приятный голос с заметной хрипотцой. Инспектору опять стало не по себе.
– Миледи, ещё раз прошу меня простить, но позвольте сначала мне задать вопрос. Где вы его потеряли?
– Сегодня утром я гуляла в парке Суррена. Когда вышла, ко мне подбежал какой-то оборванец и попросил милостыню, я подала несколько монет. Пропажу браслета заметила только дома.
– Почему же вы не обратились в полицию?
Вероника насмешливо приподняла бровь:
– И что бы я там рассказала? Человека этого я не разглядела, да и вообще не была уверена, что браслет украден.
Она помолчала и спросила:
– Так я могу забрать свою вещь? Видите ли, он фамильный…
– Сожалею, миледи, но пока это невозможно. Это улика с места преступления.
Он рассказал Веронике, что случилось на Грин-стрит этим вечером. Впервые на её бесстрастном лице отразились какие-то эмоции.
– Это ужасно, – промолвила она, когда он закончил, – но я совершенно ничем не могу вам помочь.
– Да, это верно, – вздохнул инспектор. – И я в отчаянии, что пришлось вас побеспокоить.
В тёмных глазах баронессы заплясали смешливые искорки, и Лэнгли внезапно осознал, что она ещё совсем молода и невероятно красива.
– Я ведь могу существенно испортить вам карьеру. Не боитесь?
– Судя по тому, что я о вас слышал, – в тон ей ответил инспектор, – вы не побежите жаловаться.
Тонкие губы дрогнули в улыбке, и Вероника подала ему руку для поцелуя. Прикоснувшись губами к тонким пальцам, затянутым в прозрачную перчатку, Лэнгли ощутил, как сердце предательски пропустило один удар. Снова стало трудно дышать.
В холле хорошенькая горничная подала ему шляпу и распахнула дверь. Он приветливо улыбнулся девушке:
– У вас очень любезная и добрая хозяйка, мисс!
Девушка кивнула:
– Это так, сэр, но, к сожалению, мало кто об этом знает.
– О, нет, вы не совсем правы! Мой друг рассказал мне, что сегодня во время прогулки около парка Суррена она была очень щедра к тамошним нищим!
Девушка простодушно захлопала глазами:
– Ваш друг, наверное, ошибся. Госпожа часто жертвует на детские приюты и всё такое. Но она уже, по крайней мере, неделю не выходила из дома.
