Аарон Эрнестович Абалденный – глава и владелец транснациональной корпорации «TNK AA Group Capital Investing», – сидел на заднем сидении седана представительского класса и в раздражении крутил массивную упаковку от Булгари, решая про себя, вышвырнуть ли кольцо стоимостью в приличное состояние в окно, или не стоит.
Сегодня Аарон Эрнестович решился на самый важный шаг в своей жизни – вступление в брак. На самом деле, последнее, чего хотел этот молодой, полный сил и энергии человек – это повязать себя узами Гименея, однако, ничего другого не оставалось. Это был последний и отчаянный шаг со стороны семейства Абалденных.
Во всём он винил прадеда со стороны матери, Августы Абалденной. Когда-то её звали Машей, но такое простое имя никак не годилось супруге Эрнеста Абалденного, так что Маша стала Августой и благополучно забыла о метаморфозе, веря всем сердцем, что рождена Августой.
Прадед, последние лет шестьдесят живший в стране победившей демократии – Соединённых Штатах Америки, – сколотил приличное состояние и слыл большим чудаком. Сына своего – отца Августы, – Аарон-старший, а именно так звали дедулю, практически не видел, в становлении личности участия не принимал и финансово никак не помогал. Та же участь постигла и остальных потомков чудака, а вот Аарона-младшего, названного так не в честь прадеда, естественно, обожал.
Будучи маленьким, Аарон общался с Аароном–старшим, когда его привозили на Калифорнийское побережье. Позже тот впал в маразм, начал говорить странные вещи, увлёкся поэзией, стал декламировать классиков, а на сотом году жизни женился на двадцатиоднолетней старлетке – Пенелопе Анжеле Муракко.
Так вот, прадед, чтоб ему пусто было, завещал всё своё состояние Аарону–младшему, но с условием, что Аарон Эрнестович Абалденный не позднее, чем через три месяца после его смерти, будет женат по самой, что ни на есть, любви. Дескать, хочет, чтобы правнук познал все краски и радости жизни, будучи молодым, а не как несчастный Аарон-старший, в почтенном возрасте со своей драгоценной молодой женой. В противном случае всё состояние отойдёт его вдове – Пенелопе Анжеле Муракко.
Состояние, надо признать, не такое и огромное, малоинтересное для Абалденных. После небольшого семейного совета с тринадцатью юристами, пятеро из которых – по международному праву, два по-семейному, остальные поровну на каждую страну, и четырьмя советниками по экономическим вопросам, семейство решило уступить наследство Пенелопе Анжеле Муракко, засчитав как благотворительность в пользу бездомных животных. О чём и известили счастливую вдову.
Спустя совсем короткое время, Эрнест Абалденный, где-то между игрой в гольф и походом к андрологу, занялся поглощением межнациональной корпорации «Супервайзинг строительства скважин нефти и газа». Вот тут-то и выяснилось, что наследство почившего родственника жизненно необходимо благородному семейству. Помимо никому не нужного особняка в Санта-Барбаре, крепкого бизнеса по продаже подержанных автомобилей и пары раритетных машин, шли три процента акций «Супервайзинг строительства скважин нефти и газа». Те самые три процента, которых, по стечению обстоятельств, не хватало, и ни шантажом, ни махинациями их было не добыть. Три процента – и контрольный пакет акций в кармане. А это совсем другие деньги, нежели мелкий бизнес предка.
Надо ли говорить, что Пенелопа Анжела Муракко, посчитавшая себя в одночасье богатой женщиной, не обрадовалась перспективе остаться без денег. При этом она проявила просто сказочную глупость, отказываясь впоследствии продать вышеобозначенные три процента. Три несчастных процента.
Пенелопа встала на тропу войны, подбадриваемая парочкой юристов, и у Аарона не было другого выхода, кроме как за оставшиеся двенадцать дней жениться по самой что ни на есть любви и познать все краски и радости семейной жизни в молодом возрасте.
Благо, избранницу не пришлось выбирать долго, невеста у Аарона была. Во всяком случае, её имя было известно всей жёлтой прессе, светской тусовке и деловому миру.
Тагуи была дочерью делового партнёра отца Аарона Эрнестовича. Сколько себя помнил Аарон, столько же он помнил Тагуи. Они начали встречаться ещё в старших классах, учились вместе в Кембридже, потом жили в Лондоне. Не вместе, нет, Аарон никогда не хотел жить на одной территории с женщиной, но квартиры их находились в одном квартале, что было удобно обоим.
Тагуи была образованна, красива, прекрасно держалась в обществе. Всё окружение смотрело на будущий брак Тагуи и Аарона как на свершившийся факт. Именно то, что необходимо юристам Аарона-младшего, чтобы нагреть Пенелопу Анжелу Муракко, чтоб ей…
Именно за этим, поздним вечером в конце хмурого, дождливого и не по-весеннему холодного апреля, Аарон Эрнестович Абалденный поднялся в квартиру своей невесты Тагуи, чтобы вылететь оттуда пробкой уже через пять минут.
Он открыл дверь своим ключом. Пипа – мелкая собака породы Пражский крысарик, обрадовалась Аарону и, естественно (а это был естественный процесс для Пипы), нассала ему под ноги, после чего трусливо поджимая хвост скрылась в недрах полупустого жилища.
Аарон Эрнестович решительно прошёл вглубь квартиры, набирая воздух в лёгкие, он впервые совершал настолько важную сделку и немного мандражировал. Из спальни доносились неясные звуки. Не затрудняя себя анализом происходящего, Аарон открыл дверь и застыл в… недоумении.
Нет, он всё прекрасно понял, оценил ситуацию, у него не появилось никаких сомнений в происходящем. На низкой кровати, на чёрных шёлковых простынях, раскинулись в общей сложности три человека. Почему «в общей сложности»? Потому что здоровенного негра, в лучших традициях фильмов для взрослых, можно было посчитать за полтора человека, а вот юркого азиата за половину. И, естественно, в этом царстве раскинутых конечностей разного цвета и размера, царила Тагуи, чьё имя, к слову, и переводилось как «царица». Но не картина заняла мысли Аарона, а то, что делал азиат. Зашедший с интересом наклонил голову, пытаясь разобраться… а как? Как, собственно, человеку, пусть и половине, удалось изогнуться таким образом?
К сожалению, ответа на свой вопрос Аарон Эрнестович так и не нашёл. Тагуи обернулась и застыла, моргая огромными карими глазами в обрамлении неестественно густых ресниц.
– О, – произнесла женщина и слезла с негра, оставшегося расслабленно лежать на чёрном шёлке. – А ты разве не в Москве, Пипулик?
Аарон скрипнул зубами. То, что в общей сложности два человека трахали его невесту – это куда ни шло, но называть его в их присутствии «Пипуликом» – это реально перебор.
– Как видишь, нет! – Аарон Эрнестович, наконец, отмер и двинулся на выход.
