Первые алмазы в северных отрогах Енисейского горного кряжа, на территории нынешней Эвенкии, нашёл геолог Мамонтов ещё в конце девятнадцатого века. Много позже, весной тысяча девятьсот сорок восьмого года, геологической экспедицией Кураева в пробе галечников на притоках реки Ермокши, являющейся в свою очередь притоком Подкаменной Тунгуски[1], были также обнаружены алмазы. Общий вес найденных алмазов в те годы превысил две тысячи четыреста карат. А Тычанская алмазоносная россыпь, открытая в тысяча девятьсот пятьдесят втором году, могла дать в сотни раз больше. Кристаллы углерода встречаются там на всём протяжении «бриллиантовой» реки Тычана от устья до впадения в неё реки Сунгтапчу.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что Артур Суворов, ныне профессиональный путешественник и искатель приключений, некогда закончивший Дальневосточный университет по специальности «геологоразведка», но потерявший работу вследствие ликвидации регионального управления Дальнегорской партии, нашёл алмазы в аллювии реки Джелиндукон.
Находка эта его обрадовала и окрылила. В последнее время всё труднее становилось изыскивать средства для путешествий, отец резко сократил финансирование проектов сына, телекомпании стали платить за репортажи и съёмки на натуре мало, друг Тарас Король женился и тоже перестал спонсировать походы Суворова. Алмазы позволяли какое-то время жить безбедно и осуществить не одну экспедицию в места, куда редко забирались нормальные люди.
Артуру Владленовичу Суворову исполнилось двадцать семь лет. Он был невысок – метр восемьдесят с «миллиметром», но по-спортивному подтянут, жилист, гибок, быстр, голубоглаз, волосы – цвета платины, как говорила мама, обычно отпускал по плечи, бриться не любил, но бороду не отращивал. Ему шла «творческая небритость», свойственная некоторым мастерам культуры и нынешнему молодому поколению, не привыкшему строго следить за собой. Тем не менее Артур был обаятелен, его улыбка с ямочками на щеках покоряла женщин, и они его «колючесть» охотно прощали.
К этому моменту он успел дважды жениться и дважды развестись, хотя детей не имел. Из-за чего, впрочем, не переживал, а даже наоборот, считал, что с посадкой «цветов жизни» можно и не торопиться. Расходился он с жёнами легко, без напряга и обид, благодаря своему умению выбираться из любой жизненной ситуации без потерь, а может, из-за природной живости характера. Он был умён, способен мгновенно оценивать информацию и отстаивать свои интересы. Кроме того, Артур не любил покоя, и вся его жизнь проходила в постоянном движении. Он быстро сходился с людьми и без особых сожалений с ними расставался, вследствие чего друзей – настоящих друзей, как говорится, до гробовой доски, не имел. Но и врагов не нажил, хотя часто шёл наперекор чьим-то интересам и расчетам. До открытых столкновений с теми, кого он «обошёл на повороте», не доходило, так как Артур умел сглаживать острые углы и вовремя отступать, а угроз в свой адрес он не боялся в силу оптимизма и крепкого здоровья.
Рисковал Суворов часто, но удача, как правило, ему не изменяла. О будущем же он задумывался редко, справедливо полагая, что всё у него ещё впереди. А замечания деда Игнатия: когда перебесишься, за ум возьмёшься? – он считал обычным старческим брюзжанием, восходящим к домостроевским традициям и наставлениям.
На берег Подкаменной Тунгуски Артура привела жажда найти алмазную «трубу» и освободиться от зависимости денег. А причиной послужил рассказ двоюродного брата Чимкута Романова – Чимкут по матери был русским, его мать являлась родной сестрой отца Артура, а по отцу – эвеном – об алмазных россыпях, найденных по берегам рек Эвенкийского края. Так Артур Суворов сначала оказался в Туре, столице Эвенкии и географическом центре России, а потом на берегах Джелиндукона, в сопровождении эвенка-проводника Увачана, согласившегося по просьбе Артурова брата показать гостю «край, отмеченный небом».
Алмазы они нашли на десятый день путешествия вдоль русла реки, шестого июля. Каким бы неопытным геологом Артур ни был, он всё же мог отличить ультраосновные горные породы от обычных и определить признаки если и не кимберлитовой трубки, то промежуточного коллектора, как называли коренное месторождение драгоценных камней геологи.
Конечно, найденные кристаллики розоватого и сероватого цвета весом от пяти до одиннадцати карат на вид казались невзрачными и недорогими, но после огранки они должны были заиграть радужными переливами и радовать глаз. А цену огранённых алмазов Артур представлял.
– Моя такой находил, однако, – сказал эвенк Увачан, невозмутимо посасывая трубку. – Давно. Магазин сдавал. Платить мало.
– Ничего, мне заплатят больше, – легкомысленно отмахнулся Артур, уже прикидывая, кому в Москве покажет алмазы. – Тебе тоже достанется, на машину хватит.
– Зачем моя машина, э? – пожал плечами меднолицый охотник. – Олешки есть, однако. Тайга машин не ходить. Я парат огненный вода купить.
– Зачем тебе самогонный аппарат? – удивился Суворов. – Ты же самогон не потребляешь.
– Китайтсы продавать буду, они любить самгон, однако.
– Хитришь ты что-то, старик, не слышал я, чтобы китайцы пили наш самогон. Но это твоё дело, тоже бизнес, в принципе, лишь бы менты не загребли. Пошли ещё пару шурфов долбанём.
За три дня после находки первых алмазов они вырубили в галечнике полсотни ям, добыли ещё около четырёх десятков алмазов, и везение кончилось. Камни перестали попадаться напрочь.
– Домой, однако, пора, – посоветовал Увачан. – Шибко комары олешков есть.
Артур хотел было в исследовательском азарте вернуться к верховью Джелиндукона, проверить его боковые осыпи, но потом подумал, что экспедиция и без того удалась, и согласился. Да и комары действительно одолели, несмотря на наличие современных отпугивающих средств – от фумитоксовых спреев до ультразвуковых свистков.
– Никому не говорить, паря, – сказал эвенк, когда они вернулись в лагерь. – Нехорошие люди много, завидовать всегда, убить даже.
– Завистников и в самом деле много, – кивнул Артур, ссыпая найденные алмазы в кисет. – Нам проблемы ни к чему, будем держать язык за зубами. У меня с собой есть пузырь столичной огненной воды, давай выпьем по глотку, за удачу?
– Давай, – оживился Увачан. – Твоя брат угощать давно, тепло внутри, легко, голова летать, я любить.
– Да уж, иногда голова действительно улетает, – засмеялся Артур, – поэтому надо знать меру.
Они выпили по полкружки кристалловского «белого золота», закусили жареным сигом и полюбовались закатом, предвещавшим скорую смену погоды. Осень в этих местах начиналась рано, в середине августа, а в связи с глобальным изменением климата и вовсе невозможно стало предсказать, какой она покажет нрав. Самодеятельным «геологам» ещё повезло, что с начала июля выдалась хорошая погода, дожди были редкими, а внезапные ночные похолодания и вовсе отсутствовали.
