Алексей потирал ушибленную коленку и смотрел вслед толпе. Люди направлялись к главной площади города. Молча. Словно на траурную демонстрацию. В сущности, так оно и было.
Три дня назад официальная пресса региона опубликовала постановление Правительства России, согласно которому в течение полугода жителей всех населенных пунктов, имеющих статус «моногород», следует расселить по необъятной территории страны – от Калининграда до Дальнего Востока. Куда будут размещать переселенцев? Конечно же, для начала в общежития, а там, как говорится, посмотрим. Еще не вечер – придумаем что-нибудь, обязательно. В список «запрещенных» городов попала и Инта – маленький шахтерский городок у самого Северного полярного круга.
И люди взбунтовались. Слишком уж долго они терпели произвол как местных, так и государственных царьков. И вот, дожили – их выгоняют из родного города, и только лишь потому, что эти города экономически не выгодны московских правителям. Региональные власти попытались встать на защиту уже закрывающихся городов, но что они могли сделать? Они вынуждены подчиниться нормативным актам вышестоящего руководства, и никакие апелляции не помогут.
Народ вышел на улицу. Сам. Стихийно. Без указа и наводки «провокаторов» и «лидеров». Объяснялось все до невозможности просто: народ устал быть вечным козлом отпущения при желании очередного что «из грязи – в князи» купить какой-то там по счету «Лексус» или бунгало на Мальдивских островах. По крайней мере, горожане свою акцию протеста объясняли именно с такой позиции.
Поток людей казался нескончаемым: толпами они шли со всех концов города на площадь Ленина к зданию городской администрации с требованием защитить их права и отстоять у города право на существование. Хотя, не следует кривить душой, никто в это не верил. Но это была последняя возможность заявить о себе, показать, что люди на самом деле живы, и вообще-то народ, согласно бездействующей российской Конституции, является властью в собственной стране. Пусть и формально, на бумаге, но все же.
К площади шли все: женщины и мужчины, дети и старики. Все, кто хотел изменить ситуацию в лучшую сторону. Алексей тоже был в их рядах, рядом с матерью. Но вот в них врезалась другая толпа, мальчика оттеснили, откинули к какому-то дому. И вот он сидит на асфальте, хорошо хоть не затоптанный. Он попытался найти взглядом маму, но свою затею быстро отбросил – в таком людском массиве найти определенного человека весьма проблематично.
Алексей остался предоставленным самому себе. Он тяжело вздохнул и пошел по «течению» толпы. Наконец, с грехом пополам, он добрался до искомого пункта назначения. Центральная площадь города представляла собой конгломерат руин и баррикад, точь-в-точь как в Москве тысяча девятьсот девяносто первого года. Сам памятнику великому вождю пролетариата снесен! Когда успели? Еще накануне он мирно стоял на своем постаменте! Несколько скамеек выставлены в виде оградительных щитов. Откуда-то взялся перевернутый автобус, как мельком прочитал на табличке Алексей, сто первого маршрута. В общем, наступили хаос и беспредел. На месте памятника Ульянову-Ленину высилась импровизированная сцена, на ней стоял человек, лицом обращенный к городской администрации.
– … Мы против такого произвола! – кричал он в рупор. Акция протеста была в самом разгаре. – Хватит из народа делать быдло! Хватит из нас делать стадо баранов! Почему мы должны уезжать из нашего родного города?! Где представитель власти по правам человека? Где он?
Толпа вытолкала вперед пожилого человека.
– А вот и наш дорогой Андрей Карлович! – радостно вскричал митингующий. – Что вы скажете, родимый? Когда у нас к народу повернутся лицом, а не другими частями тела? Отвечайте!
Андрей Карлович что-то промычал. Сзади его толкнули.
– Громче! Лицом к народу! – донеслось из толпы.
Несколько пар рук подхватили уполномоченного по правам человека и вознесли на сцену. Кто-то вложил ему в руку мегафон.
– Говорите, милейший! – надрывался активист. – Ответьте народу, когда с ним будут считаться? Почему все эти цари, – он ткнул пальцем в здание городской администрации, – живут в десятки раз лучше, чем народ? Когда, наконец, с нами будут считаться? – кричал он, не давая оппоненту вставить хоть слово.
И вот он выдохся. Андрей Карлович промямлил:
– Но ведь есть постановление Правительства…
– Мы это и без вас знаем, Андрей Карлович! – перебил его активист. – Вы нам суть расскажите. Вот вы кто по должности?
– Уполномоченный по правам человека…
– Вот и защитите нас, нас – людей, а не свое начальство и кошелек! – прокричал кто-то из толпы.
На сцену влез еще один горожанин, лет сорока, по осанке – бывший военный.
– Скажите, уважаемый Андрей Карлович, почему я должен уезжать из своего города? Ехать неизвестно куда? У меня трое детей, – кричал горожанин без рупора, но слышно было многим, – у города теперь, как никогда, большие перспективы. И что? Что, я спрашиваю! Куда мне ехать? Куда идти работать? Как мне прокормить семью?
– Но постановление… – начал было чиновник.
– Да идите вы к чертям со своим постановлением! – оборвал его первый митингующий, наведя рупор Андрею Карловичу прямо в лицо. – Есть в этом мире не только юридические законы, но и мораль! Мораль! Слышишь меня, чиновник! Мораль!
Он резко оттолкнул уполномоченного по правам человека так, что тот слетел со сцены, от травм его спасла толпа, подхватившая его на руки.
Где-то вдалеке приглушенно прозвучало: «Бей их!», но настолько активных мер, к счастью, никто не принял. Чиновника грубо втиснули в толпу, где его не церемонясь выжали наружу – чтобы не мешал.
– Мы продолжим свои призывы! – пообещал первый активист, обращаясь к пустым окнам администрации. – Это наша земля! Это наш дом! И мы не сдадимся!
Митинг закончился. Люди начали расходиться по своим делам. И в ту же минуту на площади началось представление поэффектнее. Видя, что людей стало меньше, в ситуацию вмешались представители правопорядка. Они хватали всех подряд: женщин, мужчин, стариков, детей – дабы хоть как-то исполнить свою задачу по нейтрализации особо буйных активистов и, может быть, еще получить премию за прекрасно выполненную работу. А что! Представителей городской власти не было, на площади только протестующие. А поскольку они – народец юридически неграмотный, можно под шумок влепить чуть ли не каждому второму «административку» за нарушения при проведении пикетов и митингов. А когда, наконец, разберутся, можно отбрехаться: на все воля вышестоящего начальства, мол, выполняли приказ и только.
