– Да! О да, дорогой!
Солнце, склонившись к горизонту, заглядывало в открытую дверь, рисовало длинные тени на черно-белых плитах холла, золотило волосы охваченной ликованием девы, словно венчало невесту огненной короной и выставляло ее внушительные формы в выгодном свете – деликатные тени скрывали все недостатки фигуры в этот торжественный момент.
Перед леди застыл джентльмен в темном костюме – таинственный, волнующий силуэт. Стэплфорд-Холл полнился слабым ароматом цветов, долетавшим с садовых клумб. Право слово, более романтического антуража для предложения руки и сердца нельзя было и придумать. Жених, стоявший на одном колене, начал подниматься, и в этот самый момент невеста ринулась в его объятия. Увы, из них двоих прелестница была покрупнее, так что пара обрушилась на пол, образовав неуместную при таких обстоятельствах свалку.
Я тихонько отступила подальше за колонну, но не настолько далеко, чтобы потерять из виду драматическую сцену, а точнее, клубок из разнообразных конечностей, тщившихся распутаться. Так или иначе, леди Риченда Стэплфорд, единственная дочь покойного лорда, лопнула бы от злости, узнав, что я стала свидетельницей ее падения.
– Да чтоб тебя, Риченда! Могла бы подождать, когда я встану с колена и обрету равновесие, прежде чем кидаться на меня, как бык на ворота!
– О, Типпи, дорогой! Извини, пожалуйста! Я просто чуточку разволновалась от неожиданности.
– От неожиданности?! Я думал, мне откроет дверь ваш дворецкий – но кто же, черт побери, вместо него предстал на пороге? Ты! Распахнула, понимаешь, эту чертову дверь и спросила – сама спросила! – что я хочу тебе сказать!
– Но ты же телефонировал и предупредил, что должен сказать мне что-то важное и как можно скорее.
– Да, но я собирался это сделать в гостиной или хотя бы в библиотеке. Где-нибудь в приличной обстановке, позволяющей мужчине держаться с маломальским достоинством, а не… – он обернулся и взглянул на распахнутую входную дверь, – не там, где нас может подслушать полграфства. Воистину, Риченда, это никуда не годится. Так нельзя!
– О, Типпи, но ты же не заберешь свои слова обратно?
Мистер Типтон, по прозвищу Пуфик, наконец разобрался со своими конечностями. Встав на ноги, он пригладил волосы, и без того гладко облепившие череп. Лишь одна непослушная засаленная прядка свесилась на глаза – ярко-голубые. Собственно, глаза были лучшей и самой запоминающейся деталью его внешности.
Счастливым он совсем не выглядел.
Леди Риченда Стэплфорд тем временем тоже пыталась подняться, а вернее будет сказать – барахталась на полу. Ее обожатель даже не подумал протянуть ей руку помощи, а леди при этом была облачена в наряд, слишком пышный даже по ее обычным меркам. Шпильки, посыпавшиеся из длинных рыжих волос, звенели по выложенному плиткой полу; Риченда тяжело дышала от прилагаемых усилий и от общего пафоса ситуации. Я не сомневалась, что эти двое вовсе не так представляли себе сцену обручения.
И что же теперь, все отменяется? У меня в этом деле был персональный интерес: помимо возможности повеселиться, хотелось бы знать, как скоро мисс Риченда избавит меня от своего присутствия. С тех пор как я сделала безуспешную попытку отдать ее брата-близнеца под суд за убийство их отца, а Риченда заперла меня в платяном шкафу, наши отношения нельзя было назвать добрыми.
Краем глаза я заметила какое-то движение. Неподалеку от меня, тоже укрывшись за колонной, стоял наш дворецкий, Рори Маклеод, – очевидно, он шел открывать дверь мистеру Типтону, когда его опередила мисс Риченда. Я улыбнулась Рори в ожидании ответной улыбки – думала, мы вместе посмеемся над разыгравшимся перед нами фарсом, но обращенное ко мне лицо было каменным, а взгляд – ледяным.
Однако если говоришь мужчине, что, вместо того чтобы выйти за него замуж, ты предпочитаешь стать экономкой в доме вероятного убийцы, едва ли можно ожидать, что этот мужчина разделит с тобой веселье или, раз уж на то пошло, вообще будет расположен продолжать общение.
Доля слуг – оставаться незаметными, ловить обрывки разговоров, краем глаза видеть события и не обращать ни на что внимания; наша обязанность – предоставить господам заниматься своими делами, даже если эти господа – убийцы, воры, лжецы и торговцы оружием. По крайней мере, именно так сказал бы Рори со своим очаровательным шотландским выговором. Разумеется, я могла бы напомнить ему о том дне, когда означенные господа несправедливо обвинили его самого в убийстве и наверняка линчевали бы, если б не мое своевременное вмешательство[1]. Я могла бы также поведать о злокозненности некоторых представителей семейства Стэплфорд, и в частности об убийстве отца старшим сыном[2], хотя при этих печальных событиях Рори не присутствовал, и единственными, кто не сомневался в виновности лорда Ричарда, были мы с младшим Стэплфордом, мистером Бертрамом. Бертрам тоже просил меня выйти за него замуж, невзирая на то что совсем недавно он похоронил даму своего сердца[3]. Я отказала и ему, зато согласилась на должность экономки, которую мне предложил его единокровный брат и, не побоюсь этих слов, истинный злодей – нынешний лорд Ричард. То есть неудивительно, что и Бертрам перестал со мной разговаривать.
Из всего вышеизложенного вы можете заключить, что я не слишком хорошая служанка: сую нос куда не следует, пытаюсь докопаться до сути, наблюдаю и действую в согласии с собственным чутьем, к неудовольствию многих. Я уверена, что лорд Стэплфорд решил повысить меня в экономки лишь для того, чтобы держать под присмотром. Он предпочел оставить меня здесь, в поместье, в пределах досягаемости, и терпеть мелкие неудобства вместо серьезных неприятностей, которые я могу ему обеспечить, особенно теперь, когда у меня наладилась связь с одним из подразделений Британской разведывательной службы. Правильнее, конечно, будет сказать, что разведслужба сама эту связь наладила в своих интересах. Сэр Ричард Стэплфорд – человек богатый и влиятельный, владеет банком и занимается торговлей оружием, а теперь он у нас еще и восходящая звезда в палате общин. Разведслужба, судя по всему, разделяет мое мнение о нем как о распоследнем негодяе, однако прищучить лорда, тем более что он еще и член парламента, не так-то просто. Еще сложнее разобраться в хитросплетениях его жизни и не потерять при этом собственную. К примеру, я хоть и получила удовольствие, наблюдая за комичным сватовством в холле, но, должна сказать, у меня есть все основания подозревать, что безобидный, на первый взгляд, скоморох Пуфик Типтон убил по наущению лорда Ричарда мою предшественницу, экономку миссис Уилсон. Сейчас вы, вероятно, подумали, что этой девице надо бежать из поместья Стэплфордов со всех ног и что она будет круглой дурой, если останется там еще хоть на мгновение. Поверьте, бывают дни, когда я готова с вами согласиться. Однако мой отец, преподобный Иосия Мартинс, привил мне четкие представления о добре и зле, стремление к справедливости и, наперекор моей матушке, научил пользоваться собственным разумом. Печально только, что он покинул нас, оставив при этом без средств к существованию. Когда отец скоропостижно скончался, упав лицом в миску баранины с луком, мы с матушкой и мой младший братик Джо оказались в превеликой нужде. Матушка в очередной раз написала нашему деду, обладателю герцогского титула, но он в очередной раз не соизволил ответить. Она, надо сказать, совершила мезальянс, когда вышла за моего отца по большой любви, а вскоре быт и скромное существование в доме викария разрушили ее иллюзии. Теперь матушка и Джо живут на мое скромное жалованье и на те деньги, что она зарабатывает уроками игры на фортепьяно в деревеньке, где они поселились. Пока нам всем этого хватает, и есть надежда, что удастся сэкономить достаточно денег, чтобы отправить малыша Джо в школу, когда ему исполнится десять. Его самого такая перспектива ничуть не воодушевляет, тем не менее мы с матушкой твердо намерены обеспечить ему шанс хотя бы отчасти добиться того уровня жизни, которого его лишил дед.
