Ричард Цвирлей - Смертельный удар

Вилли лежал на траве и смотрел на безоблачное небо. Было довольно рано, но солнце жарило неимоверно. Несмотря на это, Вилли было лень сдвинуться с места, где он разлегся полчаса назад. Ему нечем было заняться, поэтому перед отъездом он решил немного позагорать. Он снял свою кожаную куртку и черную футболку с надписью «Republika», небрежно свернул и положил под голову. На то, чтобы снять камуфляжные брюки, перекрашенные в красный, и тяжелые армейские ботинки, ему уже не хватило сил. И вообще, если бы он их снял, то лежал бы сейчас голышом, потому что на нем не было трусов. Последние, как и трое предыдущих, он сунул поглубже в рюкзак. Он злился на себя за то, что не взял еще несколько на смену, так как считал, что здесь их можно будет постирать. Но вскоре выяснилось, что он ошибался, потому что Яроцин и здешнее палаточное поле – это не харцерский лагерь. Речи быть не могло о стирке нижнего белья в таких условиях. Впрочем на такие повседневные дела не было времени. По большому счету на фестивале в Яроцине на все не хватало времени. Несколько дней только музыка, выпивка и девчонки. Все это изрядно изматывало, поэтому такие повседневные дела, как мытье и стирка, следовало отложить на потом. В первый день он даже дотолкался до душа. Он почти час стоял в очереди, но, как оказалось, совершенно напрасно, потому что, когда он уже стоял под душем, вода закончилась. Он вернулся в палатку грязный, к тому же друзья, не дожидаясь его возвращения, выпили все вино, привезенное с собой. Они купили его в Познани, где была пересадка. Два часа ожидания они скоротали в местных магазинах. На Глоговской, недалеко от Лазаревского рынка, они наткнулись на небольшой магазинчик, где, кроме водки по талонам, а талонов у них, конечно, не было, на прилавке стояло вино. Они купили десять бутылок, потому что продавщица продавала только по две бутылки в одни руки. Но она не просила предъявить документы, а с этим у них возникли бы проблемы. Им всем было по семнадцать лет, и они были учащимися средней школы. Они ехали на крупнейший в Польше музыкальный фестиваль и хотели почувствовать себя взрослыми. Сигарет было недостаточно. Нужен был алкоголь. В поезде они опустошили пять бутылок, остальные должны были остаться на вечер. Но вечером Вилли исчез в поисках душа, и друзья позаботились о его доле. Вернувшись, он немного поворчал, но по большому счету не жалел, потому что уже после первой бутылки, выпитой в поезде, ему стало нехорошо. Он никогда раньше не пил чернила, но сейчас не мог отказаться. Он ведь приехал с друзьями, утверждавшими, что они уже через многое прошли. Обряд посвящения для Вилли оказался не из приятных. Он быстро выпил содержимое бутылки и даже пришел к мысли, что вино не такое уж и плохое. Чего не скажешь о последствиях…

Он едва успел добежать до окна, которое чья-то милосердная рука успела открыть в последнюю минуту, и его стошнило.

Сейчас от одного воспоминания об этом ему становилось нехорошо. Из-за этого вина он сейчас лежал один рядом с палаткой, а его друзья пошли к девчонкам, с которыми познакомились вчера ночью. У них еще остался большой запас алкоголя, поэтому был повод пойти. Они похвастались, что у них есть чернила, а Вилли почувствовал себя несчастным и отказался идти. Сейчас он немного жалел об этом, потому что Эля, кучерявая брюнетка, в длинной юбке и вязанном свитере, очень ему понравилась. Вчера они разговаривали почти целый час. Но что поделать. Он ведь не пойдет туда, чтобы опозориться, если его опять стошнит после первого же глотка.

Он закрыл глаза, когда солнце начало светить в лицо. У него не было солнечных очков, потому что их украли еще в поезде, и он стал думать, чем прикрыть глаза. Вдруг он почувствовал, что кто-то заслонил солнце. Он открыл глаза. Эля стояла над ним с глупой улыбкой на лице. Вилли поднялся и сел по-турецки. Вчера, когда ее подруги пошли на концерт «T. Love», она осталась с ним. Он не мог решить, пойти ли ему с друзьями, которые выбрали амфитеатр и «Зеленых лягушек», или послушать группу «Мальчишки с улицы Пала» с Лышкевичем. В конце концов девушка его уговорила, и они пошли по направлению к сцене в момент, когда звучала песня «Oх уж эта Эля». Он даже подумал на мгновение, что это какой-то знак, ведь он пришел на концерт с Элей. Пока он размышлял, Эля потерялась где-то в толпе, и он ее больше не видел этой ночью, хоть искал несколько часов. Отчаявшись, он вернулся под утро в палатку, залез в спальный мешок и лег рядом с Бзиком, с которым делил одноместную палатку.

– Вчера я не смогла тебя найти, ты куда-то пропал, – сказала она, садясь напротив и поправляя локон, упавший ей на лицо.

– Я пропал? Это ты, Эля, потеряла друга, – процитировал он слова песни, которые, как ему казалось, идеально подходили в этой ситуации. – Я даже не заметил, когда ты исчезла в толпе.

– Ты мог найти меня сегодня, когда твои друзья пришли к нам. Теперь там весело.

– Знаешь, – он стыдливо посмотрел на свои грязные ботинки, – я хотел прийти, но немного позже. Терпеть не могу чернила, а при парнях я не смог бы отказаться.

– Я тоже не люблю эту гадость, – обрадовалась Эля. – Я подумала, раз ты здесь остался один, я лучше побуду с тобой.

Вилли покраснел. Его смутили ее слова. Эля ему нравилась, но он не представлял, что с ней делать. Его замешательство бросалось в глаза, а Эля, по всей видимости, была смелой девушкой.

– Ты говорил, что играешь на гитаре, вот я и подумала, что ты сыграешь что-нибудь для меня.

– Конечно, – обрадовался Вилли. – Только заберу инструмент у парней из красной палатки, они вчера ее одолжили. – Он указал рукой на большую четырехместную палатку. По всей видимости вчера там была бурная вечеринка, потому что часть палатки обвалилась, а оставшаяся сильно накренилась.

Вилли встал и отряхнул брюки, к которым прилипли стебли травы. Не оглядываясь на Элю, он быстро пошел по вытоптанной тысячами ног дороге, пересекающей все палаточное поле.

Он надеялся, что парни будут внутри, или по крайней мере один из них. Снаружи было пусто, не считая горы пол-литровых бутылок из-под пива «Лех», пачек от сигарет и окурков. Приблизившись к палатке, он почувствовал резкий запах мочи.

Что за свиньи, подумал он с отвращением. Как можно мочиться прямо у палатки.

Палатка была застегнута «молнией». Он постучал по алюминиевой трубе, но ответа не последовало.

Спят или никого нет, решил он, постучав еще раз, но безрезультатно. – Заберу гитару и уйду, – громко сказал он, надеясь, что его кто-нибудь услышит.

Он наклонился немного вперед и потянул вверх замок. Красная материя упала по бокам. В нос ударил сильный, неприятный запах.