Как вы там? Лютует ли «Беркут»?
Или всё пока что спокойно?
Не зашибли Сердючку Верку
В ходе жаркой, кровавой бойни?
Холодаете, голодаете,
Обретаете горький опыт.
За кого вы кровь проливаете?
Да не стоит её Европа.
Не творятся дела великие,
Там на запад от красной линии
Нет Европы, воспетой Киплингом,
Честертоном и Ю. Латыниной.
Всем хочу сказать на Майдане я,
Что Европа ваша – обман,
Пункт совместного проживания
Негров, геев и мусульман.
Оставайтесь России верными,
Мы кредитом вас подогреем,
Пусть у нас пока плохо с неграми,
Но полно мусульман и геев!
* * *
Допиваю свой стакан,
Жизнь опять проходит мимо,
И гляжу в цветной экран —
Не Россия – Украина.
Если верить кобзарю,
Украина не Россия,
У нас мент кум королю,
А у них объект насилья.
Вот летит в угрюмый строй
С кровью вырванная плитка,
И полощет над толпой
Яркий стяг жовто-блакитный.
Есть пока что океан,
Он бушует рядом с нами,
Бьётся о щиты Майдан
Человеческим цунами.
Разрываются в ночи
Разноцветные петарды,
Видно, нам не получить
С них обратно миллиарды.
Мне себя до боли жаль:
Где вы годы молодые?
Кто не скачет, тот москаль:
Украина – не Россия.
Разгулялась фашистская сволочь,
Беспрепятственно рвётся из жил,
В Межигорье притих Янукович,
«Беркут» чёрные крылья сложил.
Понастроили всюду баррикады,
Запалили десятки костров,
Как кругами из Дантова ада,
Опоясали мать городов.
Только встал на пути у бандитов,
Когда власть охватил паралич,
Одинокий москаль из гранита —
Храбрый Ленин Владимир Ильич.
Эти полумонгольские скулы
И сократовский лоб вырубал
Выдающийся скульптор Меркуров,
Чтоб украсить Шевченки бульвар.
Ленин всюду фашистов пугает,
Он погромщиков видит насквозь,
И на шее рукой негодяя
Был затянут промасленный трос.
Повалили на землю скульптуру,
Проявив правовой нигилизм,
А потом, окруживши фигуру,
Учинили над ней вандализм.
Замолчало великое слово,
Раскололся карельский гранит,
И вот статую вечно живого
Всевозможная нечисть сквернит.
Его били какой-то железкой,
Издеваясь над трупом врага.
Он внесён в каталоги ЮНЕСКО,
Хотя нет, не внесён ни фига.
Торжествует под чёрною маской
Ненасытная месть палача,
Но молчат комбинаты Луганска,
И донецкие шахты молчат.
Вот уже продают на базаре
Части тела его, кисти рук,
Но позорно молчат пролетарии,
Хоть он был им товарищ и друг.
Равнодушья, мещанства и лени
Непосилен чудовищный груз,
Нет, не скоро поднимет колени
Украина и братская Русь.
Всё равно в суматохе явлений
Мы вернёмся на правильный курс,
На бульвар восстановленный Ленин,
Украина – в Таможенный союз!
Железным израильским куполом
От бед и несчастий прикрыт,
Набитый несвежими трупами
Таинственный «боинг» летит.
Стервятников, словно пираний,
За «боингом» тянется клин,
И липкое чёрное пламя
Сочится из мёртвых турбин.
Летающим кладбищем будучи,
Собраньем растерзанных тел,
Летит он по небу полуночи,
Где ангел когда-то летел.
На лайнерах встречных обычных
Пилоты роняют штурвал,
И крестится криво зенитчик —
Таких он ещё не сбивал.
Вокруг него волны эфира,
За ним фосфорический след,
Ни авиадебоширов,
Ни пьяных на лайнере нет.
Лишь булькают где-то в гортани
Да пристально смотрят на нас
Их ставшие жидкостью ткани
Сквозь ямы распавшихся глаз.
Две призрачные проводницы
С микстурой обходят салон,
Не в силах никто возбудиться
На их голубой силикон.
Там бабы, шахтёры, солдаты,
Вожди взволновавшихся масс,
Там маленький мальчик распятый
Билет заслужил в бизнес-класс.
Защитники «Русского мира»,
Святых европейских чудес.
В обшивке сквозь рваные дыры
Не видно земли и небес.
Беззвучно, негрубо, незримо
В нестрашный онлайновый ад
С Россией моей Украина,
Ремни отстегнувши, летят.
Где только укропные гряды,
Печаль, воздыханье и прах,
Где – люди-жуки-колорады —
Их ждут с фонарями в руках.
Где весла подняли хароны
И берег маячит уже,
На нём гаражи, терриконы
И здания в пять этажей.
Памяти Кристофа де Маржери
Подражание Андрею Орлову (Орлуше)
Признаюсь, отдав земной поклон,
Выйдя, как Раскольников, на площадь,
Что французский самолёт Falcon
Я сбил, применив снегоуборщик.
Где же ты, озлобленный конвой,
Кандалы, скрипучая телега?
Я национальности одной
С тем аэродромным грязным снегом.
Я презрел и совесть и мораль,
Поутру решив опохмелиться
И убил директора «Тоталь»,
Выпив-то всего-то граммов триста.
И с полоборота я завёл
Старый, верный снегоочиститель,
Чтоб живым уж точно не ушёл
Знатный иностранный посетитель.
Здесь у нас тяжёлая среда
Для солидных, важных интуристов.
С ними тут случается беда,
Стоит только выпить мне по триста.
В юности я пил и по семьсот —
И смотрел завистливо и жёстко,
Как зараза с сумками идёт
Из дверей под вывеской «Берёзка».
Оглянусь и вижу ряд могил.
Доношу спецслужбам и начальству,
Скольких иностранцев я убил
Своей ленью, пьянством, разгильдяйством.
Я не докручу какой-то болт,
Не закрою люк канализации,
И на Русь приехавший милорд
В сложной очутится ситуации.
Берегись, французик из Бордо,
Уважай народные приметы,
Даже если сам ты Бельмондо
Или даже если Депардье ты.
Сколько их ещё здесь пропадёт,
Во снегах и льдах моей отчизны?
Убивает русский их народ
Бездорожьем и бюрократизмом.
Но, потупив тяжкий, мутный взгляд,
Я скажу в тревоге и печали.
На хрена они сюда летят?
Мы по ним здесь сильно не скучали!
Мне совсем не нужен комплекс «Бук»,
Я и так вполне справляюсь с ролью.
Говорят, он был России друг,
Я среди своих друзей его не помню.
Помню, когда был я пионер
И ещё ходил под стол шагами,
Личным другом всего СССР
Был американец Арманд Хаммер.
Помним мы об этом типаже,
С ним морковный чай пил Ленин даже,
А он вывез яйца Фаберже
Да и половину Эрмитажа.
Надо всё же быть настороже,
Пробивать «друзей» через милицию,
А то вывез яйца Фаберже,
Как теперь мы будем без яиц-то?
Если б знал Кристоф де Маржери
(Ничего к нему совершенно личного),
Если б знал, что у меня внутри
До сих пор горит скандал яичный…
Так что уж пардон вам и мерси,
Если вдруг кого мы покрошим.
Хватит на таких друзей Руси
Здесь снегоуборочных машин!
За родной Советский мой Союз
Мщу я иностранцам, местный житель,
Каюсь в том публично, признаюсь,
Люди православные, вяжите!
Отзвучала звонкая гитара,
И пора ответить за базар.
Отберите орден у Макара —
Не подходит к ордену Макар.
Можно выступать и в «Олимпийском»
Можно продавать сосиски «Смак»,
Но петь перед сборищем фашистским
Может только натуральный враг.
Пил он раньше пиво с президентом
В строгой тишине кремлёвских зал,
Но вдруг жёлто-голубую ленту
Он себе на шею повязал.
Сколько лет они от нас таились,
Но как только стал вопрос ребром,
Тут они мгновенно расчехлились
Всем своим коричневым нутром.
По бескрайним нивам серебристым,
Где ликует русская весна,
