Студент Петров стал изучать историю XVII в. совершенно случайно. Когда-то, еще на втором курсе истфака, он организовал нумизматический кружок, куда записалось человек десять однокурсников. По совету преподавателя с кафедры, который курировал научные интересы студентов, Петров придумал названия докладов для будущей студенческой конференции и предложил их членам кружка. Студенты с радостью расхватали темы, что по-интереснее, и в результате Петрову досталось самое скучное из списка: монеты периода Смутного времени начала XVII столетия. Но что есть, то есть, сам же составлял список!
Так, по воле случая, он принялся вникать в проблемы совершенно неведомого ему исторического периода.
Как же так, на истфаке, даже в провинциальном «педе», должны подробно изучать Смуту. Вопрос совершенно не простой. Может быть, сейчас, когда приняты новые программы по отечественной истории, а четвертое ноября объявлено официальным праздником, действительно этот раздел изучают глубоко и всесторонне, а тогда, при «дорогом Леониде Ильиче», в начале 80-х изучали все больше крестьянский вопрос и аграрные отношения и то в свете классовой борьбы угнетенных сословий за лучшую долю. Куда там до хитросплетений политики, тем более, что в результате всего, и в первую очередь поражения так называемой крестьянской войны под предводительством Ивана Болотникова, к власти пришли представители ненавистного советскому строю Дома Романовых.
Это было первым обстоятельством, а во-вторых, нумизматика в пединституте за науку не считалась. Высокомерный профессор – мидиевист Красов сразу сказал Петрову: «Ну что это за наука, бренчание монетами? Изучать надо крестьянские движения, Гельбронскую программу, например»!
Петрову было скучно жить, как все, и он решил, докажет, в первую очередь, конечно же самому себе: нумизматика – это тоже наука, и с её помощью можно делать исторические открытия.
Прошло два с лишним года. Из членов нумизматического кружка верен избранной теме остался только сам Петров. За это время он не только прочитал все доступное, что было можно найти о монетах допетровского периода в специальной исторической литературе, он научился определять мелкие неровные «чешуйки» по штемпелям, отличать одну от другой с виду совершенно одинаковые монетки.
Тысячи страниц документов этого периода, опубликованных и находящихся в местном архиве, были прочитаны и законспектированы студентом. В документах эпохи о монетах упоминалось редко и очень мало, всего несколько слов в контексте каких-либо событий на многие-многие страницы текста. Но зато там была изложена настоящая история того периода без ссылок к месту и нет на классиков марксизма, как в институтском учебнике. Эта эпоха с её страстями постепенно захватила воображение Петрова, и он в дополнение к выпискам о денежном обращении, стал записывать разного рода случаи из вологодской жизни в XVII в. Зачем, он точно не знал, просто ему хотелось запечатлеть это в своей памяти.
Профессор Колбасников, научный руководитель Петрова, признанный авторитет на кафедре истории СССР, так тогда именовали отечественную историю, первоначально в глубине души не верил, что о монетах можно что-то написать, тем более – дипломную работу. Дипломы тогда писали далеко не все, и только по желанию. Каждая дипломная работа рассматривалась на кафедре, как заявка для будущих научных изысканий, а может быть, и учебы в аспирантуре.
В зимние каникулы студент четвертого курса Петров собрался съездить в Ленинград и очень хотел заглянуть в Эрмитаж к признанному специалисту по нумизматике доктору наук Спасскому, чтобы показать ему доклад со студенческой конференции о монетах и кладах Смутного времени из коллекции краеведческого музея. Колбасников, усмехнувшись, благословил Петрова на этот визит и даже написал от руки на имя Спасского рекомендательное письмо.
Петров был горд этой рекомендацией, и без тени сомнения появился у дверей отдела нумизматики Эрмитажа и потребовал пригласить к нему доктора наук Спасского. Он представлял себе, что сейчас перед ним появится солидный ученый в дорогих очках. Вместо этого на лестницу вышел сухонький старичок, быстро взглянул на студента и спросил:
– Вы ко мне?
Петров был ошарашен, но взяв себя в руки, сказал:
– Я к Ивану Георгиевичу Спасскому по вопросам нумизматики с рекомендательным письмом.
– Я Спасский, – ответил старичок, – давайте ваше письмо.
Петров протянул бумагу, ученый пробежал её глазами и посмотрел на студента.
– Ну что Вы хотите спросить, молодой человек, только у меня очень мало времени, буквально, семь-десять минут.
Петров начал рассказывать ученому о своей работе с кладами монет начала XVII в. и документами периода Смутного времени. Спасский слушал с большим вниманием, время от времени задавая уточняющие вопросы. Отведенные первоначально минуты давно закончились, но разговор был в самом разгаре.
В дверях отдела нумизматики появился высокий блондин.
– Иван Георгиевич, мы начинаем заседание.
– Начинайте без меня, Всеволод Михайлович, у нас тут очень интересный разговор получается.
В итоге на разговор ушло целых три часа. Правда, ни тот, ни другой собеседники не заметили времени, настолько интересной для них была тема обсуждения. Снова появился высокий блондин:
– Иван Георгиевич, мы закончили заседание.
– Да, – ответил ему Спасский, – и мы тоже заканчиваем, Вы пишите мне, молодой человек, не стесняйтесь, я Вам отвечу, поверьте, ваша тема стоит не только диплома, но целой диссертации.
– Иван Георгиевич, можно мне передать от Вас привет нашему профессору Колбасникову, Вы ведь с ним знакомы?
– Нет, – покачал головой Спасский, – даже никогда не слышал такой фамилии, но это не важно, он же Вас рекомендовал, и мы встретились.
– Да, да, конечно, – согласился Петров.
Удивлению профессора Колбасникова не было предела, когда странноватый студент вернулся из Эрмитажа не только с отличной характеристикой своей работы, но и стопкой книг с автографом знаменитости. В плане науки тема о денежном обращении в Смутное время оказалась, на удивление всей кафедры, перспективной. Но тогда Петров не понимал, что его восторженный рассказ о поездке в Эрмитаж, кроме гордости за успехи ученика, может вызвать и еще кое-какие другие, совсем противоположные чувства.
Вскоре студент заметил, что научный руководитель все время ищет причины, чтобы отложить разговор по существу работы. Он перестал приглашать Петрова к себе домой, хотя другие студенты регулярно посещали профессорскую квартиру, долго держал без рассмотрения курсовую за 8 семестр, а когда Петров стал настаивать на обсуждении, отмахнулся, сверкнул золотыми зубами и с улыбкой сказал: «Ну ты и так это лучше всех знаешь».
