Трубников Иван Михайлович – родился в 1969 году в г. Иркутске. Имеет спортивный разряд по дзюдо. Окончил Иркутский государственный лингвистический университет с отличием. После окончания в 1991 по распределению попал в Красноярск, где работал в качестве переводчика при производственном предприятии. После развала Советского Союза сменил род деятельности и ушел в банковский сектор.
С 1992 года начал карьеру операциониста в филиале московского банка. В 1996 году он стал возглавлять отдел кредитных операций.
В 2000 стал руководителем одного из городских филиалов банка.
В 2004 начальником департамента кредитной политики головного офиса банка в Красноярске.
В 2006 был повышен до заместителя директора Красноярского офиса. С 2010 является руководителем Красноярского офиса банка.
В 90-е был замечен в нескольких сомнительных сделках, связанных с отмыванием средств, но впоследствии дела были закрыты, так как «влиятельные люди» откупили Трубникова от суда.
Женат, имеет двух дочерей. Есть недвижимость в Красноярске, Иркутске и Болгарии. Двухкомнатная квартира в Москве. Имеет два автомобиля.
* * * *
Судьба. Над ней тысячелетиями бились умы великих людей, в попытках доказать всем, что она существует. Они обращались к небу, к цифрам, к линиям на ладони, но не к самому человеку. Не к его сути. Судьба в их представлении была словно игрушкой, завести которую можно было с помощью расчетов, ритуалов и гаданий. Но они ошибались. Судьба должна пробудиться, как нечто древнее и нетронутое. Как нечто магическое и сакральное как шаманский бубен, который пробуждается только шаманом.
– Откуда у меня эти мысли? – произнес я вслух в унисон песне, которая лилась из динамиков.
По радио играла очередная глупая однодневная песня, которую все забудут после ее изъятия из эфира. Как-то раз мой старый друг сказал, что настоящая музыка – это всегда андеграунд, потому что неизвестные массам музыканты делают музыку для себя, а не для эфиров и контрактов. Он был чертовски прав.
Радио играло, чтобы размешать монотонный шум колес.
Дорога была идеально ровная. Машина шла легко и плавно. За федеральной трассой «Енисей» ухаживали как следует. Свежая разметка и чистые дорожные знаки мелькали перед моими глазами постоянно.
Я первый раз попал в Сибирь. И это случилось ранней осенью. Воздух был уже прохладен, но настолько ароматен, что кружилась голова. Я несколько раз останавливался на трассе, чтобы попить кофе и выкурить сигарету. В эти моменты я наслаждался сибирским воздухом. И тишиной.
Живя в Москве, я ни разу не выезжал в другие регионы нашей большой страны. Только в московские пригороды, где было все застроено и обжито. Тут же, в Сибири, я увидел дикую природу. Да, были поля и мелкие деревушки, но дикость ощущалась везде. Ею был пропитан воздух, природа, люди, и она была прекрасна.
* * * *
Судьба лезла мне в голову с тех самых пор, как мы расстались c Мариной. Наш семилетний брак рухнул за один день. Расставание меня сильно подкосило. Да к тому же семейные дела просто выбили почву из-под моих ног. Я попросил отгул на работе, чтобы залить тяжесть, которую мне пришлось пережить. Я думал, что небольшая встряска алкоголем поможет мне забыться… Но сделалось еще хуже.
Я пришел в себя только тогда, когда один из моих коллег по работе заехал попроведать меня. Я пьяный ковылял из туалета до спальни в одних трусах, когда раздался звонок в дверь. Не смотря в глазок, я открыл и на пороге стоял Максим. Когда он прошел в мою квартиру, то увидел гору пивных банок, бутылок из-под дешевого виски и кучу коробок из-под пиццы и китайской еды. Все это лежало безобразной грудой возле моей кровати.
– Пора остановиться, – серьезно произнес Максим и повел меня в ванную комнату. Я не сопротивлялся.
Ему удалось впихнуть меня в душевую кабину под прохладный душ. После того как я взбодрился и пришел в себя, мне было стыдно смотреть в глаза Максиму. Он сразу понял, что если меня не остановить, то со мной все будет кончено через несколько месяцев. Моя карьера оперативника ФСБ будет безвозвратно потеряна.
Максим дал мне какие-то таблетки и отпаивал свежим чаем, который он приготовил в то время, когда я сбривал многодневную щетину.
– Тебя хочет видеть Михаил Степанович. Он сказал, что тебе пора возвращаться в строй. Хватит уже, Саша. Пора приниматься за работу.
В ответ я согласно мотал головой, полной стыда и отвращения к самому себе.
* * * *
После нескольких часов дороги из Красноярска лес начал переходить в степь. До столицы Хакассии – Абакана – оставалось километров сто двадцать. Холмы, поросшие невысокой травой, прекрасно дополняли ровную дорогу. Я увидел стоящие камни недалеко от трассы – видимо, захоронения. В древности хоронили просто: где умер, там и клали в землю. Сейчас же тело возят из страны в страну, из города в город. Древние были умнее нас, они жили проще, без лишних ритуалов и обязанностей.
Брякнул телефон. Я свободной рукой достал трубку из внутреннего кармана пиджака, а второй держал руль. На экране было сообщение от Максима: «Как Сибирь? Снег по колено?» Я рассмеялся. Так, наверное, и думают все москвичи, что осени в Сибири нет, а за летом следует сразу зима. Но это было далеко не так. Осень в Сибири была непередаваема: золотая кольчуга сменяла зеленый пышный наряд на деревьях. Я заметил, что тут много берез, а еще больше вечнозеленых деревьев, которые резко выделялись из золотого покрывала осени.
* * * *
Когда я сидел перед Михаилом Степановичем, у меня было странное чувство пустоты, словно я только что выпустившийся студент и у меня нет ничего за душой. Его большое тело было подстать его большому рабочему столу. У него в кабинете было все большое: монитор, картина в полстены, окно, диван, в конце концов, даже пепельница отдаленно напоминала кастрюлю. В кабинете Михаила Степановича было накурено. Курить он любил и делал это всегда с довольным лицом. Однако весь дым быстро выходил в открытое окно, которое не закрывалось даже зимой.
– Саша, я понимаю, что тебе тяжело, но нужно перебороть все плохое, – толстые пальцы начальника вертели пачку сигарет.
– Я справлюсь, Михаил Степанович, – ответил я и посмотрел в его большие живые глаза.
Он несколько секунд настойчиво осматривал меня.
– Нет, Березин, не справишься.
– Почему это? – возразил я неуверенным тоном.
– В твоих глазах огня нет. – Михаил Степанович достал сигарету и закурил.
Честно говоря, мне не нравились его сигареты. У них был едкий и резкий дым. Один раз я попросил у него одну, но потом об этом пожалел – до конца дня меня мучила изжога. Стараюсь, чтобы мои сигареты были со мной всегда.
