ГЛАВА 1
Жанна сидела у окна. Она смотрела на облако, медленно, спокойно плывущее по небу, и мечтала.
Вот облако, немного скучив пышные края, приобрело форму, неизвестную ей, абстрактную. А потом – быстро обратило контур в более гладкие линии, снова размывшись в небесном просторе… По нежным очертаниям, тающим тонкими краями в самой голубизне неба, Жанна читала знакомые линии любимого лица. Она знала, что вот тут облаком нарисованы волосы Аллена, а чуть ниже под ними – его открытый лоб, и ещё ниже – глаза… серые… Серая дымка тут же немного проявилась сквозь белизну облачка, показывая их Жанне во всей красе. И потом – губы… Сотканная мягкими линиями улыбка таила в себе бережливость, с которой Аллен смотрел на Жанну, боясь упустить любую секунду совместного нахождения… стремясь запомнить её, видя близко, рядом с собой…
– Жанна!
Она вздрогнула. Облако, мгновенно разорвав свои линии, уже не казалось таким белым и пушистым. Жанна обернулась и уставилась на дверь комнаты – она была в своей спальне. Как всегда. Как всегда бывало, когда утром, проснувшись, Жанна не желала спускаться вниз, к общему столу. Общему – с Жаном Дженкинсом.
Дверь открылась. Не осторожно, но и не резко. Спокойно. Так, как будто входящий знал, что имеет право входить сюда, когда пожелает. Что его никто не выгонит, не предъявит претензий. И что он обязательно найдёт здесь ту, кого он желает здесь видеть.
– Жанна, я ждал тебя внизу.
– К чему?
«Мне и тут хорошо», – хотела добавить Жанна. Впрочем, подумав это, она тут же добавила это и вслух:
– Мне и тут хорошо. К чему мне вниз.
Жан подошёл близко и присел на корточках рядом, у её колен.
– Мы уже говорили об этом – в этой комнате я тебя одну не оставлю. И если ты не хочешь пока перебраться в мою спальню… – его горло напряглось и голос на миг стал сухим, – то по крайней мере ты не должна избегать меня.
– Я и не избегаю, – безучастно ответила Жанна, снова посмотрев в окно. Но облаков на небе уж не было: все уплыли, подчиняя свой путь ветру. – Мне просто не хочется никуда идти. Здесь интересно.
Видя, что она уставилась туда, Жан схватил её за руку, и они тут же переместились в столовую.
– Ты обещал, что не будешь применять ко мне свою силу! – ощетинилась Жанна. Но этот порыв, проявивший на миг злость, сразу в ней остыл: на большее не хватало сил сейчас, когда мир её сломался совсем и Жанну накрыло безразличие.
Жан, не отвечая на это, с нежностью провёл пальцами по её руке.
Прошло уже некоторое время после того, как они всё узнали. Жан знал, что не является даже сводным её братом. Жанна – что он не мог забирать её силы по родственной линии и то, что Жан просто не захотел отпустить её – на волю, к наслаждению этим миром, к объятиям Аллена. Не захотел – потому что имел на это право, потому что Жанна сама дала ему такое право своим обещанием быть с ним рядом в обмен на спасение Аллена из рук магических пиратов.
«Что ж… своё обещание он выполнил сполна», – меланхолично подумала Жанна, неторопливо присаживаясь на пододвинутый к ней Жаном стул. «И, может быть, Жан – единственный человек, который не лжёт мне…», – нахмурившись, добавила она про себя.
Жанна прекрасно помнила, что Дженкинс сказал об Аллене Берте: тот является мощным магом, который не умеет управлять своей силой. И что ещё она помнила: это то, что Аллен никогда не говорил ей об этом, а также – не говорил и Мари, с которой за всё время их знакомства виделся гораздо чаще, чем с самой Жанной.
«Да и Говард тоже – вроде не успел мне солгать… – продолжала размышлять Жанна. – Если только он действительно мой настоящий брат. Ведь в записях деда Шамиля указано, что ребёнка Нориен подменили, но не указано, на кого… Конечно, дед пишет, что он выяснил со временем: мальчика, от которого отказалась моя семья, забрали в мир теней. Возможно, это на самом деле именно Говард». Вспомнив его, Жанна опять, как всегда бывало при его присутствии, ощутила внутри себя мрачный огонь – чёрный, пламенный. «Пламя родства… не спалило бы меня как-нибудь!», – меланхолично подумала Жанна и со звоном отложила вилку, подавившись.
– Ты что? – Жан смотрел внимательно. Но его пронзительный взор не доставлял неудобства. Наоборот, эти зелёные глаза, казалось, были старательно мягки: эта мягкость и какая-то строгая нежность прослеживались в них каждый раз, когда Жан на неё глядел.
– Про Говарда вспомнила, – ответила она, прокашлявшись.
– Не бойся, он никогда до тебя не доберётся…
– Я и не боюсь! – перебила она жёстко. – Говард предлагал мне жить у него, но, думаю, узнав, что мы… что я… Узнав то, что мы живём тут вместе, думаю, он изменил свои планы.
Жанна так и не решилась произнести: «Узнав, что мы женаты». Она сама ещё в это не верила по-настоящему. Ей казалось, вот проснётся она одним утром, а Жан подойдёт к ней и скажет: «Что же ты тут ещё находишься? Иди, ступай обратно в свой дом. Я сам подам на развод, тебе останется только подписать…». Но ничего такого не происходило.
– Да, он узнал, что мы женаты, – громко подтвердил Жан, не собираясь замалчивать Жаннины мысли. – Так что пока я Говарда не трону – пока он не причиняет тебе вреда. Ведь мы вроде как с ним теперь… родственники тоже.
Жанна посмотрела на него с мелькнувшей усмешкой. «Как он хорохорится… – подумала она, – как все мальчишки».
– С чего ему причинять мне вред? – ответила она и тут же прикусила губу, внезапно осознав одну вещь. Если Жан, ранее считая себя её братом, желал забрать у неё родственную силу, то, значит, и Говард в качестве её брата тоже мог бы желать этого.
«Но тогда Говард мог убить меня ещё в мире теней – в любой момент!», – предположила она. И сразу вспомнила предупреждающие слова Далтона, что её саму в мир теней кто-то провёл специально, и этот кто-то – явно ей не друг.
«Что ж, тогда, может, и Говард передумал меня убивать, – хмуро добавила она про себя. – Или же ждёт более подходящего момента, как это делал и Жан… Чёрные маги!..». Раздумывая, Жанна рассматривала еду в тарелке, как вдруг вздрогнула: Жан, мгновенно переместившись, присел рядом и положил свою руку на её.
– Я клянусь, что никогда не причиню тебе вреда! – произнёс он негромко. Он прекрасно понял, о чём подумала Жанна, и знал, что в её мыслях сам всё также был тем, кто был готов убить её за родовую силу Нориен.
Жан не мог больше её потерять – не её. Он и так уже потерял ту семью, которая была у него раньше, до четырнадцати лет, пока была жива его мать Лидия, которая воспитала его как сына. Сейчас он узнал, что всё было иначе: у него действительно не было родных в семье, как он и ощущал когда-то, – не потому, что они не хотели, а потому что не смогли стать родными… Потом у него был только дед Шамиль – и к нему Жан до сих пор испытывал любовь и уважение. А теперь – осталась лишь Жанна. И, несмотря на то, что у неё больше не было связующих с ним родственных нитей, она всё же была единственным родным для него, и Жан полюбил её по-настоящему.
