Стишки и песни, басни, сказы, И всякие другие штуки Помогут не заснуть от скуки Или любой другой заразы
«Дионис», город Находка, Озерный Бульвар
Как мало надо человеку
Среди безумной жизни волн,
Где нет приюта и просвета,
Где мир и тьмы, и страха полн!
Где Ночь сжимает клешни смерти,
И в доме не горит очаг, —
Как Вера и Надежда светит,
Горит «Диониса» свеча.
Как мотыльки, на свет слетаясь,
Сюда разбитые сердца
Сползаются, с Судьбой смиряясь
В преддверье Страшного Конца
И получают отпущенье:
Кто стопку Водки, кто Пивко,
И отступает наважденье.
Сбивая сталь земных оков.
«Дионис» горе разбавляет,
И зажигаются глаза:
Вино от Страха избавляет,
Кусочек Рая показав.
Гром усмиряя диких игр,
За стойкой бьющих через край,
Выходит Князь Забвенья —
Игорь, Хозяин троп, ведущих в Рай:
«Весь день на каторжной работе
Ты был прикованным рабом.
Но, дня пустого на излете,
Ты посетил сей чудный Дом,
И сбросил тяжкие оковы,
Стаканом грудь раскрепостив.
Ты в Мир вступил красивый, новый,
Тот глупый, грешный мир простив!
«Дионис» дал тебе Свободу,
На Счастье он тебя обрек.
Пусть даже пьяный в хлам у входа
Лежишь. Но стал ты Человек!»
Здесь не услышать брани Хама
(Где Хам – начальник, ты – Дурак),
Здесь нищеброд последний самый,
Пусть даже и Дурак, – не Враг.
Здесь мысль сливается в едино.
В ней Космос, Бабы и Вино.
И каждый здесь – Непобедимый,
И целый Мир у каждых ног.
Наверно, Божьим Провиденьем
Здесь Рай создать хозяин смог.
«Дионис» – сердца наслажденье,
Родной Свободы уголок.
Облака
Я смотрю в облака в высоте, там, над городом нашим.
Как красивы они в угасающих солнца лучах:
Нежный фон голубой золотым предзакатьем раскрашен,
Горизонт утопает в румяно-седых облаках.
Точно так же вы плыли над князем Андреем спокойно,
В небе Аустерлица, где вас он впервые узнал
Ничего кроме неба, – для тех, кто уходит достойно, —
Тишины и спокойствия, – так нам Господь завещал.
Отражаясь в застывших глазах, словно тени Аскольда и Дира,
Над Олегом, убитым змеей, – Вещим князем Руси,
Проплывали вы в сини небесной огромного мира,
Что бы мир о державе великой собой известить.
И еще, сто веков до того, не оставив Истории имя,
Вождь, приведший в бескрайний простор белокурый народ,
Руку к небу простер, и над предками плыли моими,
Облака, – на века украшая собой голубой небосвод! ********************************************************
Точно так же спустя триста лет, возвращаясь из бездны Вселенной,
Подлетая к Земле моей, сказочной, словно кристалл,
Я увижу плывущими их, так же медленно, так же нетленно.
Обращусь к облакам: «Как давно же я вас не видал!»
Нечаянная ошибка
Он тихо сидел на Вечере,
С Учителем, бок о бок.
Единственный и Доверенный,
Делая всё, что мог.
Ему лишь открыл Учитель
О завтрашнем главном Деянии:
Спасении грешных жителей,
И будущем Наказании.
Но не словами этими
Был озабочен он.
Мучили дыр просветины:
Учителя стар хитон.
«Завтра, с зарей рассветной,
Надо денег найти.
Учителю, – главное это, —
Одежду приобрести.
Спрашивал первосвященник
Узнать о планах Учителя.
И обещал дать денег!
Куплю хитон восхитительный!»
Утром Иуда стремительно
На встречу спешит, радуясь.
Будет хитон Учителю!
Будет учителю Праздник.
**************************
Разливы слов непонятных
Не принесли добра.
О! тридцать монет проклятых
Из адского серебра!
Смерть от неверья мучительна:
Без веры мучительно жить.
А он лишь хотел для Учителя
Новый хитон купить
Харон
Харон, сын Нюкты и Эреба,
Работу славную вершил:
По водам Стикса в Земли Неба
Людишек бывших он возил.
Бессменно, сквозь тысячелетья
Его служил нетленный челн:
И скольких он свезти успел?
(Не многим ведь дано Бессмертье)
И вот, от нудности труда,
Стал он к работе равнодушен.
Для развлечения тогда
Решил клиентам тешить души:
То стопку крепкого нальет,
То впарит косячка затяжку,
То песню с ними подпоет,
И шприц подкатит, если тяжко
Совсем наш мир с ума сошел!
Закон традиций смежил вежды.
Но ведь и это – хорошо:
Он уходящим дал Надежду!
Законодательство дало
УДО за супер-преступленья!
Быть может, и в Аид пришло
Для всех умерших послабленье?
Когда серийный зверь-маньяк
На Зоне есть икру и крабов,
Быть может, двери отворят
Обратно, через Стикс прорабы
Аида. Дома погостить
На пару дней из Царства Мертвых?
Свобода ж! Что ж не отпустить
На выходные даже Черта?
Ведь можно всё! Дожили мы
Когда вступают в брак мужчины,
Когда решетки у тюрьмы
Распахивают без причины,
Когда Закон диктует Вор,
А учит деток, – псих-тупица.
О чем, простите, разговор:
Ведь может всякое случится!
И для кого то новый день
Свиданья с трупами настанет.
С застольным тостом встанет тень:
Труп Гитлера над миром встанет.
И Рузвельт красного нальет,
Сведя бокал с Наполеоном.
И Сталин песню запоет
Про Сулико под мертвым кленом.
Быстрей, быстрей греби, Харон,
Вези меня в Аида царство.
Надеюсь, что и там Закон,
Что сделал Ад из Государства!
Сегодня дом мой, Русь моя
Превращена в Реальный Ад.
Я буду умирать смеясь:
Любому Аду буду рад.
О Вере
Я не умею врать. Не научили.
И так же не умею воровать.
Не моден я, ведь в современном стиле
Без этих навыков проблемно выживать.
Не научился я лизать чужие жопы:
Хотя, как вижу, это стимул для карьер.
Не приобрел я популярный нынче опыт,
Чем депутат владеет, и премьер
Я даже толком не обучен отвечать
На хамство, – хоть в автобусе, хоть в блоге.
Ругнусь всем, что умею: «Твою мать!..»
И лапу пососу в своей берлоге
Я очень много не умею что.
Родители работать научили,
И сдерживаться, если «как бы» что,
Когда вдруг «ненароком» оскорбили
Но часто я родительский наказ
Не сдерживаясь, все же нарушаю.
И всё же, Люди, я прощаю вас.
Как и меня родители прощают.
Их нет. Год мамы, двадцать – бати лет.
Но почему то, до сих пор я в них уверен:
Они простят. Я помню их совет:
«Верь людям. Это ж люди, а не звери».
Лебеди в Находке 30 марта
А сегодня кончается март в самом центре весны.
Значит, кончен морозовый зимний холодный концерт.
Дальше лишь нарастанье тепла, и зеленые сны,
С летом жарким, таким долгожданным в конце.
Жаль, конечно, – растает наш зимний каток,
Жаль конечно, в снежки нам уже не сыграть.
Жаль конечно, от нас не зависит тот срок,
Что судьба порешала: нам жить летом иль умирать
Что за мысли дурные, когда за окошком капель?
Что за мрачные думы, весной, где небес синева?
Ведь закончилась ночь, и утихла над миром метель,
И о чем в зародившейся радости нам горевать?
И набухшие почки сулят возрожденье листвы,
Море дышит ветрами далеких чужих островов,
В новом царстве, рождающем жизнь, просыпаетесь вы,
И весь мир вас приветствовать счастьем готов
Только там, в глубине, на пределе сознанья, звенит,
Что, вступая в прекрасный и теплый весенний сезон,
Как манкурты, без памяти вдруг оставляем мы дни,
Где волшебен хруст снега, и так для души нужен он.
Забываем под елкой камина мы запах тепла,
Мандариновых корок, сквозь пихт аромат, Новый Год.
