Лазаро Санчес оглядел сверкающий зал одного из самых эксклюзивных в Мадриде отелей. При мысли, что отель отныне его, Лазаро буквально затопило чувство глубокого удовлетворения. Он всю жизнь ждал этого момента – и вот, наконец, стоит перед самыми успешными людьми Мадрида и вхож в их круг, теперь в нем невозможно узнать диковатого подростка, что постоянно слонялся по окрестным улицам, мыл лобовые стекла машин, останавливающихся у светофора, чтобы заработать пару евро, показывал туристам в очередях музеев и галерей, как найти обходной маневр, и даже добывал еду из мусорных баков, когда денег не было совсем. Из последней приютившей его семьи Лазаро убежал, когда приемный отец загнал его в угол и начал снимать штаны. Пришлось выпрыгнуть из окна, благо оно было на первом этаже. С тринадцати лет он заботился о себе сам. Как и всегда при воспоминаниях о тех отчаянно голодных днях, в сердце загорелся огонь ярости. Подогревало его осознание того, что, в отличие от других детей, которые оказывались в детских домах и приемных семьях, Лазаро не был сиротой и не пострадал от жестокого обращения. Его намеренно бросили, и обоих родителей он знал. Отец в эту минуту находился в том же зале, правда, Лазаро был уверен, что он даже под пытками не признает своего сына, а мать он видел всего несколько раз, да и то на расстоянии.
Лазаро Санчес родился в результате случайной связи между членами двух старинных и уважаемых семей, но, как внебрачный сын, был лишен всех привилегий. Узнал он о том, кем были родители, благодаря счастливой случайности – когда беззаботный служащий на какое-то время оставил папку с его сертификатом о рождении без присмотра. Лазаро запомнил имена, что значились в графе «родители», и навел справки, но ничего не выяснил. Ему было около двенадцати, когда правда вскрылась: по пути в очередной дом к новой семье он прикорнул на заднем сиденье машины, а одна из сопровождавших его служащих, с любопытством оглянувшись, убедилась, что подопечный спит, и поведала своей спутнице историю о том, кем же являются настоящие родители мальчика. Лазаро едва мог вздохнуть: сомкнув веки и притворяясь спящим, он напряженно слушал, и новость повергла его в шок. Он уже знал о семьях Торрес и Сальвадор – это были известнейшие и старейшие в Испании ветви, уходящие корнями родословных в глубокое Средневековье. Позже, улучив момент, Лазаро нашел больше информации о родителях и окончательно убедился в том, кто его отец, найдя фотографию периода, когда тому было двенадцать. Со снимка на Лазаро смотрел паренек, что был его точной копией. Вот только глаза были другими. Зеленые глаза Лазаро унаследовал от матери.
С тех пор он шпионил за своими родными с обеих сторон – семье Торрес принадлежал дворец, а семья Сальвадор проживала в элитном районе в пригороде Мадрида. Лазаро видел, как они покидают дома и возвращаются, с ними были и дети, его наполовину родные братья и сестры. Особое внимание Лазаро привлек мальчик в семье отца по имени Габриэль Торрес, возможно, потому, что был всего на пару лет старше его самого. Однажды Лазаро видел, как они всей семьей праздновали день рождения Габриэля в ресторане в центре Мадрида. Дождавшись, пока компания выйдет – дамы, все как одна, были в эксклюзивных нарядах, сверкающие бриллиантами, мужчины щеголяли в безукоризненно сшитых костюмах, – мальчик подбежал к отцу и выкрикнул: «Я твой сын!» Теперь же, глядя на отца и брата, Лазаро думал, что на сей раз им не удастся отвести от него взгляд – пусть видят, что он не только выжил, но и сумел о себе позаботиться, несмотря на все их попытки вычеркнуть его со страниц семейной истории.
– Лазаро, – раздался голос, и он повернулся. Перед ним стояла его невеста Леонора Флорес де ла Вега, бесспорно, одна из самых красивых женщин Испании: ее прекрасное лицо, на котором сияли темно-серые глаза, обрамляли длинные черные волосы, а силуэт был точеным и соблазнительным, без единого изъяна. Она происходила из знатной семьи – такой же старинной, как и Торрес и Сальвадор, – и этот факт перечеркивал даже то, что ее род был обедневшим. Лазаро знал, что, женившись на Леоноре, войдет в круг высшего общества, до сих пор закрытый для него, вне зависимости от того, сколько бы денег он ни заработал. Это, возможно, заставит родственников проглотить гордость и принять его.
– Все в порядке? – спросила Леонора. – Ты, кажется, чем-то рассержен…
Заставив себя улыбнуться, Лазаро протянул невесте руку и, сжимая ее изящные пальцы, подумал о том, как странно то, что он совсем ничего не чувствует. С другой стороны, разве он ищет в этом браке страсть и сексуальное удовлетворение? Нет, он хочет сделать себе имя, побороться за свои права, наконец, заставить тех, кто столько времени игнорировал появление сына и брата, признать его.
– Да, все в порядке, – произнес он. – Просто задумался.
От него не ускользнул взгляд Леоноры, брошенный на кого-то в толпе, как и румянец, что окрасил ее щеки. Она закусила губу.
– В чем дело? – спросил Лазаро. Странно было видеть всегда спокойную Леонору, смущенную чем-то. Она же, посмотрев на него, улыбнулась:
– Все хорошо.
Сжав ее руку, Лазаро произнес:
– Я рад, что ты согласилась выйти за меня, Леонора. Думаю, у нас все получится и наш брак будет… счастливым.
На миг на лице его невесты промелькнула тень, улыбка ее чуть померкла, но вслух Леонора сказала:
– Да, и я надеюсь.
Лазаро внезапно пришло в голову, что он едва знаком с этой женщиной. Он сам нашел ее, зная, кто она такая, и пару раз они встречались, но свидания были именно встречами, ничем более. Леонора ему понравилась, к тому же, зная о том, что ее семья сейчас переживает финансовый кризис, Лазаро подумал, что ему представится неплохой шанс утихомирить неугомонных папарацци, приписывающих ему статус плейбоя, и сделать еще один шаг навстречу людям, в круг которых он так отчаянно хотел войти. На его предложение стать его женой и получить возможность отдать все семейные долги Леонора ответила согласием.
Отпустив руку невесты, Лазаро обнял ее за талию, положив ладонь на бедро, и по-прежнему не ощутил ничего, ни тени чувства. Что ж, пора снова напомнить себе о том, что желание – далеко не самое важное в браке. Кто вообще женится, чтобы удовлетворить желание? Разве он сам – не живое доказательство того, что в этом тысячелетии люди предпочитают куда более практичные мотивы для вступления в брак и скрывают свои истинные страсти? Ну, так он тем более не из тех, кто способен потерять голову. Он-то может себя контролировать.
