Николай Румянцев - Собственник МЕЛОЧЕЙ

Собственник МЕЛОЧЕЙ
Название: Собственник МЕЛОЧЕЙ
Автор:
Жанры: Современная русская литература | Стихи и поэзия
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Собственник МЕЛОЧЕЙ"

Автор рассеивает буквы по городу, по улицам, они, эти буквы, прилипают к подошвам, к спинам прохожих, к колесам трамваев, их задувает ветром в приоткрытые двери библиотек, и потом он читает их, читает и записывает, читает и чувствует – никакой теории вероятности, только, история вселенной в глазах одного человека. Его трудно воспринимать по-другому – он в городе, он живет сквозь него. Oн Собственник Мелочей, и все остальное является только формальным подтверждением этого. Книга содержит нецензурную брань.

Бесплатно читать онлайн Собственник МЕЛОЧЕЙ


© Николай Румянцев, 2019


ISBN 978-5-4496-2457-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Почти предисловие

Стол, покрытый зеленым сукном, с серыми блестящими пятнами от локтей, затиравших его год за годом, клочья табачного дыма плавают над головами, запах алкоголя, пустые стаканы, пепел, классическая засаленная колода карт и несколько человек вокруг стола. Время от времени слышно звонкое «тррррр», тишина, щелчок – громкий выдох, нервный смешок… они играют в русскую рулетку. Револьвер и один патрон.

Его среди них нет.

Его нет среди них и быть не может.

Он, скорее, из злой шутки о японской рулетке – пять мечей для харакири, четыре из которых тупые. Причем играет он один. И вряд ли острый меч хоть раз оказался в его руке.

Так он пишет.

Точнее, так он живет.

Он стоит рядом с тобой на автобусной остановке, быстро курит, неторопливо переступает с ноги на ногу. Он рядом с тобой что-то покупает в магазине. Он случайно задевает тебя плечом на эскалаторе. Он проходит мимо твоего дома. Он… скорее, его призрак. Или – или признак его присутствия?

Вспоминается Иржи Грошек – «по теории вероятности, надо вырезать побольше букв и разложить их на огромной сковородке. И подбрасывать, подбрасывать… Рано или поздно из этих буквиц сложится…» Он же рассеивает буквы по городу, по улицам, они, эти буквы, прилипают к подошвам, к спинам прохожих, к колесам трамваев, их задувает ветром в приоткрытые двери библиотек, и потом он читает их, читает и записывает, читает и чувствует – никакой теории вероятности, только сознание, ощущение, память, история вселенной в глазах одного человека – «повторяя себя я опять совершаю обряд/ обряд совершаю/ совершаю обряд». Его трудно воспринимать по-другому – он в городе, он живет сквозь него, сквозь него чувствует. Временные рамки, погодные явления, правила вежливости, геометрия и география – любовь, грусть, усталость, ирония, досада – абстрактное и конкретное – он Собственник Мелочей, и все остальное является только формальным подтверждением этого. «Подожди/ дай подумать/ что это?/ небо?/ давно не встречал» – знакомься, вот он. Считает количество кадров. «Психоанализирует» Улисса. Корчит рожи последнему лондонскому палачу (сам тот еще доктор Джекилль и мистер Хайд). А над ним Стикс и пирамиды. Или – или это просто прорвало канализацию вверху одной из стареньких улочек Подола? Не все ли равно… он вернется в свой формальный «дом», ибо дом в понятии «адрес, стены, место» для него – не более, чем формальность…

А дома диалог:

– Past Imperfect – «прошедшее несостоявшееся» – интересно, есть ли такая временная форма?

– Нет.

– Значит, я ее придумал.

– Ты ее прожил.

И я запомню этот разговор. Запомню, как запомнила его режущиеся крылья, как запомнила его боль и секреты, его воспоминания о любви и нелюбви, его «Рельеф ладоней», как запомнила его Старьевщика, как запомнила Цезаря, кусающего стилос, как запомнила Навина, говорящего с Хавой – я запомню его таким. А другим он и не будет. Целым куском – «… графика города/ которую узнавал/ при помощи ног/ ежедневно/ (следовательно/ каждый день». С л е д о в а т е л ь н о – то есть с л е д у я, в его случае – из пункта «аз» в пункт «ять». Пошагово. Побуквенно. Создавая свои летописи. Свой Imperfect.

Он обучается науке не помнить. Его поэзия— auto da fe. «И совсем близко, немного фальшиво – медно и долго – Шопен».

Я читаю его книгу…

Дарья Иванцова

Книга I

Как должное

Как должное

«Это всего лишь гравюра на черном камне…»

Безобразный поезд обескровлен…

М. Беловская

Это всего лишь гравюра на черном камне,
где изувечены ретушью правила трещин —
вещи в себе разумеют штрихи,
                                                 и пока мне
кажется вечностью то, что намечено резче.
Дом не забыт, но, как совесть,
                                       заброшен, и брошен
на произвол матерей или женщин любимых…
Капли дождя фонари долго надвое множат,
поезд привычки спешит
                                       и проносится мимо
всех остановок – вокзалов и маленьких станций,
где бы сойти и остаться. Но время торопит —
движешься дальше по рельсам,
                                     как в медленном танце.
Полночь звучит и часы боем пасмурным топит,
будто нездешний. От выси, с высока-высока,
из непонятного, то, что ночами пугает.
Вскинешься. Кликнешь… Кого там?
                                              Ни черта, ни Бога.
Только метель словно дворник, следы подметает…

«Где-то в городе, где метель…»

Где-то в городе, где метель
оставляет свои шаги
робким звоном – к беде, к беде
(из огромной скупой руки
это быстрое серебро,
как привычка к чужим словам) —
беспричинное зло-добро,
или истина пополам.
начинаю к иным быть прав,
вероятно, что от любви…
Недосказанное – «пора»,
и не понятое – «привык»…
Забываюсь. Но вдруг больной —
и без правил, и поделом…
…а за окнами снег слепой,
в белой лодке, с одним веслом…

«Может быть, она та…»

Может быть, она та,
которую полюбят потом…
– Потом? – спросила, – А это когда?
    В который час? Под который гром?
Потом декабрьская звезда,
потом ошалелый глухой перрон,
потом шершавая ткань листа
и тихий, чуть странный, чуть слышный звон
как стон, как полудетский сон…

«Старинной музыки ненынешний простор…»

Старинной музыки ненынешний простор,
как украшенье звездного пространства —
и возвращенье из далеких странствии
ее глубокий полуразговор,
чуть слышимый, почти незаменимый,
чуть знаемый среди моих миров,
когда уходит солнце из дворов,
в китайской лодке проплывая мимо
проросших зерен городских холмов.

«Сегодня солнце длилось три минуты…»

Сегодня солнце длилось три минуты
на пашнях свежескошенного льда,
и в позабытых Богом городах
мелькали тени детской смуты.
Так шел распад —так звучилась кантата
замерзшей и заснеженной земли,
последний довод били короли,
окучивая небо ватой…
…так шел распад – как Каин к смерти брата.

«…прими как должное и поминай, как звали…»

Реальность спешит, проявляет себя вовсю,

(…) вот тут-то мы (…) и срываемся с

цепи – словом, пускаемся во все тяжкие.

X. Кортасар

…прими как должное и поминай, как звали
по имени, в последний срок зимы,
коль города заснеженное ралли
запляшет, засмеется в скобках тьмы —
умыться кровью, право, не наука,
так долго ждать, чтоб кончилась капель,
так долго ждать усталости и звука,
Протяжного, как спелая свирель…
…остаток дня на кухне и за чаем,
остаток солнца, срытого на треть —
но женщина с упрямыми плечами,
но. Господи, как хочется посметь
пуститься во все тяжкие, как в прорубь,
как в прорванное небо свысока,
поставить точку в новом приговоре
пощечиной метро и пятака.
…так, при смерти, становишься богаче.

Улисс

1

Бессонница. Гомер. Тугие паруса…

О. Мандельштам

…верно, можно любить Итаку
лишь вдали от самой

С этой книгой читают
Истории несчастливой, безответной любви, обмана и предательства не раз ложились в основу литературных произведений. Будь то проза или стихи, драма или комедия.Свой взгляд на проблему в книге «Сердце под вуалью» представляет Зинаида Загранная. И с высоты прожитых лет дает молодым женам советы, как пережить подобную историю в собственной жизни.Философский и лирический материал книги будет интересен также специалистам сферы искусства.
Обыкновенный человек, уже не молодого возраста, гуляет по парку и продолжает вспоминать свою жизнь. Он – обыкновенный человек, ничем не примечателен. Если кто-то дошел до четвертой части, то значит, ему интересно. Еще не знаю, сколько будет частей, но пока будут. И помните, я такой же, как и вы, я просто – один из семи миллиардов!
Читать детям только поздно вечером или ночью. Дети просто обожают бояться ночью, так вот эта страшная история поможет им спокойно заснуть.
Главный герой – мужчина, его имя мы так и не узнаем. Он собрался улететь в Нью-Йорк, по работе, но вот что его ждет на том самом борту самолёта, это вы узнаете из моей книги.
Им восхищаются Арнольд Шварценеггер (звезда Голливуда), Уэйн Гретцки (легенда хоккея), Стивен Кови (автор «7 навыков высокоэффективных людей») и Ларри Кинг (звезда ток-шоу)Это история о поразительной силе духа, вере и несгибаемой воле. Она вдохновит вас, поможет увидеть в своих проблемах не препятствие, а возможность победить, научит мечтать, ставить перед собой большие цели и всегда добиваться желаемого.Он родился без рук и ног, но опередил тех,
Владимир Сергеевич Бушин, – писатель, публицист, литературный критик и поэт, – прошел войну и поэтому сегодняшний день во многом оценивает с позиции фронтовика. Он ведет беспощадную борьбу со всем, что принижает нашу великую Победу и наносит ущерб нашей державе.В своей новой книге В.С. Бушин задает острые вопросы кремлевским руководителям и тем, кто их окружает и поддерживает. Среди адресатов В. Бушина – В. Путин, Д. Медведев, А. Чубайс, В. Матви
"The Magical Adventures of Sparky the Unicorn" is a storybook for kids about a young unicorn named Sparky who sets out on a journey to discover the magic within herself. Along the way, she meets new friends, overcomes challenges, and learns important lessons about friendship, perseverance, and self-belief.Throughout the story, Sparky uses her magical powers to help those in need and faces obstacles that test her courage and determination. With th
Многие люди слышали самые разные истории о Второй Мировой войне. Но мало кто знает про подвиги бойцов не менее кровопролитной войны, Первой Мировой. В этом рассказе вы узнаете об одном из таких. А конкретнее про самый награждённый танковый экипаж конфликта. Данная книга покажет вам войну такой, какая она есть, со всей присущей жестокостью и безумством. Но сможет ли главный герой, оказавшись в эпицентре кровопролития, остаться человеком? Об этом в