Даниил Раздольский
Дверь в гардеробную со скрипом отворилась. Дочка хозяев вошла в комнату и включила свет. На вешалках и стеллажах висело и лежало множество разнообразной одежды, принадлежащей членам большой и дружной семьи Веснушкиных. В пакете заворочалась отцовская дубленка, попросив чуток подвинуться мамину шубку из норки. В углу закашлялись горнолыжные ботинки.
Но девушка ничего не слышала, люди не так чувствительны, чтобы понимать, что их вещи все знают и сами умеют разговаривать. Она скинула со своих маленьких прелестных ножек легкие перламутровые туфельки и, надев удобные домашние тапочки, упорхнула.
На самом верху, на антресолях, в большой пластмассовой корзине лежали старые кожаные бутсы. Лежали они там уже не один год, потому что никому не были нужны. Правый чаще дремал, он был рассудительный и спокойный, хотя по жизни ему доставалось гораздо больше, чем Левому.
А Левый был любопытный, ему ужасно нравилось смотреть на все сверху. Сейчас он очень обрадовался, что свет остался включенным и он мог любоваться прекрасными туфельками Маши, так звали младшую хозяйскую дочку. Они с Правым были давно, тайно и безнадежно в них влюблены.
– Просыпайся, соня! – зашептал Левый и тихонько толкнул брата в бок.
– Ну, что еще тебе?
– Смотри!
И они вдвоем уставились на чудесные перламутровые балетки, которые немного неряшливая Маша оставила посреди гардеробной.
Минут пять они почти не дыша лицезрели эту совершенную прелесть, но тут в коридоре раздалось знакомое шарканье, и в помещение вошла бабушка Евдокия Алексеевна. Ее сопровождали неизменные теплые, расшитые узорами домашние туфли-черевички, которые привез ей из командировки дедушка. В домашней иерархии они занимали самое высокое положение, и их слушалась вся обувь.
– Ну, вот опять электричество выключить забыла! – запричитала старушка, поставила туфельки в галошницу и выключила свет.
– Чтобы мне тут полный порядок был! – сказали черевички и важно прошествовали в дверь, неся истинную главу дома.
Дверь закрылась, и гардеробная опять погрузилась в темноту.
– Все из-за вас страдаем, – громко сказал футбольный мяч и запрыгал от возмущения.
– А что, мы ни при чем, – ответили шарики для настольного тенниса.
– Да вы в прошлый раз так разыгрались, что по всей комнате разлетелись. Будь моя воля – засосал бы я вас, и дело с концом! – завозмущался мощный пылесос на колесиках.
– Нас никак нельзя засасывать, мы из Японии, нас хозяин очень ценит!
Да и правда, глава семьи Веснушкиных, Пал Палыч, два раза в неделю ходил с друзьями играть в настольный теннис.
– А вы вот, бутсы глупые, бестолковые, чего здесь место занимаете? Вас уже давно пора на помойку снести. За всю жизнь ни одного гола не забили, только лупили по мне что есть силы, до сих пор бока мои помнят, – запричитал пятнистый мяч.
– Да разве ж мы виноваты, что вратарю достались, – обиженно ответили бутсы.
– Это правда, жизнь у вас, как и у меня, несладкая. Вот волейбольный мяч ручками держат, гладят его все время, по лужам не катают.
– А тебя вот ракеткой по башке лупили? – заволновался желтый теннисный мяч. – Знаешь, как больно? И рожей в пыль?
Тут вся одежда и обувь стали говорить и спорить, каждый норовил рассказать, как его обижают хозяева. Только папины ботинки из коричневой кожи самодовольно молчали. Это были синьоры из Италии и содержались в самом наилучшем виде.
А ведь были и хорошие времена, когда братья-бутсы лежали в красивой коробке, их вместе с другими товарищами привезли на стадион, а толстенький лысый дядька, ощупав каждый из них, довольно защелкал языком!
Потом комната заполнилась молодыми ребятами, и толстячок стал выдавать каждому по коробке с новыми бутсами. Самому долговязому, одетому не так, как другие, с засунутыми в трусы перчатками, он сказал:
– А у тебя, Веснушкин, размер самый большой, поэтому тебе даю эти, с оранжевой полосой! Тем более они подходят к цвету твоего вратарского свитера.
Первое время Степа Веснушкин нарадоваться не мог на свои новые бутсы. Доставал их из коробки и любовался, поглаживая нежную кожу. А когда он уходил в школу, наступало самое интересное: в кладовку заходила младшая сестра Степы Маша и ее брат-близнец Тема, они дурачились и шлепали в бутсах по квартире. Правому и Левому очень нравилось, когда в них ходили маленькие ножки. Бутсам было щекотно и очень весело. Но бабушка увидела это и запретила: боялась, что шипами малыши поцарапают паркет.
Потом Степа стал брать бутсы с собой на тренировки и игры. Сперва он мыл и чистил их, но со временем разленился. После игры постучит ногами о беговую дорожку, собьет куски налипшей грязи или поколотит, взяв их в руки, об асфальт – и вся недолга. Потом бросит грязными в сумку – так они там и лежат до следующей игры. Кожа на бутсах заскорузла, появились потертости, оранжевая полоска на Правом чуть надорвалась и отошла, торча в сторону.
Однажды намокшие на прошлой игре бутсы не высохли. Степа не смог хорошо оттолкнуться и пропустил обидный гол. Потом в важной игре он поскользнулся из-за того, что налипшая на шипы грязь помешала как следует держаться на скользкой траве. Степа сказал после матча: «Я вообще не виноват, это бутсы дурацкие, прям глупые бутсы». И бросил их в угол раздевалки. С тех пор их так и дразнили: «глупые бутсы».
Степе тренер выдал другую пару, а из Правого и Левого вынули красивые оранжевые шнурки, помыли бутсы под краном и бросили на антресоль. Многие бессонные ночи они страдали в пластмассовой корзине. Чувствительный Левый не раз даже пускал скупую футбольную слезу. Было им горько и обидно, что судьба так распорядилась ими. Так бы они там и лежали до сих пор, но однажды случилось вот что.
– Артемий, я все понимаю, но зачем тебе нужна новая футбольная обувь, если Степина пара в кладовке лежит?
– Это старье? – спросил младший Веснушкин.
– Какое такое старье?! Твой брат в них и года не проиграл, просто за вещами ухаживать надо!
Папа и Тема достали бутсы, промыли их в теплой мыльной воде, потом с помощью старой зубной щетки, которая отчаянно ворчала, вычистили дочиста всю засохшую грязь. Потом набили газетами и высушили насухо. Намазали жирным вазелином. А потом, когда он впитался, навели лоск обувным кремом с воском. Папа отнес бутсы к сапожнику, и тот пришил оранжевую полосу, полностью привел их в порядок.
