– Вы нужны ему, София.
Я подняла взгляд на собеседника и поняла, что он не шутит. Одновременно хотелось смеяться и плакать. В такой ситуации бывать еще не приходилось. Нет, серьезно. Выглядело все словно фарс из неудавшейся постановки областного драматического театра.
Впрочем, кафе, в котором мы находились, в качестве декораций вполне годилось. Немного пафосное, жаркое и заполненное шумом голосов посетителей.
Если Гюнтер все понял по моему лицу, то сделал вид, что не заметил. Он увлеченно изучал меню. Я покрутила в руках мобильник и снова глянула на Гюнтера. Уже не молодой, наверное, где-то годам к пятидесяти. Но выглядит хорошо. Темные волосы с проседью, длиной до плеч. Правильные черты лица, высокий лоб, немного резкие скулы. Карие глаза, темные-темные, как кофе в белой керамической чашке, что стояла рядом на столике. Губы узковаты, нос, как на мой вкус, несколько напоминает клюв хищной птицы, однако… если вспомнить собственный, то стоит помолчать. И одежда явно стоит таких денег, которые мне не заработать и за пару месяцев.
– Вы уже выбрали? – прозвучал рядом звонкий голосок официантки в коричневом форменном платье и белом кружевном фартучке.
Я кивнула и ткнула в позицию: «Блинчики с курицей и грибами». Денек выдался суматошным, толком поесть не удалось, а Гюнтер был слишком настойчив. Из того рода людей, которым лучше дать то, что они хотят, нежели объяснить, почему вы это сделать не можете.
Гюнтер одобрительно кивнул, словно мог видеть сквозь кожаную обложку с золотым тиснением книжицы меню, и указал на кофе.
– Еще один.
Официантка ослепительно улыбнулась, будто готовилась прямо сейчас принять предложение выйти замуж, и упорхнула на кухню.
– Вы со всеми так? – поинтересовалась я как можно более нейтральным тоном и откинулась на спинку стула.
Сложила руки на груди, сделав вид, что мне все нипочем.
Что-то с ним не так. Может, тоже зеркальщик, просто скрывает это? Смотрит так, будто хочет душу наизнанку вывернуть. При этом не забывает улыбаться. Обаятельный гад. Как только меня угораздило послушаться Славкиных уговоров и все же пойти на свидание?
Собеседник оторвался от меню, с любопытством поглядев на девушку, сидящую за столиком неподалеку и громко говорящую по телефону.
Первоначально, правда, мне представили его как Гюнтера Крампе, адвоката и… в общем, богатого немца, который хочет познакомиться с нашей девушкой. Контраргументом от неугомонной подруги было: «Сонька, сходи уже! Не съест же он тебя. К тому же тебе писать блок статей о Германии. Вот и поработаешь… с матчастью».
Придя на свидание, я несколько раз обругала себя, что поддалась на авантюру. Немец оказался и впрямь богатым, обаятельным и… явно искал не жену. А стоило переводчице отлучиться припудрить носик, этот самый немец на чистом русском языке сообщил:
– А теперь поговорим о деле.
И выдержал паузу, давая пройти моему первоначальному ступору. Выяснилось, что меня ищут по поручению брата. И самое пикантное – вышеназванный брат, оказывается, мой. Поначалу подумалось, что Гюнтер меня с кем-то путает.
Вернувшаяся переводчица не дала разузнать больше, потому что Гюнтер снова сделал вид, что ни слова не понимает по-русски. На следующий день он нашел меня сам. При этом переводчица клялась, что никаких контактов не давала. Что было странно и не давало махнуть рукой на все происходящее.
– Как пойдет, – невозмутимо ответил Гюнтер. – Не делайте столь презрительное лицо, словно вам неприятно.
«Бабники – это неприятно или нет?»
Вслух произносить ничего не стала, ибо еще неизвестно, как он отреагирует. Ведь ясно дал понять, что знает обо мне куда больше, чем показывает. Поэтому лучший выход – молча слушать и временами задавать четкие вопросы. Самым неприятным было то, что Гюнтер явно все понимал. Даже без слов.
– Зачем я понадобилась брату? – прямо спросила я.
Брат так брат. Буду пока называть так.
Гюнтер взял чашку и сделал глоток. И неожиданно для себя я невольно засмотрелась. В его карих глазах вспыхнули золотисто-коньячные искры: слишком яркие, нечеловеческие. Мои кончики пальцев похолодели. Нет, он не зеркальщик. Мы так не умеем. Все, кто слышит зов зеркал, внешне выглядят как обычные люди. А этот… кто он?
– София, вы прекрасно знаете, что такое дар, – лениво обронил он. – И что именно происходит, если он передается треснувшим зеркалом.
Я-то знала. Как и историю моей прабабки Ирины, которая получила дар, взглянув в треснувшее зеркало в лавке антиквариата в далеком Гамбурге. После этого, приехав домой, она начала слышать голоса зеркал.
– Если в него посмотрят два человека одновременно, то дар разделится, – ровно сказала я. Распахнулись дверцы из светлого дерева, пропуская официантку с моим заказом. – Что, скорее всего, и произошло.
Прабабушка говорила, тогда в лавке были еще люди. Но смотрелся ли кто-то в зеркало еще – не знала. Да и кроме нее, ни у кого в нашей семье дар не проявлялся. Только вот до меня докатилось. И тут тебе здрасте. Оказывается, есть брат. При этом, ясное дело, не по крови, а по дару. Только почему столько времени все молчали, а тут резко зашевелились?
Официантка, бодро процокав каблучками, подошла к нам и поставила на стол тарелку с изумительно пахнущими блинчиками, посыпанными тертым сыром и смазанными сметаной. Перед Гюнтером оказалась вторая чашка кофе. Девушка попыталась вновь призывно улыбнуться, однако тот проигнорировал ее и смотрел исключительно на меня. Официантка явно разочаровалась, поняв, что здесь ей ничего не светит, бросила на меня недовольный взгляд и удалилась.
– Дар разделился. И у Стефана проявился так же, как у вас. Правда, его сила в разы больше, – как ни в чем не бывало продолжил Гюнтер.
Я взяла нож с вилкой и невозмутимо принялась резать блинчик. В любой непонятной ситуации принимайся за еду. А там уже по обстоятельствам. К тому же слова про силу неслабо задели, хотя показывать этого я не собиралась. Обычно у разделивших дар он все же одинаковый. Просто кто-то развивал лучше, а кто-то хуже. Во всяком случае, так говорилось в источниках, которые удалось отыскать моей прабабке.
– Нахождение вдалеке от своего зеркального близнеца – испытание не из легких, – продолжил Гюнтер. И пусть у него сейчас вид спокойного и расслабленного кота, следил он за каждым моим движением. – Дар начинает брать свое. И его носителю грозит безумие. Плюс на первый план выходит темная сторона души. Поэтому… зеркальщик становится опасным для окружающих.
