1
Кошмар семьи Кастеров начался с сокрушительного падения на раскаленный солнцем асфальт рожка клубничного мороженого, зацепившего сливочной шрапнелью истрепанный временем некогда дорогой кроссовок.
– Упс… – наигранно произнес Эдди Кастер, смотря на упавший и столь желанный в июньское пекло десерт.
– Ты как всегда, да? Не можешь ничего удержать в руках, – упрекнула Эдди девятнадцатилетняя сестра Моника, красота и фигура которой казались пленительными для каждого парня со школы. – Фургончик уже уехал…
– Мон… прости. Я могу сбегать обратно и догнать его, – ответил Эдди виновато.
– Так, я уже устала повторять. Не называй меня Мон! – Девушка серьезно посмотрела на младшего брата.
Симпатичное лицо вмиг погрустнело. Эмоции мальчика подчеркивал шрам на левой брови, оставшийся от внезапного знакомства с дверным косяком. Как бы сейчас выразилась мама Эдди, в день, когда ее малютка рассадил бровь, его волосы были не такие темные, как сейчас, а ножки, как оказалось, недостаточно окрепшими для маневра.
– Ладно, бери мое, – продолжила Моника, протягивая мороженое.
– Фу, фисташковое, – отпрянул Эдди.
Этим он выражал свое отвращение к невкусным десертам и уж тем более к домашним тушеным овощам.
– Оно невкусное. Мон… Ну разреши мне догнать фургон. Он не успеет уехать дальше Франклин-стрит. Ну пожалуйста… – Последнюю фразу Эдди произнес протяжно, намекая сестре на странность ситуации.
«Ну сколько можно? Мне уже 10! Я взрослый, а не какой-то там восьмилетка с любовью к этим “Красным рыцарям милосердия” из детских комиксов. Я читаю только серьезные вещи, да и сколько дел мне поручает мама, а значит, купить любое мороженое могу сам».
– Бери или вообще останешься без мороженого. Не будь идиотом, хоть ты таковой и есть. – Моника протянула рожок с надкусанным шариком зеленого пломбира.
– Нет.
Эдди уже смирился с позицией сестры и поборол желание уговорить ее на побег к фургончику со вкуснейшим клубничным. Ее мороженое он бы не съел даже под угрозой недельной уборки всех комнат и месячного мытья посуды. Но главная причина крылась в самой настоящей любви. Учитывая погрязшую в скандалах семью, он познал ценность многих моментов жизни и не хотел отнимать у сестры пусть и небольшую, но вкусную дольку счастья в жаркую погоду.
– Оно твое! Пошли домой, Мо-о-он.
– Вот и молодец, мелкий прыщ. В следующий раз будешь повнимательней, или могу предложить сделку. Идет?
Эдди обожал семейную дипломатию. С ее помощью можно неплохо устроить ближайшие выходные либо набить желудок разнообразием редких вкусов.
– Давай! – Эдди приложил большой и указательный пальцы к подбородку, потирая еще не тронутую угрями кожу. Лицо приняло задумчивый вид, превращая мальчика в маленького философа, размышляющего о проблеме голода на планете.
– Я съедаю верхнюю часть и дохожу до этого места, – Моника указала в середину вафельного рожка. – Здесь начинается шоколад, никакого фисташкового. Согласен?
– Хм… – Эдди делал вид, что серьезно обдумывает предложение, но Моника пока не знала, что он уже согласен. – Хорошо, Мон. Такой расклад звучит вкусно, но смотри, не ешь мой шоколад, ясно? – с широкой улыбкой ответил Эдвард Кастер.
– Ясно, ясно, пошли. Когда дойдем до дома, я как раз доем до твоей половины.
Парочка направилась домой по Грин-авеню. Лето мертвой хваткой душило провинциальный городок Мейнритон в пяти милях от Риплтауна. Соседи, живущие в домах-близнецах, выходили на улицу почти раздетыми. Некоторые мужчины, занятые хозяйскими делами, и вовсе оголяли блестящий от пота торс. Каждое жилище в этом городке строилось как полная копия рядом стоящего дома. Но со временем они стали отличаться, тем самым доказывая, насколько разные бывают хозяева домов. Дом Кастеров сразу бросался в глаза как местным жителям, так и проезжим. Это был единственный дом приятного кремового цвета с уютной мансардой и большим полукруглым окном. Его рамы украшал орнамент из строгих геометрических линий. Окно – выразительная черта дома, демонстрирующая не только благосостояние хозяев, но и их вкусы к домостроительству.
В 1994 году дом расширили, когда хозяева Джеймс и Оливия Кастер обрели свое первое сокровище – маленькую дочку Монику. Помощь в строительстве оказала некогда успешная строительная компания, владельцами которой являлись сами Кастеры.
– Ого! – встрепенулся Эдди и указал на стоящий напротив дом мистера Грина. – Гаражная распродажа! Пойдем посмотрим?
Моника соорудила ладонью козырек над глазами и попыталась разглядеть, что происходит на лужайке их престарелого соседа.
– Действительно распродажа. Мне как раз нужна парочка вешалок.
– Значит мы пойдем посмотреть? – с азартом поинтересовался Эдди.
– Пошли, но никаких игрушек. Денег у меня не много, а мама больше не даст – папа заметит. Сам знаешь, вопросы про деньги его злят, а потом он и маму до истерики доведет.
– Хорошо, – кивнул Эдди.
Пока парочка переходила дорогу на противоположную сторону улицы, азарт покупателя остался там, где Эдди стоял всего несколько секунд назад. Мальчик вновь задумался о деньгах: он совсем не понимал, почему этот вопрос так стал раздражать маму и папу, хотя даже толком не мог предположить, откуда родители вообще берут деньги. Но не следовало быть детективом, чтобы понять – источник стремительно иссякает, а с ним и семейная любовь.
Всего три года назад Эдди часто ходил с Моникой или родителями по магазинам, паркам развлечений, они путешествовали всей семьей. Пожалуй, самым приятным воспоминанием была поездка в Италию – там он впервые попробовал пеперони. Но за всеми этими развлечениями пряталось то, чего так не хватало сейчас маленькому мальчику, – семейное счастье.
В 1992 году, сразу после свадьбы, Джеймс и Оливия Кастер переехали в Мейнритон. Джеймс с детства интересовался деревообработкой. После школы он часто проводил время с отцом, они вместе занимались строительством небольших вольеров для питомников. Для отца это было отдушиной, но для самого Джеймса стало первым шагом к выбору будущей профессии.
